Лодка, застопорив двигатели, покачивалась на тяжелых волнах Атлантики. Моряки жадно вдыхали свежий ночной воздух и рукавами вытирали мокрые от пота лица.

Тен Бринк поднял бинокль и посмотрел туда, где, по его предположению, должно было находиться атакованное судно.

— Поздравляю, господин капитан-лейтенант… по меньшей мере пятнадцать тысяч тонн!

Краус искренне поздравил командира, хотя считал, что этим успехом Тен Бринк обязан ему, Краусу.

Но командиру сейчас было не до Крауса. Он слышал его слова, но не обратил на них внимания. В темноте невозможно было что-либо разглядеть. Спустя некоторое время, когда глаза уже привыкли, он начал понемногу различать звезды, поблескивающие в разрывах между облаками.

Тен Бринку не терпелось узнать, как называлась атакованная ими посудина. Только через несколько минут он ответил своему первому помощнику:

— Посмотрим… черт его знает, как называется это корыто.

Снизу послышался голос инженер-механика:

— Балласт продут!

Это означало, что всплытие окончено и «U-43» снова обрела способность маневрировать.

Решив осмотреть лодку, командир, скользя и балансируя, двинулся к носу, но затем тут же повернул обратно и снова поднялся на мостик. В этой проклятой темноте разглядеть что-нибудь было просто невозможно.

После недолгого раздумья он вдруг отдал приказ:

— Малый вперед! Второго помощника ко мне!

Через несколько секунд фенрих стоял перед Тен Бринком.

— Одного человека — на корму! Первый помощник и вы, Вильдхаген, — на нос! К повороту!

Краус, стоявший рядом с командиром, удивленно спросил:

— Простите, господин капитан-лейтенант, уж не хотите ли вы?..

Не договорив до конца, он замолчал, надеясь, что Тен Бринк одумается Но командир посмотрел на своего первого помощника твердо и решительно.

Краус не выдержал:

— Позволю заметить: это ведь нарушение приказа командования!

Первый помощник беспокоился не только о лодке. В первую очередь его пугал этот необычный и, может быть, смертельный риск.

— Вспомните об авиации, господин капитан- лейтенант! Я советую вам: давайте побыстрее уберемся отсюда! Прочь! Пока не поздно! Это же противоречит категорическому приказу командования! — снова повторил он.

Тен Бринк протестующе поднял руку:

— Благодарю за совет, господин обер-лейтенант. Только учтите, что никакое командование не помешает мне принять то или иное решение. Я распоряжаюсь своей лодкой и действую самостоятельно. Вам же известны приказы главного командования по этому поводу? Прошу господ офицеров на бак!

Приказание отдано, и его нельзя было обсуждать, тем более в присутствии вахтенных матросов. Первый помощник приложил руку к козырьку. Во взгляде его сквозило откровенное недовольство, однако он подчинился.

На малом ходу подводная лодка приблизилась к полузатонувшему судну, медленно обошла вокруг черневшего в темноте корпуса. Видно, на нем имелись водонепроницаемые переборки: судно еще держалось на поверхности, хотя лежало на боку, так что его киль возвышался над водой.

— Оба дизеля, стоп! — приказал Тен Бринк.

Лодка по инерции едва заметно продолжала приближаться к судну. Стоявшие на мостике подводники, напрягая зрение, изо всех сил пытались разглядеть что-либо в непроглядной темноте ночи, но все было тщетно.

— Смотреть за плавающими предметами! — крикнул Тен Бринк офицерам, стоящим на носу.

Ему самому в эти минуты было не по себе. В любой момент водонепроницаемые переборки судна могли не выдержать, и пароход устремился бы в пучину, увлекая за собой все вокруг, в том числе й подводную лодку.

Какой-то шорох заставил командира прислушаться. Оглянувшись, он увидел штурмана, высунувшегося на минуту из рубочного люка, чтобы глотнуть свежего воздуха. Штурман был рядом с командиром, и тот вполголоса, чтобы не услышали другие, проговорил:

— Попадет нам какая-нибудь дрянь под винт… и тогда — поминай как звали!

Он уже почти раскаивался, что так необдуманно пошел на риск. Название судна никак не удавалось узнать. Где-то — видимо, за обломками судна — внезапно послышались крики. Все насторожились.

Вы что-нибудь слышите, господин обер-лейтенант? — взволнованно спросил Вильдхаген,

Краус покачал головой, приложил руки к ушам и затем еще раз отрицательно покачал головой:

— Нет, должно быть, вам просто показалось.

Фенрих уставился на торчавшую из воды громадину. Картина уничтожения судна парализовала его. В мозгу вихрем проносились мысли. Теперь он уже знал, что такое «боевой поход». Внезапно юношу поразила страшная догадка: «Внутри этого гиганта, должно быть, находились сотни людей, разорванных в клочья и захлебнувшихся!» Нервы фенриха были напряжены до предела. Переживание было слишком сильным. И скорее себе, чем обер-лейтенанту, он едва слышно пробормотал:

— Может быть, нам следует подойти поближе?.. Там же люди… в воде… нужно же им…

Но для первого помощника не существовало трагичности ситуации, он был занят собственными мыслями, направленными совсем на другое. Краус мысленно представлял себе сообщение ставки верховного главнокомандования о потоплении вражеского транспорта водоизмещением в столько-то тысяч тонн. Чувство гордости охватывало его. Он услышал слова Вильдхагена. Что тот сказал? Краус быстро обернулся в сторону фенриха и металлическим, ледяным голосом произнес:

— То, что здесь происходит, мой мальчик, — это война! Не сентиментальная любовная драма, а фрагмент из мировой истории! Вижу, что у вас немного засосало под ложечкой, а? Возьмите себя в руки и отбросьте прочь всякую жалость! — он вдруг прислушался. — Кто-то крикнул сейчас… мне кажется, кричали «Дьюнедин Стар», вы тоже слышали?

Он вопросительно взглянул на фенриха, пытаясь увидеть в темноте выражение его лица. Глаза Вильдхагена были широко раскрыты, под скулами судорожно ходили желваки. Казалось, юноша видит перед собой призрак.

— Там люди! — его крик прорезал тишину ночи. — Немецкие слова! Я точно слышал! Там немцы, немцы!

Шатаясь, он повернулся к обер-лейтенанту Краусу и вцепился обеими руками в отвороты его куртки. Фенрих ничего не видел. Он забыл, где он и кто он. Вильдхаген затряс первого помощника с такой силой, которой вообще трудно было ожидать от этого тоненького, довольно тщедушного юноши.

Возмущенный Краус схватил фенриха за руки и рванул его вниз.

— Мальчишка! — заревел он. — Истеричная баба! Возьмите себя в руки, шляпа несчастная!

Теперь уже Краус вцепился в куртку Вильдхагена

— Вы слышали… английскую речь, английские слова, — словно молотом, вбивал он ему в мозг. — «Помогите» или «сюда»… или что там они еще кричат в таких случаях! Понятно? А если бы даже это были и немцы, то мы не общество спасания! Зарубите себе это на носу!

Впереди что-то с силой ударилось о борт подводной лодки. В тишине было слышно, как вокруг корпуса журчит и плещется вода. Затем раздался еще один удар, как будто стукнули в большой барабан.

— Внимание! Обломки! — закричал кто-то.

Краус оттолкнул от себя Вильдхагена и отвернулся.

— Внимание, обломки! — закричал он в сторону мостика.

Но командир почувствовал опасность еще при первом ударе.

— Оба дизеля, малый вперед!

С точностью часового механизма люди и машины выполнили приказ. Подводная лодка дала ход.

На палубе раздался топот сапог быстро бегущего человека. В темноте сначала никто ничего не мог понять. Но потом все увидели фенриха, бросившего свой пост на баке и длинными прыжками бежавшего к мостику. Он поднял руки, как будто выкрикивая заклинание.

— Стоп! — закричал он. — Застопорите же, ради всего святого!

Ошеломленный Тен Бринк приказал застопорить дизели, полагая, что лодке угрожает какая-то опасность, которую он, командир, не заметил. На лодке все замерли, и на какую-то долю секунды воцарилась гробовая тишина. Фенрих уже был на мостике и, еще не успев поднести руку к козырьку, задыхаясь, крикнул: