— Смотрите, кто вернулся, — сказал он.

Хек уставился на голосферу всеми четырьмя глазами.

— Это… Это великолепно!

— Ромбус, — сказал Кейт, — просканируйте его на всякий случай. Если он чист, доставьте его в причальный ангар шесть.

— Сканирую… никаких заметных проблем. Фокусирую буксировочный луч.

— На борту держите его в изоляции за силовым полем.

— Выполняю.

— Хотел бы я, чтобы он прибыл на прошлой неделе, — сказал Азми.

— Почему? — спросила Рисса.

— Тогда нам не пришлось бы его делать и запускать.

Рисса расхохоталась.

— Шану, Хек, мы отправляемся в причальный ангар шесть.

— Я тоже хочу поучаствовать, — сказала Рисса.

Кейт улыбнулся.

— Не сомневаюсь.

Вчетвером она направились в причальный отсек. Там они встали перед силовым экраном: Хек примерно в двух метрах справа от Кейта, Азми — позади, Рисса — бок о бок с ним по левую руку; их локти слегка соприкасались. Невидимые буксировочные лучи втащили куб в ангар и установили на полу, после чего накрыли его силовым куполом. Внешние ворота закрылись, и ангар наполнился воздухом. Теперь можно было взглянуть на куб поближе.

Пролетевшие над ним эпохи он выдержал достойно. Его поверхность выглядела так, словно по ней прошлись стальной щёткой, но вырезанные на верхней грани знаки всё ещё нормально читались. Оказалось, что Ромбус повернул куб так, что грань, предназначенная для ответа, оказалась внизу.

— ФАНТОМ, — сказал Кейт, — поверни куб на четверть оборота, чтобы нижняя грань была обращена к нам.

Погрузочные лучи приподняли куб и повернули. На грани, предназначенной для ответа, виднелись черные буквы на белом фоне, будто бы вплавленном в поверхность куба.

— О боги, — сдавленно произнёс Хек.

У Риссы отвисла челюсть.

Кейт от удивления застыл на месте.

На оставленном для ответа месте располагался следующий текст:

И под этим текстом, буквами немного меньшего размера:

— Не верю, — сказал, наконец, Кейт.

— О, смотрите-ка, — сказал Хек, наклоняясь к надписи. — Эта буква вроде не так пишется.

Кейт вгляделся. И правда, засечка у буквы u располагалась с левой стороны, а не с правой.

— И в букве y нижний штрих должен идти не прямо, а под углом, — заметил Кейт.

— А что могут означать эти цифры внизу? — спросила Рисса.

— Выглядит как номер социального страхования, — сказал Кейт.

— Нет, скорее, арифметическое выражение, — сказал Хек. — Это будет… э-э… Центральный компьютер?

— Минус тысяча триста четырнадцать, — подсказал ФАНТОМ.

— Нет, не то, — сказала Рисса, качая головой. — Когда люди пишут письмо, то в конце обычно ставят дату.

— Но в каком формате? — спросил Хек. — Час-день-месяц-год? Не годится. А если наоборот? Десятый год, шестьсот сорок шестой день... Тоже не получается — ведь терранском году всего четыреста с чем-то дней…

— Нет, — сказала Рисса. — Нет, это всё не то. Это год. Всё число — год. Десять миллиардов шестьсот сорок шесть миллионов триста девяносто семь тысяч двести восемьдесят первый.

— Год? — переспросил Хек.

— Год, — ответила Рисса. — Земной год. Анно Домини — от рождества Христа, земного пророка.

— Но я видел, как вы записываете числа, — сказал Хек. — Да, в больших числах вы группируете разряды по три — валдахуды делают то же самое, только по четыре. Но я считал, что у вас для этой цели используются… как вы их называете? Эти закорючки внизу строки.

— Запятые, — сказала Рисса. — Мы ставим запятые или оставляем пустые места. — Она, по-видимому, с трудом сдерживала возбуждение; она отошла к стене ангара и оперлась на неё. — Но представьте… представьте себе эпоху настолько далёкого будущего, что никто уже не говорит по-английски… прошли миллионы и миллиарды лет с тех пор, как… — она указала на Кейта, — с тех пор, как перестали на нём говорить. За такое время можно и позабыть некоторые мелкие детали, типа куда торчит хвостик y и с какой стороны крючок у u.

— Это какая-то подделка, — сказал Кейт, тряся головой.

— Если так, то весьма хорошая, — вмешался Азми, размахивая ручным сканером. — Мы внедрили в материал куба некоторые радиоактивные вещества с весьма долгими периодами полураспада. Сейчас куб на десять миллиардов лет старше. Плюс-минус девятьсот миллионов. Единственный способ обмануть этот способ датировки — сделать точно такой же куб с нужным соотношением изотопов. Но этот куб во всём идентичен нашему — с точностью до радиоактивного распада и выщербления поверхности.

— Но зачем подписываться моим именем? — спросил Кейт. — Это-то точно какая-то ошибка.

— Возможно, ваше имя стало как-то ассоциироваться со «Старплексом», — сказал Хек. — В конце концов, вы — его первый директор, и, если честно, мы, валдахуды, всегда считали, что ваша известность несоразмерна заслугам. Может быть, это не подпись, а обращение, или форма приветствия, или…

— Нет, — прервала его Рисса; её голос дрогнул от возбуждения. — Нет. Это от тебя.

— Но… но это же полная чушь, — сказал Кейт. — Как я могу быть жив через десять миллиардов лет?

— Релятивистские эффекты, — предположил Хек. — Или какая-то форма замедленной жизнедеятельности…

— Или… — сказала Рисса всё ещё подрагивающим голосом. Кейт посмотрел на неё.

— Или что?

Она повернулась и почти бегом направилась к выходу из ангара.

— Куда же вы? — гавкнул Хек.

— Найти Карету, — крикнула она. — Надо ей сказать, что наш проект продления жизни ждёт такой успех, какой нам и не снился.

Стеклянный поднялся с покрытой клевером поляны.

— Наверное, тебе нужно немного отдохнуть, — сказал он. — Я скоро вернусь.

— Погодите! — сказал Кейт. — Я хочу знать, кто вы. Кто вы на самом деле.

Стеклянный ничего не сказал, лишь наклонил голову набок.

Кейт тоже поднялся на ноги.

— Я имею право знать. Я ответил на все ваши вопросы. Пожалуйста, ответьте на один мой.

— Хорошо, Кейт, — Стеклянный развёл руками. — Я — это ты, Жильбер Кейт Лансинг. Будущий ты. Ты не представляешь, как долго я ломал голову над тем, что же значит это гадское «Ж».

У Кейта отвисла челюсть.

— Это…это не может быть правдой. Вы не можете быть мной.

— О, конечно могу! Правда, я несколько старше. — Он дотронулся до своей гладкой прозрачной головы и снова засмеялся своим хрустальным смехом. — Видишь? Я лысый как колено!

Кейт прищурился.

— Из насколько далёкого будущего вы явились?

— На самом деле, — мягко поправил его Стеклянный, — всё несколько иначе. Мы находимся в моём настоящем. Так что правильный вопрос — из насколько далёкого прошлого прибыл ты сам?

Кейт почувствовал, как начинает кружиться голова.

— Вы хотите сказать… хотите сказать, это не 2094-й?

— Две тысячи девяносто четвёртый кто?

— 2094-й год по земному календарю. 2094 н. э. Две тысячи девяносто четвёртый после рождения Христа.

— Кого? Ах, да, мой счислитель подсказывает. Давай так: я знаю абсолютный номер текущего года с момента создания Вселенной, но… а, вот. В твоей системе летоисчисления сейчас десять миллиардов шестьсот сорок шесть миллионов триста девяносто семь тысяч двести восемьдесят первый год.

Кейт, спотыкаясь, отступил на пару шагов.

— Это вы послали капсулу времени.

— Правильно.

— Как… как я сюда попал?

— В момент прохождения через стяжку я поместил тебя в стазис. Время шло во вселенной, но для тебя оно остановилось. Когда насупил этот год, я отключил стазис. Но не беспокойся. Я собираюсь вернуть тебя, где взял. — Пауза. — Помнишь розовую туманность, которую ты увидел, выйдя из портала? Это всё, что осталось от Солнца.