Шеридан снова кивнул Эллиоту.

— Обратимся к тому моменту, когда служба наблюдения потеряла самолёт из поля зрения, — сказал представитель ФУА. — Прекратилась как радиосвязь, так и радиолокационное слежение. Вам известно, что станция Моньюмент-Велли не следила за полетом? За несколько минут перед тем, как самолёт должен был войти в её зону, полностью прекратилась подача электроэнергии. — Эллиот посмотрел на присутствующих. — И это не была авария на линии, — с ударением проговорил он и взял один из листов, которые лежали перед ним. — В течение тридцати пяти минут «стотридцатка» должна была находиться в зоне контроля станции Моньюмент-Велли. Вы все знаете общее правило: если экипаж почему-то не докладывает на очередную станцию, а особенно при таком перелете, немедленно объявляется тревога. Мы за несколько минут проверяем всю линию и находим последнюю станцию, на которую экипаж докладывал. Те, кто охотился за самолётом, знали об этом. — Эллиот помрачнел. — Они знали всё до мельчайших подробностей и потому устроили так, чтобы отсутствие связи с самолётом не вызвало подозрений, поскольку станция не работала.

Самолет должен был войти под контроль Моньюмент-Велли, как мы смогли установить, в пятнадцать четырнадцать по местному времени. — Эллиот оторвался от бумажек и обвел взглядом всех присутствующих. — И вот в пятнадцать ноль-девять, опять-таки по местному времени… — Эллиот сделал ударение на последних двух словах, давая понять, что речь идет именно о местном времени, а не гринвичском или ещё каком-то. — …Так вот, в пятнадцать ноль-девять по местному времени энергокомплекс станции Моньюмент-Велли был взорван. Радиостанция и радар Моньюмент-Велли расположены на расстоянии трех миль от энергокомплекса, поэтому преступникам удалось разрушить всё до основания, а их никто не увидел.

— И нет никакого способа узнать, кто же это был? — Бейерсдорф поставил вопрос, не надеясь получить на него удовлетворительный ответ.

— Пока что мы ничего не выявили, только уяснили, где именно произошел взрыв, — задумчиво проговорил Эллиот. — Теперь, правда, там ведет расследование ФБР…

Генерал Шеридан был, видимо, недоволен этим сообщением. И так хлопот не оберешься, а тут ещё Гувер со своими легионерами на их шею. И это только начало. Агенты правительственной безопасности жадны до подобных ситуаций. Если в ближайшее время они не найдут «стотридцатку», за ними сквозь замочную скважину начнет подглядывать ЦРУ, склонное во всём видеть коварные происки русских. Ну а если ЦРУ с ногами залезет к ним в кровать, то уж Управление национальной безопасности непременно сунет свой нос и под простыни. «Только этого нам недоставало», — думал вконец расстроенный Шеридан.

Тем временем Эллиот продолжал говорить:

— Единственное сообщение, заслуживающее внимания в этой связи, — это донесение из центра в Сан-Франциско. Под вечер, через несколько часов после событий на станции Моньюмент-Велли, в их зоне было зафиксировано появление большого самолёта, который летел курсом на запад. Само по себе это не представляет чего-то необычного, — добавил Эллиот, — однако у нас существуют определенные трассы, а этот самолёт направлялся точно на запад, к Тихому океану. Он не значился ни в одном расписании полетов, и именно потому оператор решил доложить о нём.

— А как же САПО[2]? — возмущенно рыкнул Рейдер. — Почему они не…

— Они сделали всё, что следовало сделать, полковник, — опережая Рейдера, ответил Бейерсдорф. — САПО получила сообщение о неизвестном самолёте, который вошел в ОЗПО[3] и…

Шеридан знал все подробности. В небо поднялись два истребителя, чтобы проверить неизвестного. Но они его не догнали. Преследуемый ими самолёт летел с большой скоростью. Правда, истребители, скорость которых превышает тысячу миль в час, рано или поздно перехватили бы его. Но над побережьем неизвестный самолёт вошел в зону тяжелых метеоусловий, и истребители потеряли его. Мощные воздушные потоки, а затем град преградили им путь и не позволили опознать самолёт, который скрылся в неизвестном направлении.

Следовательно, пока что они не продвинулись вперед ни на шаг.

Как только Артур Шеридан получил первые известия об исчезновении С-130, он, не теряя ни минуты, взялся за дело. Запершись с Полом Бейерсдорфом, они по имеющейся информации пытались воссоздать ход событий. Мог ли самолёт в результате какой-то аварии на борту произвести вынужденную посадку? В таком случае это произошло над местностью, где не было радиолокационного наблюдения. По тщательно разработанной схеме немедленно вылетели поисковые самолёты, которые должны были исследовать подозреваемый район. Не ограничиваясь этим, Шеридан попросил штаб САК отправить в район поисков лётную лабораторию РС-71. Не для аэрофотосъемки. Для съемки в инфракрасном излучении.

Поисковые самолёты ничего не обнаружили, зато результаты полета РС-71 вознаградили за всё и дали один из немногих ключей к разгадке того, что случилось. Пилот РС-71, который летел исключительно по показаниям приборов, должен был обследовать двадцать два заброшенных аэродрома. Когда-то давно, десятки лет тому назад, ещё во время второй мировой войны, их соорудили для тренировки молодых лётчиков. Шеридан интуитивно почувствовал, что самолёт С-130 по неизвестной причине приземлился на одно из тех лётных полей. А если так, то существует, хоть и незначительный, шанс, что события, которые произошли на поле, оставили определенные термальные следы. Эти следы, невидимые днем, ночью могут быть зафиксированы с помощью аппаратуры, которая фотографирует в инфракрасных лучах.

Его предвидение полностью подтвердилось. На снимке одной из этих взлётно-посадочных полос, которой не пользовались уже много лет, было видно несколько тепловых точек.

Снимки были доставлены Шеридану и его экспертам в четыре часа утра. А в шесть Шеридан и Бейерсдорф уже летели самолётом Т-38 на ближайший от того лётного поля аэродром ВВС. Там они пересели на вертолет и отправились к месту, которое заинтересовало их.

Осматривая старую взлётно-посадочную полосу, Шеридан и Бейерсдорф сразу же увидели отпечатки шин тяжелого С-130. Ошибки быть не могло — они стояли на том самом месте, где приземлялся самолёт. Там же они обнаружили следы, оставленные самолётом во время взлета. Нашли и другие следы, которые дополняли картину.

Они оба пришли к одному выводу: там был след «пятьдесят первого». Но у ВВС уже не числилось на вооружении истребителя П-51. А впрочем, нет, остановил себя Шеридан. В первом авиадесантном полку в Эглине на Флориде было несколько переоборудованных истребителей П-51. Он поручил Бейерсдорфу выяснить, где был каждый из них на протяжении последних сорока восьми часов, хотя наперед знал ответ. Им сообщат, где именно находились те истребители. И ни один из них, в чем он не сомневался, не летел над пустыней.

На той запущенной полосе обнаружили отпечатки колес ещё одного самолёта. На первый взгляд то были следы трехколесного шасси довольно тяжелого самолёта, возможно, двухмоторного. Шеридан приказал своим людям из штаба как можно быстрее прибыть на место и определить тип самолёта.

Нашли они и то, чего Шеридан никак не ждал. Три пустые гильзы. Они лежали там сутки или двое. Калибр тридцать. Стреляли из мощной охотничьей винтовки.

В кого?

Шеридан знал, что цель могла быть только одна. Экипаж С-130.

Но нашли они только три гильзы. Почему только три?

— Вот и всё, что мы знаем на сегодня, — подытожил Шеридан, обращаясь к участникам совещания, которые собрались в его кабинете. — Мало фактов, много предположений. Итак, исчез самолёт с пятью атомными бомбами на борту. Исчез при благоприятных метеоусловиях, не имея каких-либо препятствий к полету. Не дав никаких радиосигналов. Можем считать доказанным что он не мог потерпеть аварию. Очень похоже на то что его каким-то образом принудили сесть на заброшенное лётное поле. Это случилось сразу после того, как радио и радиолокационные установки были умышленно выведены из строя. Как доказывает мистер Эллиот, осуществлено это было на высоком профессиональном уровне.