Сирхан и глазом не моргнул, внимательно смотря, как догорает бумага. На голубые глаза, наполнение слезами и также блестевшими, подобно искорке. На полные губы, которые сжались в тонкую линию.

-Обожжешься, Мари –тихо предупредил ее Сирхан, но девушка продолжала держать руку над огнем. Его поразила мука на ее лице. Нет, это было не корысть и не алчность, а нечто большее, что его разум отказывал воспринимать.

Если бы он только знал, что она уже давно обожглась…

Языки огня жадно лизнули ее пальцы, и Мари, вскрикнув, немедленно поднесла руку к губам, подув на красные опухшие подушечки пальцев.

Из глаз ее полились слезы боли. Не физической, а душевной. Она и не пыталась скрыть поток слез. Сирхан громко выругался и приказал что – то охране, одновременно дав официантам распоряжение принести аптечку и убрать пепел.

-Habibi, что ты наделала? –печально спросил Сирхан, разглядывая ожоги и качая головой. Мари подняла голову и едва не задохнулась от вспыхнувших эмоций, которые видела в когда –то холодных серых глазах. Там было все: забота и вина, грусть и жалость, но любви все –таки она не заметила, как и не пыталась разглядеть.

-Я сожгла все – хрипло сказала Мари – Клянусь тебе, что у меня больше ничего нет.

-Мари… -начал он, и она резко перебила его:

-Можешь, обыскать мои вещи.

Снова выругавшись, Сирхан осторожно обработал ожоги и после того, как забинтовал ее руку, укоризненно произнес:

-Ты не маленькая девочка, но ведешь себя так глупо. Для чего наносить себе вред? Болит сильно?

Мари машинально кивнула, ошеломленная его реакцией и словами. Он не требовал преподнести ему доказательства или обвинить во лжи, а искренне переживал за нее.

-Ужин не состоялся, потому мы отправляемся в отель – многозначительно обведя стол взглядом, Сирхан встал и, подойдя к ней, ловко, словно она ничего не весила, подхватил ее на руки и понес по направлению к машине. Двое телохранителей шли впереди, а двое – сзади.

Это конец.

Она знала, что сегодняшний день будет последним в их отношениях, ибо завтра Томми и она улетят в Париж, а ей останутся лишь грустные воспоминания.

Как бы Мари не хотела, но вычеркнуть из памяти жаркие прикосновения нежных рук к ее телу отпечатаются навсегда.

Как забыть те поцелуи! Его тело, его губы! Если бы он был с ней всю жизнь…

Тяжело вздохнув, Мари снова заплакала, прижавшись щекой к его теплой груди, стараясь не выдать истинную причину своих слез.

Никто и не поверит ей, что она была любовницей самого султана, однако этот факт ее не досаждал. Ее угнетало то, что пройдут года, и Сирхан не вспомнит о ней.

Может, и она выйдет замуж за какого –нибудь хорошего мужчину и родит ему детей.

Предательское воображение нарисовало ей темноволосых мальчиков с пронзительными серыми глазами, хмуро изучающими мир, и сердце ее разрывалось от невыносимой боли.

Это лишь мечта! Такого и быть никогда не может!

Султан Сирхан Парлет Вери не возьмет в жены чужестранку, а, возможно, что вообще никогда не женится.

У него было два брата, которые по всеми миру прославились известными ловеласами, что означает, они могут обзавестись семьей быстрей. Мари прекрасно догадывалась, как султан избегает брака.

Наверное, от тяжелого детства остался след.

Погруженная в свои мысли, Мари не заметила, как они доехали до отеля, как все работники удивленно смотрели на них, как Сирхан уложил ее на постель и раздел.

Только оказавшись полностью обнаженной, Мари пришла в себя и попыталась укрыться одеялом, но Сирхан покачал головой.

-Habibi, не стесняйся меня.

Он встал, подошел к выдвижному шкафу и, достав легкую перламутровую ночную рубашку, доходившую ей почти до колен, протянул ей. Мари поспешно надела ее и посмотрела на него. Он, казался, таким подавленным и расстроенным, что Мари очень удивилась.

Он добился того, чего желал. Почему же он не веселится и не прикажет ей убираться вместе с братом?

Сирхан снял куфию и потер пальцами виски, словно на него навалилось что – то такое тяжкое, и он не понимал, как следует поступить.

 Мари решила прервать затянувшееся молчание:

-Сирхан, теперь ты можешь отпустить меня и Томми в Париж. Больше твоей репутации ничего не угрожает.

Он посмотрел на нее, словно она выпалила какую –то глупость.

-Ты –моя женщина –тихо шепнул он –Ты принадлежишь мне, а к Томми я уже привык.

Его шепот был словно рокот бури, зарождающейся в вышине над лесом. Его глаза блестели из-под изогнутых черных бровей молниями. Мари же - она так давно, так панически боялась гроз

Когда он говорил, что она принадлежит ему, то все существо дрожало от предвкушения радости, но грубая реальность давала ей понять.

Она его рабыня любви.

-Сирхан, ты получил то, что хочешь – недоуменно сказала Мари – К чему держать меня у себя?

-Что тебя подтолкнуло фотографировать меня в постели с любовницей?

-Что бы ты хотел узнать? -спросила Мари, привстав на локтях и, удовлетворенно заметив как зажглись его серые глаза при виде ее чуть вылезший из кружевного пеньюара груди. Она имела власть над его телом, что радовало ее.

-Я работаю на Гэвина Спенсера, при том, что моя работа не высоко оплачиваемая, он заставляет меня "зажигать" у читателей интерес.

-А интерес к моей персоне оказался весьма значительным для вашей редакции? -ухмыльнулся Сирхан.

Уголки его полных губ дрогнули, но не создали улыбки.

-Ну, он угрожал, что если я не поймаю тебя в какой-либо унизительной ситуации, то он заберет у меня Томми -откровенно призналась Мари, считая, что открыв ей тайну, Сирхан неосознанно проложил дорогу к обоюдному доверию.

-Заберет? -В его английском проскользнул еле слышимый акцент -Но почему? Кем он тебе приходится?

-После смерти моего отца, который погиб от укуса пчел, я осталась совсем одна и без поддержки. Мама вышла замуж во второй раз, а Гэвин приходился моему отчиму двоюродным племянником. Но дело не в проявлении заботы, он пытался выкрасть его один раз, но я вовремя успела спрятать Томми в специальной лечебнице.

-И чтобы обезопасить его, ты решилась сфотографировать меня и дать этому подлецу -мрачно подвел Сирхан, прикрыв глаза.

-Да -весело ответила Мари -А ты спутал все мои планы, но я не слишком расстраиваюсь. Все равно я уволюсь, как только вернусь в Париж.

-Ты не вернешься во Францию -резко вскочив, твердо произнес Сирхан -Мы полетим с тобой в Дубай сегодня вечером. Вместе с братом.

-Но Сирхан ты не сможешь все время содержать меня и Томми? -Мари не смогла скрыть грусти в голосе от мысли, что в скором времени они расстанутся. Интересно, а в скором ли времени найдет он ей замену? Ведь известно как страстны арабские мужчины и одной женщиной никогда не удовлетворяются -Тем более ты мне всего лишь любовник и не имеешь право диктовать.

Сирхан дернулся, словно от удара.

Всего лишь любовник?

Мари не понимает, что между ними не только постель. Ни с одной женщины он не делился тайнами и секретами, так как все заключалось в его безразличие к противоположному полу.

Все должно было быть идеально – отношения на деловой основе, никаких неожиданностей. Ясно, где черное, где белое, просто и откровенно, без недоразумений или эмоциональных сцен. Сирхану это нравилось. Неважно, что Мари корыстна и ненадежна, страсть явилась фатальным пороком, приведшим ее к падению, но Сирхан сам был порочным и прекрасно понимал ее алчность. Он был рад утолить эту пагубную страсть Мари драгоценностями и роскошью, превосходящими ее самые дерзкие мечтания. Он очень рано понял, чего ждут от него женщины.