Я всегда любила темную фазу луны, когда ночь тиха и спокойна, а на небе светят лишь звезды. 

Некоторые называют темную луну новолунием, но в этом нет ничего нового. Луна существовала задолго до нас и будет существовать, когда все мы давно обратимся в прах. 

Свои дни — и многие ночи — я проводила в каменной крепости в лесной глуши Монтаны. Я врач, хотя и не такой, который, прописав уколы с таблетками, дарит леденец на палочке. Нет, я беру немного того и немного другого и все это смешиваю. Снова и снова. 

В моем дипломе значится: «вирусолог». Другими словами, я доктор наук в области изучения вирусов. Не бойтесь, мне не грозит умереть от кипучей деятельности. Скорее от скуки, если раньше меня не убьет одиночество. 

Впрочем, я не совсем одинока. Есть охранник у двери, есть подопытные, но никто из этой компании не годится на роль собеседника. А недавно стало казаться, что за мной наблюдают. Это довольно забавно, учитывая, что камеры слежения находятся в моем единоличном ведении. 

Паранойя — один из первых признаков слабоумия, с той лишь разницей, что я не чувствую себя ненормальной. А кто из психов чувствует? Я пришла к заключению, что мне следует чаще куда-нибудь выходить. Вопрос только куда? 

Большую часть времени я не против сидеть под надежным замком в самом безопасном месте запада. Мир довольно страшный. Страшнее, чем думает большинство людей. 

Считаете, что монстров не существует? Что они лишь плод детских фантазий или бред сумасшедших? Ошибаетесь. 

По свету бродят такие существа, ужаснее которых нет даже в сказках братьев Гримм. Создателей программы «Нераскрытые тайны» хватил бы удар, загляни они в мои секретные файлы. Но так как ликантропия является вирусом, я специализируюсь на оборотнях. И посвятила жизнь поискам лекарства. 

Я лично в нем заинтересована. Видите ли, я одна из них. 

Философы утверждают, что жизнь определяют перемены: принятые решения, не пройденные дороги, люди, которых мы покинули. Я склонна согласиться. 

В день, когда моя жизнь изменилась, — снова — одно «принятое решение», один «перекресток судьбы», давно оставленный позади, без предупреждения возник на пороге моего кабинета.

Я сидела за рабочим столом, обновляя данные, когда шорох шагов по бетону заставил меня поднять глаза. При виде мужчины в дверном проеме сердце бешено заколотилось. Как всегда, когда дело касалось этого человека.

— Ник, — прошептала я и услышала в собственном голосе нечто такое, что предпочла бы не слышать. 

Прямой нос, полные губы и широкий лоб нежданного визитера совсем не изменились. Но появившиеся возле рта и глаз морщинки и загорелая кожа свидетельствовали о частом и долгом пребывании под открытым небом. Проблеск седины в коротких волосах удивил не меньше, чем само появление здесь гостя из прошлого. 

Он не улыбнулся, не ответил на приветствие. И я его не винила. Я призналась в любви, а затем испарилась. С тех пор мы больше не разговаривали. 

Семь лет. Как он меня нашел? И зачем?

На смену любопытству пришло беспокойство, и рука потянулась к ящику, в котором хранился пистолет. Охранник не сообщил о посетителе, поэтому вполне можно воспользоваться принципом «сначала стреляй, потом спрашивай». В моем мире под любой личиной может таиться враг. Но мне всегда было трудно выстрелить в человека. Шеф заточил меня в лесу в том числе и поэтому. 

Я давно научилась различать под костюмом наплечную кобуру. У Ника такая имелась. Тревожная перемена в бывшем зубриле и мечтателе, влюбленном в закон и меня — не обязательно в этой последовательности. Зачем ему пушка?

Раз Ник не вытащил пистолет, я наставила на него свой. С серебряными пулями в обойме я готова ко всему. Кроме взгляда пронзительно-голубых глаз и знакомого тембра. 

— Привет, солнышко. 

В колледже, заслышав это ласковое прозвище, я превращалась в млеющую от страсти дурочку. Обещала то, чего не имела права обещать. Теперь же от этого слова, произнесенного с холодным сарказмом, меня разобрала злость.

Я ушла от Ника для его же блага. Впрочем, сам Ник об этом не знал. 

Я встала, обогнула стол и подошла, пожалуй, слишком близко. 

— Что ты здесь делаешь? 

— Не рассчитывал, что ты придешь в восторг, но такого приема уж точно не ожидал. 

Он покосился на сталь в моих руках, и меня привлек его запах. Свежий снег, горный воздух, мое прошлое.

Ник ухватился за ствол, выкрутил пистолет из моих рук и крепко прижал меня к себе, сдавив локтем горло. Я не спец в обращении с огнестрельным оружием. И никогда им не была. 

Я закашлялась, и Ник ослабил хватку на шее, но меня не выпустил. Краем глаза я заметила сталь, блеснувшую на столе. Он отложил пистолет в сторону. Одной заботой меньше. 

— Что тебе нужно? — выдавила я. 

Вместо ответа он уткнулся лицом в мои волосы, и я ощутила его дыхание. Колени задрожали, глаза защипало. Его близость вызвала воспоминания, которые я годами пыталась забыть. А воспоминания причиняют боль. Черт, я все еще любила этого человека.

От непривычного волнения все мышцы напряглись, а желудок сжался в комок. Как правило, я не испытывала каких-либо чувств. Гордилась своей холодностью, утонченностью, своим ответственным положением: доктор Элиза Хановер, неприступная Снежная королева. Когда мною овладевал гнев, случались страшные вещи. 

Впрочем, никто и никогда не волновал меня так, как Ник. Никто и никогда не делал такой счастливой или несчастной. Никто и никогда так сильно меня не злил.

Вонзив острый каблук в блестящий черный ботинок Ника, я что есть силы надавила. Незваный гость дернулся, и я тут же заехала ему локтем в живот, забыв рассчитать силу удара. Ник отлетел прямиком в стену. Резко обернувшись, я увидела, как он с закрытыми глазами сползает на пол.

Вот черт.

Я не поддалась порыву броситься к нему, дотронуться до его лица, коснуться губами лба. Для нашей же общей пользы лучше не вспоминать былое.

Но вот веки дрогнули, и Ник пробормотал ругательство. Я наконец-то перевела дыхание.

Жить будет. 

Вряд ли Нику часто доводилось проигрывать в драках. С нашей последней встречи он изрядно прибавил в объемах — сочетание возраста и нескольких тысяч часов на силовом тренажере. 

Чем еще он занимался все эти годы, что жил без меня? Он хотел стать юристом, вот только знакомые мне законники выглядели иначе. Костюм, да, но отутюженная темно-серая ткань скрывала большее, нежели канцелярскую крысу с хорошо подвешенным языком. Словно солдат приоделся для выхода. 

Внимательно оглядев Ника, я заметила у него в кармане солнечные очки. 

Костюм. Мускулы. Очки а-ля «люди в черном». Все ясно. 

— ФБР. 

Вот теперь я по-настоящему разозлилась.

Ник распахнул глаза и, поблуждав рассеянным взглядом, сосредоточился на моем лице.

— Ты всегда была умнее, чем кажешься. 

Адресованных мне шуток о тупых блондинках хватило бы на несколько жизней. Идиотские подколки и нападки донимали меня до тех пор, пока я не сообразила, что могу извлечь выгоду из такого отношения. Если люди считали меня глупой, то ничего кроме глупости и не ждали.

Поэтому я не поддалась на уловку Ника. Его прислали сюда солидные парни, не предупредив о визите. Похоже, грядут неприятности. 

— Ты, наверное, ждешь, что я отдам свой пистолет? — пробурчал он. 

— Можешь не отдавать, — пожала плечами я. 

Заряженное свинцом оружие беспокоило меня меньше всего. 

Ник с трудом поднялся, и я даже чуть-чуть испугалась, когда он покачнулся. Крепко же ему от меня досталось.

— Позволь поделиться наблюдением, — сказал он. — Я убедился, что стреляет всегда именно тот, от кого меньше всего ожидаешь пули.

Забавно, но тут наши мнения сходятся.

— Что ты здесь делаешь? — требовательно спросила я.

Он приподнял брови.

— Ни объятий, ни поцелуев? Разве ты не рада встрече? Если я ничего не путаю, злиться полагается именно мне. — Не дожидаясь приглашения, он опустился на стул и посмотрел мне в глаза. — Хотя, постой-ка... Да, я и вправду зол.