ДОКАЗАТЕЛЬСТВА БЕССМЕРТИЯ ДУШИ, ОСНОВАННЫЕ НА ОПЫТАХ

Серьезным и компетентным читателям, коим хорошо известна та проблема, что является предметом нашего исследования, и достигнутые результаты, может показаться, что я понапрасну трачу время и бумагу, посвятив первую главу моего труда ответам на возражения, в сущности малозначительные, но многочисленные, которые адресованы мне и моим собратьям теми непримиримыми, бескомпромиссными и принци-. пиальными противниками нашей теории о существовании души, что ни в какую не желают признать сам. факт существования различных метафизических явлений. Однако я полагаю, что точный и обоснованный ответ на все эти возражения вовсе не является чем-то лишним, напротив, он необходим, ибо человеческое сообщество знает мало или почти ничего не знает об этих феноменах, а потому предрасположено отрицать их существование вопреки очевидным фактам. И если мне удастся убедить хотя бы одного из десяти читателей в том, что те, кто склонен отрицать эти явления, по сути своей абсолютно слепы, то я буду считать, что внес существенный вклад в дело просвещения человечества.

Если мы желаем иметь собственное мнение, причем мнение твердое и неуязвимое со всех точек зрения, по вопросам реальности, природы и сущности феноменов психики, надо прежде всего узнать и понять, что органы зрения, слуха и осязания могут легко обмануть нас, что те же органы могут создать, увидеть, услышать или ощутить то, чего нет в реальности, и причиной этих явлений могут послужить тысячи самых различных и неожиданных факторов. И мы прежде всего

должны опасаться и избегать всевозможных ошибок. Вообще-то обычно люди довольно ненаблюдательны, не пытаются проникнуть в суть явлений, а удовлетворяются лишь приблизительными замечаниями и толкованиями. Но в изучаемой нами области, более чем в какой-либо другой, требуются строго научный подход и научная методика.

Мы можем разделять мнение Эмиля Буарака, согласно которому предубеждения против науки о психике и душе, встречающиеся у некоторых наших современников, недоверие к ней возникли из-за тех форм, в коих первоначально развивалась эта наука и от коих она еще недостаточно освободилась. И в самом деле, наука эта в самом начале своего развития называлась оккультной наукой или, по крайней мере, составляла часть хаотичного собрания эмпирических наблюдений, легенд, обычаев, гипотез и фантазий, носившего это название и тесно смыкавшегося с астрологией, алхимией, хиромантией, магией и другими областями знаний, находившихся в эпоху античности, средневековья и Возрождения в зачаточном состоянии.

Прошло всего-навсего 200 лет, как наука о психических явлениях выделилась из этого сонма наук, поэтому вполне возможно, что кое-кто из ученых, занимающихся ею, несет на себе отпечаток мистического вдохновения прежних адептов оккультного знания, но именно по этой причине мы должны постараться внедрять в эту науку со все более возрастающим пылом и с большей твердостью дух истинно современной науки и ее методов исследования. Точно так же, как астрономия окончательно отделилась от астрологии, а химия - от алхимии, причем ни одна из этих наук не несет следов порока так называемого "первородного греха", так и наука о психике и душе, колыбелью которой в некотором роде были колдовство и магия, уже сейчас заслуживает, а в будущем будет заслуживать в еще большей степени наименование науки позитивной, оперирующей точными данными благодаря упорному и строгому применению методики проведения опытов.

В данной работе мы изучаем одну из самых главных, самых важных проблем, стоящих перед человечеством. Вполне возможно, что эта проблема является даже важнейшей из всех... Познание человеческой души,

исследование тайн ее судьбы - занятие чрезвычайно увлекательное. Один из моих биографов как-то заметил, что если бы я после изучения тайн мира звезд занялся только поисками доказательств существования человеческой души и более ничем, то и тогда бы моя жизнь была весьма полезной для дела прогресса человечества. Смею надеяться, что это так и есть.

Должен признать, что я сделал поразительное открытие: наше вполне законное и естественное желание познать природу и сущность человеческой души, узнать, существует ли она отдельно от тела и действительно ли она живет после того, как земная оболочка человека разрушена, это невинное желание дает нам врагов, противников, которые затрачивают неимоверные усилия для того, чтобы возвести на пути свободного и независимого исследователя тысячи и тысячи препятствий, дабы остановить его любой ценой и положить конец поискам истины! В наличие столь мощного и систематического противодействия трудно, почти невозможно поверить, и тем не менее оно существует.

Сейчас как раз наступил благоприятный момент для того, чтобы рассмотреть интересующую нас проблему со всех сторон с особым пристрастием, применив к ней научную методику исследований, базирующихся исключительно на фактах и опыте. И прежде всего обратим внимание на причины, породившие самую ожесточенную дискуссию.

Итак, 16 июня 1922 года "Журналь" оказал мне честь, опубликовав на первой странице статью под названием "Явление духов умерших после смерти".

Я приведу ее здесь целиком, чтобы не затруднять читателя поисками старого номера газеты.

"Исследования природы и сущности человеческой души, а также возможности ее существования после смерти человека должны проводиться по тому же методу и по той же системе, что и всякие иные научные исследования, то есть без предубеждений, без предвзятости, без учета влияний каких-либо чувств или религиозных верований.

Могут ли духи умерших являться живым? Вот в чем вопрос! И я заявляю, что могут и являются! Так как "Журналь" привлек всеобщее внимание к данному

вопросу, волновавшему лучшие умы на протяжении столетий, то я спешу предложить одну историю, которая для меня самого послужила наилучшим доказательством бессмертия души. Я хотел бы предостеречь самого скептически настроенного из моих оппонентов от попыток объяснить сей случай с каких-либо материалистических позиций, то есть отрицая факт явления и действия духа умершего.

Но перейдем к изложению фактов... Произошла эта история с инженером, владельцем двух заводов, один из которых находился в Глазго, а второй - в Лондоне. У него на службе в Шотландии состоял молодой человек по имени Роберт Маккензи, испытывавший к хозяину чувство глубокой признательности за то, что тот принял участие в его судьбе. Следует заметить, что патрон обычно жил в Лондоне, а в Глазго бывал лишь наездами по делам.

Однажды в пятницу вечером у рабочих Глазго состоялся ежегодный праздник с обильным угощением, музыкой и танцами. Роберт Маккензи, не питавший никакого пристрастия к танцам, попросил разрешения помогать за стойкой и подавать еду и напитки. Все прошло очень хорошо, праздник продолжался и на следующий день, в субботу. А во вторник, около восьми часов утра, владельцу заводов, находившемуся в тот момент в своем доме в Кемден-Хилл в Лондоне, явился дух Роберта Маккензи, как стало ясно позднее. Сам инженер рассказывал об этом так: "Мне приснилось, что я сидел за столом и беседовал с каким-то незнакомым джентльменом. Вдруг появился Роберт Маккензи и направился прямо ко мне. Я был раздосадован тем, что он помешал нашей беседе, и довольно резко сказал ему, что занят. Роберт отошел, но было видно, что он чем-то крайне огорчен. Однако через несколько минут он вновь приблизился к нам, словно желал немедленно переговорить со мной о каком-то важном деле. Я еще более резко, чем в первый раз, упрекнул Роберта в отсутствии такта и в неумении себя вести. Между тем джентльмен, с которым я вел переговоры, откланялся, и Маккензи опять приблизился ко мне.

- Что все это значит, Роберт? - вскричал я, рассердившись не на шутку. - Почему Вы вели себя столь бесцеремонно? Неужели Вы не видели, что я занят?

- Да, сэр, видел, - ответил он, - но я должен немедленно поговорить с Вами. - О чем? К чему такая спешка? - Я хочу Вам сообщить, сэр, что меня обвиняют в преступлении, которого я не совершал. Для меня очень важно, чтобы Вы это знали и чтобы Вы простили меня, ибо я невиновен. Затем он повторил еще раз: - Я не делал того, в чем меня обвиняют. Но в чем вас обвиняют? - настаивал я. В ответ он опять повторил, что невиновен. - Но как я могу простить Вас, если Вы не хотите мне сказать, в чем вас обвиняют?