Поэтому неприятный сюрприз подстерегал его там, где наивный Ингар меньше всего ожидал его встретить — а именно — в спальне.

Личное пространство — в соответствии с творческими вкусами обитателя — напрочь лишено было перегородок. Кабинет, спальня и эркер, где помещался низкий журнальный столик, представляли собой единую комнату, не выдержанную в каком бы то ни было определенном стиле. Скорее, стили перетекали один в другой, сообразно тому, что лучше подходило тому или иному фрагменту. Ингару это нравилось — не отягощало восприятие. Утомившись от полумрака библиотеки — стоило лишь сделать пару шагов, и эркер открывал прекрасный вид на внутренний двор, давая ощущение лёгкости. Если же солнце уже село, и сторожевые ашерры затаились, неразличимые в тени — свечи, зажженные у кровати, наполнят комнату уютом… на слове «уют» Ингар в размышлениях споткнулся.

— Симпатично, мне нравится, — сообщил Ариверн, широкой ладонью оглаживая край мехового одеяла, на котором он с комфортом расположился.

— Кто тебя впустил?! — начал тихо злиться Ингар, чувствуя себя как в бредовом сне… нет! В бредовом кошмаре — муторном, тошнотворном…

— Как это кто? Рона, конечно, — белозубо ухмыльнулся захватчик, — я сказал, что мне надо с тобой поговорить, она объяснила, что вернее всего тебя прямо здесь и дождаться, а сама куда-то упорхнула… такая шустрая девушка! И как ты с ней справляешься?..

— Вон отсюда! — озверел менестрель. На обычные приступы его плохого настроения это никак не походило; тяжелая жаркая волна гнева грозила смести на своём пути всё живое — и начать прямо с этой бесцеремонной скотины.

— Как грубо, — Верн поднялся, оказавшись почти на голову выше Ингара, но ничуть не поубавив тому решимости, — в чём дело? Чем я успел так досадить?

— Выметайся вон! И не смей вертеться возле Роны!

— Не ревнуй, — покровительственно улыбнулся тот, — я же говорил тебе, что не буду уводить у тебя девушку. Мы с ней просто друзья, лэсса показывала мне замок.

— Тогда зачем ты пришел?

— А вот это вопрос хороший.

Ингар с удивлением понял, что вместо того чтобы выставить незваного гостя, он оказался втянут в оживленную перепалку, при чём оппонент над ним откровенно издевается. Чувствовал он себя так, что готов был подраться — с опытным воином в полтора раза тяжелее себя, и сильнее вдвое. Он собирался привести в чувства зарвавшегося хама, сказать, что о нём думает, и отправить за дверь. И сделал то, чего делать определенно не следовало: схватил Ариверна за лацканы. Он намеревался тряхнуть его, вывести из этого ленивого издевательского настроения… но тот подался вперёд неожиданно без сопротивления, тёплая ладонь безошибочно скользнула под гладкий шелк волос, согревая шею. А другая рука легла Ингару на талию, словно собираясь оттолкнуть, но не отталкивая.

— Ты скучал без меня? — и опять этот голос. Низкий, хрипловатый, бесстыдный… от одного этого голоса мысли путаются, уходя далеко за грань приличного. Если бы слышать его, когда бешеным ритмом заходится сердце, и все мышцы сводит долгая сладостная судорога…

Ингар разжал ставшие ватными пальцы.

— Пожалуйста, — он пытался отвести взгляд, и не мог. Тёмные глаза завораживали, он тонул в них, подчиняясь их власти и силе, — пожалуйста, отпусти, — выговорил он с трудом.

— Хорошо, — проговорил Ариверн, медленно убирая руку от его шеи. Большой палец задел мягкую мочку уха, вернулся, легко коснувшись чувствительной кожи за ней. А его левая рука так же неспешно поползла с талии вниз, ослабив нажим, так, что касание почти не ощущалось — и Ингар вздрогнул от желания немедленно вернуть это обжигающее даже сквозь ткань прикосновение, прижимаясь к открытой, ждущей ладони.

Ариверн улыбнулся — не издевательски, мягко, расслабленно; пальцы легко коснулись Ингаровой щеки, провели дорожку от скулы к подбородку, словно подзывая его ближе, ещё ближе. Ингар, напряженный, как тетива, от ощущения жаркой пульсации в паху, сделал рваный выдох, как будто сдерживал душившие его слёзы, и медленно подался вперёд, словно преодолевая всё увеличивающееся сопротивление. Поощрение последовало незамедлительно — тёплая ладонь прижалась плотнее, безошибочно накрыв возбуждение, двинулась чуть выше, вернулась обратно. Ингар грудью прижался к груди своего мучителя, чувствуя бескомпромиссную необходимость соприкоснуться — в надежде, что комок вожделения, свернувшийся внизу живота, потеряет плотность…

— Ну же, обними меня. Тебе же хочется, — прозвучал у самого уха хриплый шепот. И Ингар, не соображая, что делает, скользнул неуверенными руками по его кожаной куртке, прижимая Верна к себе ещё плотнее. Верн скользнул губами от уха к ключице, и снова вверх, к другому уху, — закрой глаза.

Глаза закрылись, будто сами собой, погрузив юношу в головокружительную темноту, разбавленную бесформенными цветными пятнами, исчезающими, как только успеваешь их осознать. Ощутив прикосновение твёрдых, уверенных губ к своим, Ингар уже почти готов был потерять сознание, и только поцелуй помешал ему это сделать. Он забывал дышать. Плавные, сначала лёгкие касания подвержены были изменчивому темпу, дразня, заставляя его тянуться к ним, возбуждая, обязывая хотеть большего. Первый глубокий поцелуй вызвал стон, и такую ответную реакцию, что Верн, кажется, удивился. Ингар целовал его сам, ловя кончик его языка своим, затем обводя его губы по контуру, и только потом позволяя перехватить первенство.

Уверенные пальцы снова зарылись в золотистые волосы, властно и нежно запрокинули его голову сильнее, заставляя его выгибаться навстречу и открывая для поцелуев шею. Верн даже задержался, стряхивая забывшую упасть назад прядь, а потом нашел губами бьющуюся жилку, не торопясь, нарочито медленно, игнорируя то, что юноша возбужден — дальше некуда и, сам того не сознавая, трётся бедрами о его бедро и руку, требуя внимания, и его не получая.

Поцелуи дошли до края кружевной сорочки, застегнутой под горло.

— Ну? Ещё? — дыхание его билось в чувствительную кожу, вызвав очередной тихий, невнятный стон, — ответь мне. Ещё?

— Да… — прозвучало еле слышно, но не смущение было тому виной, точнее — далеко не только оно.

Ариверн средним пальцем поддел аккуратную пуговицу, и тут же припал губами к открывшемуся участку кожи. С оттяжкой провёл языком, задел зубами ключицу и отстранился, даже руку с паха убрал, пристроив на поясе, выслушав капризный всхлип.

— А девочка у тебя, оказывается, огонь, — он отметил ещё не сошедший след на ключице яростным поцелуем, — ещё?

— А!..

— Да?

— Да. Да!!

Вторая пуговица — и поцелуи. Наглый язык, скользящий по коже вверх и вниз, и рука, замершая на его бедре, совершенно спокойная, хотя можно было бы…

— Ещё, — выдохнул Ингар в короткие растрепанные волосы. Сам, без провокационных просьб и уговоров — он хотел этого…

Реакция была незамедлительной. Оторвавшись от него, Верн сорвал куртку — свою, затем его. Пробежал пальцами по ряду пуговиц, и сорочка распахнулась, явив беззащитное тело. Вот так просто, без вырванных клоков одежды.

Ингар положил ладони Верну на грудь. Кожа даже под прохладным шелком казалась тёплой. Верн, осмотрел его с ног до головы, наслаждаясь видом встрёпанного, возбужденного парня — и точным движением уронил его на постель. Сам расстегнул несколько пуговиц на собственной рубашке, и неспешно растёкся рядом. Ладонь его скользнула по поджарому Ингарову животу, щекотно перебрав пальцами возле ремня штанов, нашарила пряжку, быстро расстегнула…