Хранитель одобрительно кивнул:

— Ты верно рассуждаешь, брат, как и положено истинному брату-мальтийцу.

Павел Петрович снова заговорил уже ровным, спокойным тоном.

— А что означают различные реликвии ордена, спрятанные здесь от непосвященных?

Хранитель открыл ларец и извлек оттуда крест.

— Об этой святыне, как христианин, ты знаешь и без меня. А вот один из наших символов — средиземноморский сокол-алет. Рыцари-госпитальеры учились у него так же стремительно и безжалостно разить врагов, как делает эта маленькая смелая птица. Кроме того, в легендах нашего ордена говорится, что, когда крестоносцы начали строить «сокровенный нерушимый замок», сокол кормил их, сбивая пролетающих птиц прямо к ногам строителей. А еще он оповещал о приближении врагов.

Хранитель бережно вернул на место крест и изваяние священного алета и достал из ларца другие реликвии.

— Золотой стилет с клинком из «вечного металла» — символ верному служению только одной идее — христианской. Стилетом нельзя ничего резать — им только можно наносить смертоносные уколы…

А череп первостроителя «сокровенного замка» напоминает нам о бренности земной жизни. Он также является хранителем древних тайн ордена. И девятка посвященных братьев-рыцарей приходит сюда, чтобы подержать в руках череп первостроителя. После этого им открываются многие тайны…

Хранитель уложил реликвии в ларец.

— Может быть, наступят для нашего ордена тяжелые времена, и тебе, брат, будет поручено спрятать ларец из «вечного железа» в своей северной земле, в своем тайном подземелье…

Хранитель пристально взглянул на Великого князя.

Павел Петрович ничего не ответил, лишь дважды кивнул головой…

Кто знает, может, именно тогда, на острове Мальта, будущий император Павел I задумал построить в Петербурге свой замок-дворец. Ведь, если верить легенде, именно Павел рассказал архитектору, как должна выглядеть его новая обитель, и даже набросал рисунок, на котором дворец походил по форме на мальтийский ларец из «вечного железа»…

Правление Павла Петровича началось с возведения печально знаменитого Михайловского замка и трагически оборвалось в первые же дни после завершения строительства.

Будущий государь Павел I родился в Летнем дворце Елизаветы. Этот дворец располагался вблизи слияния Мойки и Фонтанки. Когда император выбрал участок для строительства Михайловского замка, он произнес запомнившуюся многим фразу: «На том месте, где родился, хочу и умереть».

В 1798 году остров Мальта был захвачен Наполеоном. Павел I рассчитывал использовать мальтийских рыцарей в борьбе России против Франции и Турции. После вторжения наполеоновской армии на Мальту Павел Петрович учредил в Санкт-Петербурге великое приорство ордена и был избран Великим магистром.

Согласно легенде, ларец с реликвиями из «священной капсулы» был в строжайшем секрете перевезен в Северную столицу Российской империи, а затем спрятан в подземном тайнике Михайловского замка — еще до завершения его строительства.

«Равнодушие и невнимание со стороны отца, нелюбовь матери…» В такой атмосфере протекало детство будущего императора Павла Петровича. По крайней мере, так утверждали некоторые из его сторонников и приближенных.

Екатерина II составила завещание в пользу обожаемого ею внука Александра. Но опытный царедворец граф Панин — хранитель завещания — сумел передать бесценный документ своему воспитаннику Павлу Петровичу. Великий князь в ярости уничтожил завещание, по которому короноваться должен был его сын Александр.

5 ноября 1796 года в Гатчинском дворце Павел Петрович с беспокойством ожидал вестей из Зимнего. Он предчувствовал, что начинаются много раз предсказанные большие перемены в его жизни.

На следующий день свершилось…

Из Санкт-Петербурга примчался граф Зубов. Короткая, но такая многозначимая и ожидаемая весть: «С Екатериной случился апоплексический удар».

Жизнь опального Великого князя круто изменилась. Присяга, льстивые речи недавних врагов и недоброжелателей, поздравления, отстранение от дел любимцев Екатерины II.

Писатель и вельможа Гавриил Державин отмечал, что в первые же дни своего правления новый император освободил из тюрем отправленных туда Екатериной II узников, возвратил по домам набранных согласно указа государыни рекрутов, приказал вернуть обратно хлеб, изъятый из сельских магазинов для провиантского департамента. Павел Петрович упростил «доступ просителей к своей высочайшей особе» и начал решительное переустройство армии.

Как обычно, при воцарении нового императора не было недостатка в восхвалении.

Академик и стихотворец Озерцовский писал:

Впрочем, предостаточно было и неприятных слухов, сплетен, тихих проклятий, дурных пожеланий и знамений.

Когда в Зимнем дворце, по случаю вступления Павла I на престол, начался благодарственный молебен, случилось непредвиденное. Ко всеобщему ужасу, протодьякон Иван вдруг громогласно произнес: «Благочестивейшему самодержавнейшему Великому Государю нашему Императору Александру Павловичу…»

Протодьякон мгновенно замолк от страха, осознав, какую оговорку совершил. Замерли в испуге и все присутствующие на молебне. В наступившей напряженной тишине раздался голос Павла I: «Сомневаюсь, отец Иван, чтобы ты дожил до торжественного поминания императора Александра…»

Зловещее замечание государя оказалось пророческим. Говорят, что в ту же ночь протодьякон скончался.

С первых дней правления Павла I один за другим следовали его указы. Они касались всего: начиная от государственного устройства и доходя до мелочей, явно не достойных царского внимания.

Многие современники, и сторонники, и недоброжелатели императора, удивлялись: откуда вдруг появилось в этом, еще недавно тихом и застенчивом человеке, столько энергии и целеустремленности?..

Одно из характерных для императора Павла I повелений от 19 ноября 1796 года: «Его Императорским Величеством замечено, кои одеты в немецкое платье, ходят в круглых шляпах и разнообразных шапках, а потому предписывает Управе Благочиния немедленно объявить в городе всем наистрожайше, чтоб кроме треугольных шляп и обыкновенных круглых шапок никаких других никто не носил, и потому смотреть наистрожайше за исполнением сего, и если кто в противном сему явится, тех тотчас брать под стражу…

…чтобы никто не имел за своими экипажами слуг, одетых в гусарские или под другим названием платье, кроме ливрей, каждому классу приличных. Никому ни под каким видом при экипажах верховых ординарцев не иметь. Обывательские кучера и форейторы, ровно и нанимаемые и сами ездившие извозчики шибкой езды и непристойностей не производили, а поступали поданным им билетам непременно…»

Императорскими указами запрещалось: «танцевать вальс», «носить дамам через плечо разноцветные ленты», «носить низкие большие пукли», «ношение синих женских сертуков с красными воротниками и белою юпкою».

Не осталась без внимания Павла Петровича и театральная сцена.

Один из высочайших указов, связанных с театром, гласил: «Его Императорское Величество с крайним негодованием усмотреть изволил во время последнего в Гатчине бывшего театрального представления, что некоторые из бывших зрителей, вопреки прежде уже отданных приказаний по сему предмету, начинали плескать руками, когда Его Величество одобрения своего объявить было неугодно, и напротив того, воздерживались от плескания, когда Его Величество своим примером показывал желание одобрить игру актеров; равно и то, что при дворе Его Величества женский пол не соблюдает того вида скромности и благопристойности, приличнаго женскому полу и званию, относит все такие упущения против предпочтения и нравственности духу своевольному и неблагодарному;…»