— И все-таки мы насторожились, — рассказывает дежурный личной охраны президента Сергей Гоман, — узнав, что в ворота въехала колонна автомобилей, о прибытии которой нас никто не предупреждал, мы с Игорем Авосиным, тоже дежурившим в гостевом домике, взяли на всякий случай автоматы. Генералов, увидев нас с автоматами, закричал: «Вы что?! Немедленно уберите оружие!» И понес про Румынию. Не забывайте, дескать, чем все кончилось, когда там охрана вздумала вступиться за президента.

Ничего понять не можем. При чем, думаем, здесь Румыния? Там свергли президента, охрана вступилась за него, пролилась кровь. Но у нас-то, вроде, все слава Богу…

Приехавшее начальство — секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, глава военно-промышленного комплекса Олег Бакланов, герой афганской войны, заместитель министра обороны, Главнокомандующий сухопутными войсками СССР Валентин Варенников, руководитель аппарата президента Валерий Болдин — в сопровождении Плеханова начальника Службы охраны, направились к дому Горбачева.

А странности все множились. С постов докладывали: «Пропала телефонная связь». Из автобуса, прибывшего вслед за «Волгами», вышла группа столичных офицеров из Службы охраны КГБ. Москвичи заняли посты у въезда на дачу.

— Я охранял хозяйственные ворота, — рассказывает прапорщик Валерий Шах, — в тридцати метрах от меня — еще одни ворота во внешней ограде, их охраняют пограничники. Обычно в дневное время эти ворота распахнуты. Вдруг их закрывают. И, что еще более удивительно, прямо перед носом машины, в которой в Ялту направились ребята из личной охраны президента. Они, конечно, возмущаются: «Что, не видите, кто едет?! Своих не узнаете?» А пограничники в ответ: «Приказано никого из «Зари» не выпускать». Ко мне тем временем подошел полковник Толстой. Запирай, говорит, и свои ворота, а ключ отдай вот этому офицеру из Москвы, и показывает на плотного мужчину с «дипломатом». Потом, когда Толстой ушел, москвич-офицер достал из «дипломата» автомат, сказав, что службу по охране ворот будем нести вместе…

Из протокола допроса М. Горбачева:

— …Я сидел, работал над выступлением на церемонии подписания Союзного договора. Самолет на завтра был уже заказан, договорились, кто полетит. Раиса Максимовна тоже решила лететь со мной. Днем, примерно в 11–12, разговаривал с вице-президентом Янаевым. Он спросил меня, когда я завтра точно прилетаю. Я ответил, что вечером. Он пообещал меня встретить.

От работы меня оторвал начальник личной охраны Медведев. Он зашел ко мне с известием, что приехала группа товарищей. Я спросил, что это за визит, не согласованный со мной? Как эти люди здесь оказались, ведь охрана не имеет права их пропускать? Говорит, что с ними Плеханов и Болдин, руководитель аппарата президента. Вижу, что состояние самого Медведева необычное. Ну, хорошо, говорю, пусть подождут. Беру трубку, чтобы позвонить Крючкову, узнать, что это за миссия. Странно: уезжаю завтра, и вдруг какая-то группа. Телефон не работает, беру другой — то же самое. Снял трубку внутреннего телефона — не работает. Все проверил — беру красный телефон — и он «мертв». Посмотрел на часы — 16.50…

Страна еще не знала, что поставлена на грань величайших потрясений, что в Крым прибыла группа представителей ГКЧП с целью склонить президента ввести в стране чрезвычайное положение, а в случае его отказа захватить власть.

О том, чем это все закончится, не было известно ни президенту, ни тем, кто явился к нему с ультиматумом. Впрочем, незваные гости, видимо, предполагали, что Горбачев вряд ли согласится с их требованиями. Иначе зачем, еще до начала переговоров, было осуществлять его изоляцию?

Стояла обычная тишина. Ни выстрела, ни шума яростной рукопашной схватки — вообще ничего, что говорило бы о захвате президентской дачи заговорщиками.

Легкость, с которой был лишен свободы человек, столь, казалось бы, могущественный и тщательно охраняемый, у многих, когда события стали известны, вызвала недоумение.

Действительно, охрана была мощной, глубоко эшелонированной и многочисленной. В Форосе покой президента берегли около пятисот, хорошо вооруженных и отлично обученных людей. Только на территории дачи существовали три рубежа охраны. Ближе всех к президенту находились его телохранители во главе с генерал-майором В. Медведевым. Подразделение так называемой выездной охраны несло круглосуточный караул на шести постах. По внутреннему периметру дачи располагалось пять постов 9 отдела КГБ — один из них на господствующей высоте. А за двойной оградой посверкивали стеклами биноклей 34 пограничных наряда. Кроме того, «Заря» находилась под надзором людей из Группы «Альфа», спецподразделения КГБ по борьбе с терроризмом.

И были еще три эшелона морской охраны. На рейде свинцом отливали строгие силуэты четырех военных кораблей. От подводных диверсантов президентский пляж берегла сверхчуткая система сигнализации, реагирующая даже на проплывающих дельфинов. Ее в том сезоне подстраховывали еще десять водолазов.

Во время морских прогулок президента охраняли пограничные корабли, а сверху акваторию патрулировали вертолет «МИ-8» и самолет «АН-24».

Вдоль трассы, по которой Горбачев следовал на какой-либо объект в Крыму, несли службу 90 сотрудников КГБ с радиостанциями, а сам объект брали в кольцо 50 пограничников. Продукты, поступающие в «Зарю», проходили специальную проверку. Тропинки, по которым собирался прогуляться президент, непосредственно перед моционом обследовались служебными собаками, а во время самих прогулок вдоль тропинок скрытно присутствовала охрана.

Парадокс, однако, заключался в том, что все это множество людей, чей профессиональный долг заключался в защите президента даже ценой собственной жизни, фактически не подчинялись ему. Все, кто нес службу на «Объекте «Заря»», даже миловидные горничные, получали зарплату в КГБ, и самым большим начальником для них был Крючков, а вовсе не президент. Сами того не сознавая, они не охраняли, а стерегли Горбачева. Форосская дача была комфортабельной ловушкой, готовой захлопнуться в любой момент.

18 августа отдежурившую смену с «Зари» не выпустили. Помощник президента Анатолий Черняев собирался вернуться в санаторий «Южный», где он жил, но и ему ворота не открыли.

Ловушка захлопнулась…

Сопоставив неожиданный визит с беспрецедентным отключением всех видов связи, личностями «гостей» и настроениями, царившими в последнее время в его окружении, Горбачев заподозрил неладное. Вероятнее всего, подумал президент, они хотят в очередной раз нажать на меня. Причем, самым серьезным образом. Быть может, даже отстранить от власти.

Горбачев поднялся наверх, к семье. Поделился своими опасениями с Раисой Максимовной, дочерью Ириной, зятем Анатолием. Потом пошел к визитерам.

Из протокола допроса М. Горбачева:

…Вопрос:

— Скажите не произошло ли за время Вашего отпуска каких-либо изменений в стране, которые бы потребовали принятия срочных чрезвычайных мер?

Ответ:

— Процесс, как всегда, был не безоблачный. Но поводов для особой тревоги не существовало. Разговаривал с товарищем Назарбаевым, другими: — «Давайте договариваться, как направлять жизнь, кормить людей, решать другие вопросы». 14 или 15 августа мне позвонил Борис Николаевич Ельцин (перед его поездкой в Казахстан)… Я ему высказал свою точку зрения: — «Надо придерживаться избранной линии на подписание Договора, не допускать колебаний, иначе позиций не удержать».

Вопрос:

— Когда Вы находитесь на отдыхе, выполняет ли кто-либо обязанности президента СССР? И наделяется ли это лицо всеми конституционными полномочиями?

Ответ:

— Нет, полномочиями обладает только президент. Подобная процедура не предусмотрена, и никогда ничего подобного не делалось. Вице-президент, как и премьер-министр, действуют лишь в пределах своих полномочий.