Следующее исследование носило лонгитюдный характер. В нем К. Петерсоном, М. Селигманом и Дж. Вэйлантом была подтверждена связь между атрибутивным стилем и заболеваемостью и показано, что пессимистический стиль объяснения представляет собой важный фактор риска для здоровья в среднем и пожилом возрасте. В исследовании, длившемся 35 лет, принимали участие 99 мужчин, выпускников Гарвардского университета (1939–1945). Для оценки АС использовались высказывания, сделанные мужчинами в возрасте примерно 25 лет, относительно пережитых ими трудных жизненных ситуаций во время войны, которые оценивались с помощью методики CAVE. Каждые 5 лет, начиная с 25-летнего возраста, делались замеры их физического и психического здоровья (всего 8 замеров).
Было обнаружено, что пессимисты, будучи вполне здоровыми в возрасте 25 лет, между 45 и 60 годами приобретали значительно большее количество проблем со здоровьем, чем оптимисты. АС являлся предиктором ухудшения здоровья в возрасте между 40 и 45 годами, то есть чем более пессимистичным был АС в 25 лет, тем хуже было состояние здоровья в 45. Кроме того, данные свидетельствуют о том, что привычка курить была в большей степени характерна для пессимистов, что объясняет одну из возможных связей между пессимизмом и здоровьем. Наконец, было обнаружено, что пессимистический атрибутивный стиль является предиктором вовлеченности в стрессовые жизненные события (r=0,21, p<0,02), а также обнаружилась надежная связь пессимистического АС с нездоровыми привычками (r=0,25, p<0,01) и низкой самоэффективностью, то есть низкой верой в возможность изменения этих привычек (r=0,23, p<0,02) ( Peterson, Seligman, Vaillant , 1988).
Важный, но пока плохо исследованный вопрос: каков механизм влияния пессимистического атрибутивного стиля на здоровье, почему он выступает предиктором заболеваемости? Возможно, что люди, склонные объяснять негативные события глобальными и стабильными причинами, становятся пассивными перед лицом недуга, не веря, что они могут влиять на болезнь (например, думая, что болезнь есть наказание, которое они получили за свои проступки). Также возможно, что они не заботятся о своем здоровье, не склонны предпринимать активные действия по профилактике болезни, поскольку не видят связи между собственным образом жизни и заболеваемостью, считая болезнь делом случая. Наконец, еще одно объяснение касается влияния фактора социальной поддержки, которая у людей с пессимистическим стилем объяснения может быть выражена слабее, поскольку люди с таким стилем социально изолированы.
Весьма интересно исследование Петерсона, Селигмана и их коллег, посвященное связи между АС и смертностью ( Peterson, Seligman, Yurko et al., 1998). В нем АС 1179 участников исследования Л. Термена оценивался с помощью методики CAVE по результатам интервью о пережитых трудных жизненных ситуациях, данного ими в 26-ти и 30-летнем возрасте. Средний возраст их рождения – 1910 год, исследование проводилось в 1991 г., когда 489 человек умерли. В регрессионное уравнение были введены все три параметра АС, однако, лишь глобальность оказалась связанной с продолжительностью жизни, а именно вероятностью умереть до 65 лет. Люди, умершие раньше этого возраста, были склонны давать широкие объяснения неблагоприятным жизненным событиям, то есть катастрофизировать, ожидая, что в будущем они снова с ними встретятся. Более детальный анализ обнаружил, что глобальность объяснения негативных ситуаций является наилучшим предиктором смерти от несчастного случая или насилия, а также неизвестных причин (но не от сердечно-сосудистых заболеваний или рака).
Оптимизм и несчастные случаи. В серии исследований, проведенных Петерсоном, было убедительно показано, что стиль объяснения негативных событий также связан с вероятностью стать жертвой несчастного случая. В одном из них 440 студентов заполнили вопросник, включавший в том числе вопрос «Как много несчастных случаев (негативных происшествий) вы пережили за последние 24 месяца?». Кроме того студентов спрашивали, как они обычно объясняют плохие события – обращаясь к стабильным (или нестабильным) и глобальным (или специфичным) причинам. Эти две оценки были обобщены в единый балл. Оценивались и другие переменные, которые, как показали предыдущие исследования, оказывались связаны со склонностью попадать в несчастные случаи: пол, национальность, леворукость, депрессия, гнев и импульсивность. Эти переменные были включены в множественное регрессионное уравнение для того, чтобы предсказать число несчастных случаев. Показательно, что АС оставался важным предиктором даже тогда, когда все эти переменные были введены и учтены.
В другом исследовании Петерсон с помощью процедуры путевого анализа показал, что фактором, опосредствующим связь АС и вероятность попадания в аварии и несчастные случаи, является «предпочтение опасных активностей» (таких как быстрая езда и выпивка), которое характерно для пессимистов ( Peterson , 2000).
Связь пессимистического атрибутивного стиля и депрессии была многократно доказана и является весьма убедительной. Затем последовали исследования о связи оптимизма со здоровьем (различными его показателями) и психологическим благополучием. Было обнаружено, что оптимизм является предиктором здоровья, измеренного с помощью различных показателей – от самоотчетов до оценок врачами общего благополучия, числа посещений врача, времени выживания после инфаркта, иммунологической эффективности, успешного завершения программы реабилитации и наконец, продолжительности жизни ( ibid. ). При этом, как замечает Петерсон, обычно со здоровьем были связаны стабильность и глобальность АС, но не интернальность.
Вскоре встал другой важный вопрос: как влияет оптимизм на успешность в деятельности, учебной и профессиональной. Одно из наиболее известных исследований, впервые убедительно продемонстрировавших эту связь, было проведено М. Селигманом и П. Шульманом на страховых агентах. Затем последовали исследования на студентах и школьниках, кандидатах в президенты и спортсменах. В результате было получено множество интересных и частично противоречивых данных, к рассмотрению которых мы и переходим.
Оптимизм и успешность в профессиональной деятельности и спорте
Диспозиционный оптимизм обнаруживает позитивные связи с уровнем дохода (r=0,23) и с уровнем образования (r=0,29) (по Taylor , 1998; см. также Муздыбаев , 2003).
На материале деятельности страховых агентов М. Селигманом и П. Шульманом было показано, что существует связь между оптимистическим стилем объяснения жизненных событий и успешностью в профессиональной деятельности у страховых агентов ( Seligman, Shulman , 1986). По данным Селигмана, это наиболее оптимистично настроенная социальная группа из всех тестированных прослоек населения. Тем не менее, и у нее можно обнаружить разброс в степени оптимистичности размышлений об успехах и неудачах. Исследователи предложили агентству по страхованию жизни Metropolitan Life использовать для отбора персонала, наряду с тестом Карьерного профиля, диагностирующим умения и навыки потенциального кандидата, опросник на выявление атрибутивного стиля (ASQ), определяющий степень оптимистичности. Были составлены две группы: контрольная, в которую входили страховые агенты, нанятые в результате высоких показателей по Карьерному профилю, и специальная экспериментальная группа – оптимистическая, в которую вошли кандидаты с показателями по оптимизму выше среднего и неудовлетворительными показателями по Карьерному профилю.
Оказалось, что по итогам первого года работы страховые агенты из контрольной группы, объяснявшие неудачи оптимистично, обошли пессимистов по объему проданных страховок на 8 %, а по итогам второго года – на 31 %. При этом страховые агенты из экспериментальной группы по итогам первого года обошли пессимистов из контрольной группы (из нижней половины списка по опроснику ASQ) по объему продаж на 21 %, а по итогам второго – на 57 %. По результатам за два года они превзошли средний уровень контрольной группы на 27 %. Также было обнаружено, что оптимисты не только продавали значительно больше страховых полисов, но и дольше удерживали свои профессиональные позиции, чем пессимисты, которые в три раза чаще бросали работу, и это никак не предсказывалось их уровнем профессионализма ( Seligman , 1990; Seligman, Shulman , 1986).