— Я дразнил её… — всхлипнул малыш, виновато опустив голову.

— Но ты же знаешь, что нельзя дразнить собак. Из-за тебя я мог умереть!

— Извини…

Все чувства, загоревшиеся в наряженный момент, бесследно угасли, и теперь единственное, что радовало Кевина — это то, что брат, скорее всего, будет выполнять все его приказы, ведь мальчик рос послушным, а значит, вспоминая о чудесном спасении, вряд ли сможет перечить брату. Теперь Майкл — его вечный должник.

С того дня, как Кевин неожиданно для самого себя спас Майкла от бездомной собаки, прошёл год. Теперь мальчику исполнилось девять, и у него появился новый интерес. Кевина увлекла тематика смерти.

Мальчик люто ненавидел мир и людей, что его населяли, но совершенно не желал, чтобы все они погибли. Вернее, ему было просто всё равно, какая судьба постигнет мир в конечном итоге, но сам он никогда не поднимал руку ни на одного человека, считая такое поведение верхом низости и беспомощности.

Случалось, что мальчишки, учившиеся с Кевином в одном классе, пытались затеять с ним драку, однако их старания никогда не увенчивались успехом. Кевин особо умело избегал любых насильственных действий, чем жутко удивлял значительную часть своих ровесников.

В свободное от учебы время Кевин обычно читал книги, какие брал в школьной или домашней библиотеке. Прочитав много литературных произведений, мальчик сделал вывод, что лучший способ избавиться от мук, связанных с ненавистью к миру, — это смерть. Тогда ни один человек не пострадает, а мальчик просто уйдёт, навсегда распрощавшись с ничтожными созданиями, что не давали ему покоя.

Кевин стал много думать о смерти, но решиться пойти на столь отчаянный поступок никак не мог, так как боялся, что, сделав это, совершит ужасную ошибку, последствия которой будут непоправимы. Страх стал верным спутником девятилетнему ребёнку. Порой его пугали даже самые обыденные вещи, в которых богатое воображение мальчика рисовало нечто поистине опасное для его драгоценной жизни.

Желание и одновременно с ним страх смерти затмевали разум ребёнка, искажая его видения. Они буквально запутался в этом мире, совершено не представляя, что же делать дальше, и справляться со своими тяжкими мыслями ему приходилось исключительно самостоятельно.

Родители не обращали внимание на то, что происходило с их старшим сыном. Свою заботу они по-прежнему дарили только Майклу, в то время как с Кевином практически не разговаривали, только иногда спрашивали, всё ли у него хорошо с учёбой, каждый раз получая правдивый утвердительный ответ. Материальными вещами, необходимыми для нормальной жизни, Эверитты обеспечивали мальчика в достаточном количестве, а потому были уверены, что тому и без них жилось весьма неплохо.

Между тем сам Кевин не стремился делиться с кем-либо своими мыслями, считая, что это его личное пространство, в которое не должны вторгаться чужие. Людей он старался сторониться, каждый раз предпочитая беззаботному общению гордое единение.

И однажды у Кевина возникла одна странная идея. У него появилось желание увидеть, как умирает человек, чтобы понять, больно это, мучительно ли или скоротечно, красиво и неощутимо. Ведь раньше ему никогда не приходилось лично сталкиваться со смертью, вследствие чего он и боялся сделать столь судьбоносный шаг.

Вот только как осуществить своё хотение, Кевин не ведал, ведь никого убивать он не собирался, а оказаться на месте какого-либо происшествия в нужный момент, как известно, доводится не каждому. И сколько бы мальчик ни пытался это сделать, разгуливая по возможно опасным местам, все его старания не увенчивались успехом, и он уходил, так и не увидев человеческой гибели.

Теперь ребёнок достаточно часто посещал кладбище, находившееся на самой окраине города. Там он с не присущим своему возрасту любопытством наблюдал за тем, как блики света бегали по однообразным рядам надгробий, окружённых пылающими цветами. В этой таинственной игре свет словно сталкивался с тьмой, открытая новую дорогу, способную вывести случайных путников к беспристрастной истине.

Мальчика вдохновляли мрачные вещи. Мир светлых фантазий, в которые он раньше уходил, теперь рухнул под натиском мыслей, связанных с жаждой гибели. Он больше не думал о магии, о добрых волшебниках, о друзьях, сопровождавших его в воображаемых странах. Теперь всем его существом овладевало единственное желание, осуществить которое он никак не решался, как не получалось у него и встретиться со смертью других людей.

Этот обыкновенный зимний день, выдавшийся очень погожим, старшим Эвериттам предстояло провести в гостях у друзей, с которыми они не виделись уже несколько лет.

Осчастливленная Лиза Эверитт уже с самого утра суетилась около зеркала, всячески прихорашиваясь. Юркие солнечные лучи, продиравшиеся сквозь шторы, только поднимали настроение женщине, отчего та непрестанно восхищалась чудесным днём. Трой поддерживал жену и, чтобы еще больше развеселиться, рассказывал анекдоты, от которых Лиза заливалась безмятежным смехом.

Майкл Эверитт, ощутивший светлую атмосферу, царившую в доме, всячески резвился, прыгая по кроватям и весело хохоча. Родители его не ругали, а наоборот, поддерживали, однако брать с собой к друзьям не собирались, так как у мальчика совсем недавно был жар, после которого ему следовало провести какое-то время дома. Это означало, что малышу предстоял не слишком интересный день в компании зануды-старшего брата.

В то время, как родители оживлённо собирались на встречу с друзьями, Кевин сидел, запершись в своей комнате, и размышлял о своей жизни. Ребёнок был ещё слишком маленьким, чтобы понять её, но, несмотря на это, уже пытался философствовать.

И вот послышались негромкие шаги, за которыми последовал стук в дверь. Мальчик отворил дверь и впустил в комнату свою мать.

— Как я выгляжу? — с сияющей улыбкой спросила Лиза.

— Прекрасно, — равнодушно откликнулся Кевин.

— Я рада, что тебе нравится. Но нам пора идти. Следи за Майком и не забудь его покормить. Обед я оставила в холодильнике.

— Я понял.

Улыбнувшись ребёнку, Лиза изящно развернулась и вскоре покинула комнату, закрыв за собой дверь. Её шаги становились все тише, а затем и вовсе затихли.

Оставшись в одиночестве, Кевин взял со стола книгу, облаченную в ветхую обложку, и принялся за чтение, полностью уйдя от реальности в чудесный мир витиеватых строк и полных смысла фраз.

Мальчик настолько увлёкся чтением, что забыл обо всем, в том числе и о брате, вынужденном развлекать самого себя.

От книги Кевина отвлёк задорный голосок Майкла, вбежавшего в детскую и начавшего резво прыгать по кровати брата.

— Кевин, ты чего такой скучный? Поиграй со мной! — попросил мальчик, встретившись с недовольным взглядом брата.

Но Кевин промолчал. Ярость медленно начала одолевать все его тело, разгораясь черным пламенем, что захватывало все чувства мальчики в свой клокочущий круговорот.

— Я кро-олик! А ты… хомяк! — весело воскликнул ребёнок, спрыгнул с кровати и, схватив с полки две соответствующие игрушки, теперь уже стоявшие там только в качестве украшения, кинул брату улыбающегося мягкого хомяка.

— Ты не кролик, а жалкое существо, отравившее мне всю жизнь, — внезапно произнёс Кевин сквозь зубы, отшвырнув игрушку в сторону.

— Ну, пожалуйста, Кевин, давай поиграем, мне скучно, — взмолился Майкл, не вникнув в смысл слов брата.

Внезапно в голову разгневанного Кевина пришла одна безумная идея. Некоторое время он колебался, не зная, стоило ли воплощать её в жизнь, но, поняв, что этот вариант позволил бы ему выполнить сразу несколько дел, всё-таки решился.

— А давай, — бодро ответил Кевин, натянув нарочито милую улыбочку, — только в мою игру, а не в твою.

Услышав слова брата, Майкл весело запрыгал по комнате, словно щенок, которого любимые хозяева собирались вывести на желанную прогулку.