Потом была четверть века молчания, которое пробила вышедшая в 1966 году в Праге монография чешского искусствоведа Яна Кржиша, через Евдокию Николаевну Глебову изучившего работы Филонова. Она открыла миру большого художника. А состоявшаяся через год выставка Филонова в новосибирском Академгородке стала фактом его признания советской научной и культурной элитой. Широкой публике масштаб творчества Филонова открыла состоявшаяся в 1988 году в Русском музее первая полнокровная персональная выставка художника, которую организовал Евгений Фёдорович Ковтун, составивший ее каталог[56]. А последовавшие затем выставки "Москва — Париж" (1981 год) и персональная выставка в Музее современного искусства Центра Помпиду весной 1990-го принесли художнику мировое признание[57]. После них Филонов вошел в плеяду классиков изобразительного искусства XX века. Хотя с этим связан и криминальный сюжет с филоновскими двойниками. При организации выставок "Париж — Москва" и "Москва — Париж" в 1979–1981 годах, впервые с 1920-30-х годов, когда большевики за бесценок распродавали культурное достояние России, через советские границы перемещалась огромная масса произведений искусства, контролировать которую было сложно. В таких условиях вывезти за рубеж украденные из Русского музея рисунки Филонова, подменив их копиями, не составляло большого труда.

Хорошо, что похищенные "близнецы" нашлись. Участь других рисунков и картин Филонова, контрабандой вывезенных за рубеж, неясна поныне. Прежде всего это относится к работам, проходившим по гуткинскому делу. Их было восемь: "Натурщица", "Переселенцы", "Октябрь", "Мужики верхом", "Волис-полком", "Люди и звери" и два абстрактных рисунка.

Известно только, что картину "Переселенцы" подельник Гуткиной А. Гринберг переправил в Вену своему сыну, и в ноябре 1978 года она была продана на аукционе Sotheby’s в Нью-Йорке под названием "Бегство в Египет". Якобы купленная Гуткиной у племянницы Филонова "Натурщица" бесследно исчезла. А последние шесть работ, как сказано в обвинительном заключении по делу Гуткиной, "вместе с партией икон, малахита и антиквариата были переданы в Москве Л. Шмальцу и М. Амираджиби", в феврале 1976 года вывезены из СССР в дипломатическом багаже африканским дипломатом Д. Мбонджи и в Вене вручены Гринбергу-младшему.

По имеющейся информации, картина "Карл Маркс" (портрет Маркса "с нимбом"), о которой говорил на следствии Поташинский, в конце 1970-х была вывезена из СССР и оказалась у Ю. И. Вейцмана — родственника министра обороны в правительстве Менахема Бегина и будущего седьмого президента Израиля Эзера Вейцмана. Возможно, она и сейчас там. А вот судьба украденной Поташинским картины "Две женщины и царь" неизвестна совсем — он кому-то ее продал, и всё. Несколько работ Павла Филонова хранится в коллекциях деятелей культуры, с которыми общалась Е. Н. Глебова. У питерского писателя находится четыре работы художника: "Нарвские ворота". "Фазаны", "Голова", "Пальцы". Со временем они могут оказаться как в Русском музее, так и на черном рынке.

Иногда на выставках всплывают неизвестные работы Филонова. В марте 1998 года в голландском городе Маастрихте открылась регулярная ярмарка искусств, в рамках которой проходит художественный аукцион, где на продажу выставляются высококачественные произведения. И в зале русского авангарда на одном из самых почетных мест тогда были выставлены пять работ Павла Филонова. Эти (по мнению экспертов, подлинные) работы художника, очевидно, когда-то находились у Глебовой, но в Русский музей не попали. Кому они принадлежали и как оказались на ярмарке в Маастрихте, остается загадкой. Хотя незаконно вывезенные работы Филонова, которые музейным работникам и компетентным органам удается найти, возвращаются законным владельцам. 7 июня 2006 года в Мраморном дворце в Санкт-Петербурге прошла церемония по случаю возвращения в Русский музей рисунка Филонова "Головы" (1924–1925). Вернутся ли другие, бог весть.

Гуляют по миру и филоновские фальшивки. Ведь с конца 1970-х годов Филонов стал популярен на мировом художественном рынке, а значит, и среди контрабандистов. Его работы пытались любым путем раздобыть или сделать с них копии на продажу. Контрабандисты заказывали копии с работ или с фотографий работ Филонова, а мастера-копиисты их делали. И занималась этим не только знакомая Поташинского Татьяна Шнайдер. Обнаруженные в Русском музее филоновские двойники сделала не она, а другой художник или художники, так как качество подделок было разным. Следствие предполагало, что некоторые копии с отправленных в Париж подлинников Филонова мог выполнить ленинградский художник Юрий Петроничев. Обвинения ему не предъявлялись, но подозрения были. А при обыске квартиры Гуткиной нашли еще одну фальшивую "Голову" а-ля Филонов. Кто ее изготовил — неизвестно. Где-то затерялись и два наброска с филоновских работ, сделанных в ГРМ для фильма Ильи Авербаха о Ленинградской блокаде. Так что, увидев ходящую по рукам работу Филонова, следует помнить, что это, возможно, добротно или не слишком добротно сработанный фальшак.

Но, слава богу, почти все творческое наследие художника, спасенное мудрыми людьми, хранится в Русском музее. Советую посетить этот храм искусств, пройти в зал Филонова и вглядеться в необыкновенные творения художника-философа, страдальца и бунтаря: "Мужчина и женщина", "Формула революции", "Формула вселенной", "Формула весны", цикл "Ввод в мировой рассвет", дилогия "Запад и Восток", кубистическая "Победа над вечностью", "Крестьянская семья" ("Святое семейство"), надрывно-трагический "Пир королей", портреты любимых сестер, "Семейный портрет", "Нарвские ворота", "Колхозник", "Зверь". Загадочная "Формула Космоса" и словно проступающие из его глубин абстрактные композиции, лики, женщины-мадонны с детьми, исполинский козел и головы, головы — много голов. Яркий, ни на что не похожий мир образов. Как и большинство авангардистов тех лет, Филонов был идеалистом. В 1923 году он написал декларацию "Мирового рассвета"[58], хотя на мир надвигался апокалиптический ужас тотального насилия и новой мировой войны. Жертвой этого насилия стал сам художник. Когда поэт-футурист Алексей Кручёных после войны узнал о смерти в блокадном Ленинграде своего давнего друга, он написал стихотворение-некролог "Сон о Филонове", где есть такие строки:

Удивительно точные слова, передающие трагедию человека и художника, вся жизнь которого была крестным путем на Голгофу. Но Мастер вынес всё, будучи глубоко убежденным в истинности и силе своего аналитического искусства. Через десятилетия после мученической смерти художника счастье видеть его творения стало доступно всем, и будем надеяться, что мы его никогда не лишимся.