— Надежда, программа нашего пути вам известна. Небольшое отклонение для меня ничего не стоит. Я решил достигнуть того места, где встречаются географические линии, указанные в письмах вашего дяди. Это очень простая вещь. Обыкновенное любопытство.

Я с удовольствием обнял бы Снеедорфа. Фелисьен Боанэ заликовал во-всю. Девушка молча поклонилась и, прежде чем старик мог помешать этому, схватила его руку и поцеловала ее. Тронутый до слез естествоиспытатель поцеловал ее в лоб, как дочь. Он хотел отклонить от себя, как незаслуженную, всякую благодарность. Надежда подняла свою красивую голову с определенным решением. Ее глаза блестели отвагой и энергией, когда она сказала:

— И я... я поеду с вами!

«Gorm den Gamle» стоял на якоре в небольшом заливчике на северо-восток от Упернивика.

Материковый лед доходил здесь до самой воды. С правой стороны спускается к морю громадный зеленоватый глетчер — выдвинувшаяся частица бесконечного ледяного пространства.

На востоке стеною поднимается материковый лед. Если смотреть на него на известном расстоянии с моря, он кажется голубой отвесной стеною. Вблизи, однако, мы видим, что он спускается к морю постепенно, в виде мощных террас.

Долгое время Гренландия являлась загадкой. Лишь со времени экспедиции Нансена мнение о Гренландии установилось. Эта страна представляет собою сплошной ледник. Давно прошедшие климатические условия привели к тому, что обильные снеговые осадки заполнили все долины до самого верха гор.

Под ужасным давлением снег превратился в лед. Пласты льда росли, пока не исчезли под ними вершины. И весь край с его холмами и долинами, горами и равнинами лежит теперь глубоко под ледяной, весящей миллиарды центнеров, корой. Лишь узкий пояс западного побережья остался свободен от этого ледяного панцыря. И там прозябают остатки эскимосских племен.

Чем дальше к северу, тем больше подходит к берегу материковый лед. Под давлением бесконечной тяжести, часто с довольно значительной быстротой скользит он по склонам и, достигнув моря, вдруг утрачивает почву. С громким треском отламываются от него ледяные горы. Массами плывут они в виде фантастических ледяных громад, постепенно разъедаемых и теплым воздухом, и морем.

Экспедиция Снеедорфа поставила себе целью двинуться по самому безутешному краю света, по ледяной Сахаре, страшной в своем пустынном оцепенении.

Но честь датского флага, научный интерес и возрастающее желание узнать, что за сюрпризы таит в себе пересечение меридиана и параллели — все это не дозволяло отступать назад.

Загадочный пункт, указанный профессором Сомовым, служит неисчерпаемым предметом наших разговоров.

Вернее всего, по своем взлете, Алексей Платонович не достиг полюса, а был занесен куда-нибудь к востоку, был сброшен на гренландский ледник и оттуда уже послал свои отрывочные вести. Или же — и это лишь одно предположение — застрял в каком-то свободном ото льда оазисе.

— Ну, а бутылка, брошенная в море, — в море, понимаете ли, объясните мне это! — прервал с отчаянием Фелисьен Боанэ.

Да, море!.. Моря мы никак не могли объяснить. И эта загадка гнала нас всех немедленно отправиться в дорогу. Решено! Вместо того, чтобы лазать с геологическим молотком по прибрежным скалам, я участвую в экспедиции вместе с Фелисьеном Боанэ.

Мы пройдем, во что бы то ни стало, через снега и льды. Будем бороться с арктической пустыней, самой страшной из всех пустынь. Впрочем, я не знаю, как мы добились того, что Снеедорф согласился на наше смелое желание. Двое из команды «Gorm den Gamle», Педерсон и Эвальд, храбрые малые, которые были выбраны сопровождать экспедицию, должны были поступиться в нашу пользу своими местами. Я забыл упомянуть, что место геолога было в экспедиции свободным. Ерик Иогансен из Копенгагена, сопровождавший экспедицию с самого начала пути, захворал сердечными припадками и был высажен на Фаррерских островах. Я поступил на его место, а Снеедорф высказал, что он уже давно желал этого, но не решался только мне предложить.

Итак, список участников определенно установился: Снеедорф — глава экспедиции, Петер Гальберг — шоффер автомобиля, Стеффенс — механик и помощник Гальберга, я — геолог, Надежда и Фелисьен — путешественники, Сив — слуга Снеедорфа и повар экспедиции. Эскимос Эква, нанятый в Упернивике, — проводник.

Я не могу отделаться от мысли, что присутствие Сива не обещает мне ничего хорошего.

Зато Эква — прелестный человек. Это живой, как ртуть, молодой, веселый, проворный, изобретательный малый. Китоловное судно привезло его беспомощным подростком в Упернивик, и тамошний пастор взялся за его воспитание. Он выучил его также искусству бегать на норвежских лыжах — искусству, которым Эква бесконечно гордился и которое возбуждало удивление со стороны его туземных товарищей. Он единственный из эскимосов имел столько отваги, чтобы пуститься с нами в дорогу. Сам он, преследуя оленей, несколько раз вступал на окраины ледников и был артистом в охоте на белых медведей.

Между тем, разгрузка быстро подвигалась вперед. На берегу возникла целая маленькая колония. Тут есть несколько палаток из шкур, а из Упернивика прибыло сюда с полдюжины каяков и умияков.

Туземцы толпой следят за нашими сборами. Когда они узнали про наше намерение вступить на «Сормоксуак» — большой ледник, добряки были сильно перепуганы. У эскимосов существует суеверный страх перед опасным «внутриземьем». Они всячески отговаривали нас, а когда увидели, что мы не обращаем на это внимания, пророчили гибель экспедиции.

В добавление ко всему, как-раз за два дня перед этим, туземные охотники, снабжавшие наше судно свежим мясом, застрелили в горах белого оленя, а это, по поверью туземцев, означает большую опасность, ожидающую нас в тех туманных далях, куда мы хотим так дерзко проникнуть.

Подготовительные работы идут, между тем, превосходно. Части машин, сани, орудие и утварь группируются на черных скалах. В свободные минуты некоторые из нас навещают, в сопровождении Эквы, тот пункт, откуда мы начнем свой путь. Проворному туземцу удалось найти очень удобное место для этого.

Сначала придется итти по склону длинной морены, которую образовал выступ глетчера; оттуда на твердый ледяной поток, который идет к западу пологим скатом.

Самая тяжелая работа, которая нас ожидает, это переправить по частям весь наш багаж вверх по склонам обвалов, по ступеням скал, через снеговые сугробы, на первую ледяную террасу. Отсюда мы начнем двигаться вперед на машине к северо-востоку. Состояние льда превосходно. Трещины, делающие летом край материкового льда почти непроходимым, заполнены снегом, превращенным вьюгами в компактную массу.

Неделя трудной работы, наконец, закончена. Все мужчины должны были участвовать в ней. Эскимосы ревностно помогали нам. Благодаря саням и отважности носильщиков, нам удалось преодолеть самые трудные препятствия.

Место для лагеря выбрано. Оно на высоте 500 метров над морем и в 4 килом. от берега. От этого становища можно видеть и отдаленный залив, и весь изборожденный морщинами ледник, по которому мы шли, — ледник, обтекающий, подобно реке, черные выступы скал и окаменевший по одному знаку могучего духа, поселившегося в земле страха и ужаса, которая, по верованию эскимосов, находится за этими ледяными стенами.

Глубоко внизу, в темном заливе, стоит на якоре «Gorm den Gamle», и дым из его трубы высоко поднимается к голубому небу. Вдали виднеется море, покрытое салом и громадными ледяными горами, которые блестят и искрятся.

Насчет погоды мы спокойны. До сих пор была только однажды сильная метель, засыпавшая место стоянки сугробами снега.

Петер Гальберг и Стеффенс, конечно, без промедления стали собирать машины. Им помогают механики и машинисты шхуны. Приятно видеть, с каким искусством и охотой работают люди. Ночи мы проводим в палатках. Мы приучаемся к будущим неприятностям и не боимся их. Но отходить от нашего лагеря небезопасно. Лучше всего при каждом шаге внимательно палкой исследовать снег. При одной такой прогулке на лыжах мне пришлось убедиться, что безопасность ледяного покрова довольно сомнительна. В некоторых местах пласты снега образуют свод над трещинами льда. У сопровождавшей меня Надежды вдруг исчезла почва под ногами. Девушка осталась на весу над зияющей бездной только потому, что, не теряя присутствия духа, оперлась лыжным шестом о край открывшегося провала. Шест постепенно опускался, и девушка медленно скользила в пропасть.