А сидеть в тени деревьев, скрывшись от посторонних глаз и наслаждаясь благодатным одиночеством, было весьма приятно, особенно, если в руках находилась небезынтересная книга. Кевин с удовольствовались перелистывал страницу за страницей, «глотая» строки, оставлявшие определённый отпечаток в его сознании.

Но неожиданно его блаженство прервал неприятный женский голос, показавшийся мальчику чересчур писклявым.

— Извините, не могли бы вы ненадолго отвлечься и ответить на пару наших вопросов? — вольготно обратилась к мальчику незнакомая дама с прилизанными светлыми волосами.

Кевин, совершенно не заинтересованный в беседе с этой женщиной, сначала хотел её просто проигнорировать, притворившись, будто не расслышал её слов, однако, поняв, что сделать это не удастся, ответил холодным голосом:

— Сомневаюсь, что вы сделали правильный выбор.

— Ах да, пожалуй, мне и вправду стоит представишься. Я Элизабет Саттер, корреспондент детской газеты. И в последнее время я интервьюирую разных детей, чтобы узнать, чем же увлекается растущее поколение. Эту статью я опубликую в нашей газете, и, обещаю, в неё обязательно войдёт и ваше интервью, — женщина, выглядевшая несколько отталкивающе из-за обильного макияжа, полноты и нелепой одежды, приторно улыбнулась мальчику, после чего тот с трудом сдержался, чтобы не скривиться.

— И вы ошиблись в своём выборе, — слегка прищурившись, повторил Кевин таким же спокойным голосом, в котором теперь присутствовала нотка отвращения.

— Вы точно уверены, что не хотите ответить на наши вопросы? — несмотря на то, что дама вроде бы спрашивала о желании мальчика, её тон звучал так, словно она упорно настаивала и не принимала никаких возражений.

— Да, несомненно, — твёрдо ответил Кевин, ощущая, как у него возрастает неприязнь к навязчивой леди.

Женщина задумалась и некоторое время молчала, одаривая мальчика пронзительным взглядом своих маленьких глазок, а затем, приняв решение, вновь произнесла:

— А не могли бы вы объяснить мне причину своего отказа?

Теперь дама напоминала Кевину учительницу, пытавшуюся выяснить причину, по которой ученик отказывался отвечать, и с каждой секундой местонахождения рядом с ней она не нравилась ему всё больше и больше. Эверитт ненавидел людей, а тех, кто к нему навязывался, так вообще был готов сжигать на костре и разрывать на несколько мелких окровавленных частей, правда, не своими руками.

Мальчик бы с удовольствием сбежал от этой упрямой женщины, но, когда подумал об этом, у него в голове промелькнула резонная мысль, что она погонится за ним, чтобы все же выяснить причину его стол резкого отказа, и потому решил остаться на месте и, пересиливая себя, продолжить диалог.

— По-моему, я уже дал вам вполне внятный ответ. Вы сделали ошибочный выбор, так как, перемножив уровни наших желаний взаимодействовать друг с другом, мы получим нуль, и причиной тому буду я, — отчеканил мальчик, слегка вздернув голову.

— Печально, что вы не хотите со мной разговаривать, но, как ни досадно, я не могу отпустить вас, — снисходительно улыбнулась блондинка, чуть поведя бровями. — Пожалуйста, дайте хотя бы краткий ответ, что вы думаете об увлечениях своих ровесников и каково ваше главное хобби?

— Хорошо, раз уж вы так настаиваете, я отвечу, вот только я не терплю лжи и неприкрытой лести, а потому говорить буду честно, — с неохотой согласился Кевин, поняв, что другого выхода не было, а ведя бессмысленный диалог с этой неприятной натурной, он попусту тратил время.

— Конечно, выражайте своё мнение.

— Лично я считаю, что большая часть увлечений моих сверстников — пустая и бессмысленная трата времени. Не зная цену временных единиц, они занимаются откровенным глупостями, ощущая при этом ликующее удовольствие, словно только что сделали что-то невероятно полезное, оставив след на дорогах собственных загубленных судеб. И, попадая в водоём, они либо барахтаются на дрожащей поверхности, либо утопают, захлёбываясь пустыми амбициями. Они — низкие существа, не ведающие, что есть чувство меры, и нередко прибегающие к неприкрытому лицемерию и сладкой лести, которая в конечном итоге обращает их в жалких служителей собственных непотребных желаний…

— Д-достаточ-чно… — прервала его блондинка, глаза которой полезли на лоб от удивления, а рот сам собой открылся. Шокированная, она замерла на месте, приняв такой вид, словно встретила инопланетное существо, и неустанно взирала на Кевина, самодовольно улыбавшегося. Уж чего-чего, а такого она уж точно не ожидала услышать из уст миловидного тринадцатилетнего мальчика, тихо сидевшего с книгой в стороне от резвящихся ровесников.

Воспользовавшись замешательством собеседницы, Кевин резко спрыгнул со скамьи и, пока женщина не пришла в себя, поспешно покинул пришкольную территорию, скрывшись с её глаз долой. Он был безмерно рад тем, как ловко он избавился от этой навязчивой леди, не применяя при этом никаких особенных мер, и, конечно, крайне годился собой. Гордость грела его душу, заставляя её изящно трепетать, отчего настроение мальчика значительно повысилось.

Достигнув берега реки, находившейся неподалёку от его школы, Кевин остановился и с торжествующей улыбкой вгляделся в туманную даль. В мутной дымке очерчивались неясные силуэты домов, расположенных на противоположном берегу. Тяжёлые тучи свисали над рекой, отражаясь в её дрожащей прозрачной поверхности, холодный ветер, значительно усилившийся, приятно покалывал лицо мальчика, ощущавшего привкус свободы.

Несмотря на то, что Кевин по-прежнему ненавидел мир, ему постепенно начинали нравиться его чувства, и, кажется, ещё несколько таких случаев, греющих его самолюбие, — и он бы перестал задумываться о своей кончине.

Со дня тихого торжества Кевина прошло два года, не ознаменовавшихся для мальчика какими-либо яркими событиями. Мысли о смерти нередко посещали его, но, как и раньше, он сразу чётко представлял картину гибели своего брата и, поменяв местами себя и Майкла, тут же одумывался. Он боялся смерти и, уже находясь в сознательном возрасте, чётко понимал это.

Теперь Кевину Эверитту было пятнадцать лет. Мальчик по-прежнему питал к миру и людям, его населявшим, лютую ненависть и старался держаться подальше от человеческого коллектива, члены которого, впрочем, и не тянулись к нему. Одноклассники немного побаивались Кевина, считая, что с ним не всё в порядке, родители не взаимодействовали с ним по привычке, а остальные люди, с которыми он мог бы завести беседу, ждали, пока он сам начнёт диалог, чего мальчик делать не собирался.

Но случилось так, что Эверитты, неожиданно захотевшие изменений в своей весьма однообразной жизни, решили сменить место жительства. Возможно, это случилось потому, что Лиза стала слишком часто вспоминать маленького Майка, погибшего в стенах их уютного жилища, а может быть, супруги просто решили внести в свою жизнь несколько новых нот, которых им так отчаянно не хватало.

Кевин, отрицательно относившийся к подобным изменениям, совершено не поддержал их инициативу, но Эвериттам было всё равно, ведь ему поневоле пришлось бы переехать с ними, по причине собственного несовершеннолетия. Конечно, у него был вариант остаться с бабушкой, но явно не лучший, так как Теона в последнее время начала терять память, и внуку бы пришлось за ней ухаживать. А этого мальчик терпеть не мог.

В конечном итоге Кевину пришлось смириться с безрассудным решением родителей и, не имея других выходов, переехать вместе с ними в городок, расположенный не слишком далеко от того, в котором прошло его детство, но в то же время значительно отличавшийся даже по архитектуре улиц и зданий.

Этот город выглядел гораздо более величественным и в то же время, казалось, насквозь пропитался шумом, доносящимся с дорог и многочисленных развлекательных заведений. Множество статных многоэтажек, вырезающихся, а низкое небо, роскошных зданий, поражающих своей немыслимой красотой практически любого прохожего, клубов, магазинов и прочих зданий, какие в родном городке Эверитта смотрелись весьма неказистыми. И, конечно, здесь было гораздо больше людей. Словно муравьи, они наполняли центральные улицы, куда-то целенаправленно шли, совершенно не обращая внимания на то, что происходило вокруг их незначимых персон.