Облава завершилась через неделю. Немцы перешли южнее, в сторону лесов Нарочь. Мы считали, что соединение "Вильнюс" не осталось на месте, и решили вернуться в леса Козиан, в штаб полка "Жальгирис". Надеялись там встретить наше соединение или хотя бы узнать, где оно находится. К концу сентября мы добрались до лесов Козиан.

Подразделение «Вильнюс» располагалось поблизости от штаба полка. Нам объяснили, где оно находится. После полуторамесячного отсутствия, велика была радость встречи с товарищами. Ни рассказали нам о длительной германской облаве в лесу Ходоцишки. Сообщение о начале облавы пришло с опозданием, и ко времени ее прихода в штаб полка «Вильнюс» лес уже был окружен. Абифала принял решение, что все соединение уклонится от столкновения с немцами и уйдет в леса Козиан. В пути соединение наткнулось на противника, который проник в лес и двигался цепью. В этом столкновении Афибала был тяжело ранен, но бойцы сумели оторваться от немцев. Было ясно, что нет возможности отступать вместе с Афибала. Решено было, что он вместе с медсестрой Валей (будущей его женой) будут оставлены в тайном убежище, а все остальные под командованием Бондараса прорвут вражескую цепь. Убежище тяжело раненому командиру и медсестре устроили в гуще зарослей. Тем временем, соединение снова вступило в контакт с немцами и отступало с боем, оттягивая их от убежища. Шестеро партизан погибло в этом ночном бою, среди них трое из звена пулеметчиков, прикрывавших отход. Той же ночью партизанам удалось прорвать заслон, и спустя несколько дней соединение пришло в леса Козиан. Афибала и Валя все дни облавы скрывались в убежище, и через неделю прибыли в леса Козиан с помощью крестьянина, который был связным "Вильнюса.

Вообще настроение в среде партизан, в частности, в литовском полку, было приподнятым. Это были дни побед советской армии. На центральном фронте, где мы действовали в тылу врага, советские войска освободили ключевой город — Смоленск, и наступали на всех фронтах. Партизанское движение в наших краях расширилось и обрело силу. Наши боевые действия, главным образом, минирование железнодорожной линии, приводящее к тому, что вражеские поезда по пути на фронт летели под откос, впрямую помогало победам советской армии.

В полк "Жальгирис" регулярно десантировалось вооружение, боеприпасы, взрывчатка, а также подкрепления в живой силе, посылаемой из Советского Союза. Увеличилось число людей из местного населения, вступающих в ряды партизан. Среди них были и евреи, которые до тех пор скрывались в пещерах или бежали из гетто Вильно. Соединение "Вильнюс" насчитывало 60 бойцов, включая группу советских солдат, которые бежали из германского плена Усиление боевых действий партизан вызвало ответное действие немцев. В начале октября начали прибывать в леса Козиан группы партизан из лесов Нарочь. Там начала действовать расширенная облава немцев. Стало ясно, что облава в лесу Ходоцишки была лишь подготовкой к большой облаве в лесах Нарочь, продвигающейся на север, в леса Козиан. Полк "Спартак", главная сила в лесах Козиан, решил не вступать в бой с немцами после того, как выяснилось их несомненное превосходство в силе и технике, а отступить в леса восточной Белоруссии.

Штаб "Жальгирис" приказал соединению "Вильнюс" покинуть леса Козиан до начала облавы и вернуться на прежнюю базу в лесу Ходоцишки. План штаба "Вильнюса" — перейти всем соединением в лес Ходоцишки — не удался. Разведчики "Спартака", следящие за передвижением немцев в сторону лесов Козиан, сообщили, что те уже начали окружать со всех сторон эти леса раньше, чем предполагалось. Штаб "Вильнюса" решил разделить соединение на группы по десять бойцов, которые должны были просочиться или прорваться собственными силами в лес Ходоцишки. Нашей группе под командованием Урбановичуса было приказано уклониться от облавы и заминировать железнодорожную линию у Ново-Свинцяна. Две группы общей численностью в десять бойцов были объединены в одну и должны были скрытно выбраться из лесов Козиан. После выполнения боевого задания мы должны будем вернуться на базу соединения "Вильнюс", которая будет заново заложена в лесу Ходоцишки. Урбановичус командовал двумя группами, пока они не разделились, и каждая несла с собой две мины.

В нескольких километрах от базы мы наткнулись колонну из двухсот человек — мужчин, женщин и детей. Одеты они были в обтрепанные одежды, а то и просто в лохмотья. Некоторые несли детей на руках, некоторые — небольшие свертки за плечами. Выглядели, как цыгане, но, приблизившись к ним, мы поняли, что это евреи. Я спросил их на идиш куда они направляются… Один из них ответил, что они из "семейных лагерей", ищут убежище от надвигающейся немецкой облавы. Они обратились в штаб "Спартака" с просьбой — помочь им выбраться из кольца облавы. Им объяснили, что партизаны разделяются на небольшие группы и отступают из округи на восток. Они не могут взять с собой еврейские семьи, ибо это затруднит их движение и возможность скрытно отступить. Еврейские семьи остались без защиты, на произвол судьбы. Часть из них решила укрыться в замаскированных подземных бункерах, которые они заблаговременно соорудили в лесу, часть решила покинуть лес и укрыться у знакомых крестьян. Он же, с небольшой группой надеется найти убежище на островке среди больших болот, севернее лесов Козиан, куда сейчас они и направляются. Я смотрел на проходящих мимо меня людей. Многие тянули ноги из последних сил. Это были остатки десятков маленьких еврейских общин, большинство членов которых было уничтожено немцами, и они пытались спастись и спасти своих детей. Я беспомощно смотрел на это несчастное шествие. Кроме напутствия — "Держитесь" — мне не было, что им сказать и чем помочь.

Двигаясь на запад, мы встретили разведывательную группу отряда имени Чапаева, которая сообщила нам, что в некоторых селах вблизи леса находятся германские армейские части, но в лес еще не вошли. Мы решили дождаться темноты на окраине леса, и затем скрыться. Я наблюдал в бинокль за селом, отдаленным от нас, примерно, на два километра. В селе были видны немецкие военные грузовики. Часть из них приближалась к селу по проселочной дороге. Продолжалась концентрация германских войск. Было ясно, что ночью они расставят засады, чтобы пресечь уход партизан из леса. И действительно с приближением сумерек машины с солдатами выехали из села и исчезли за шеренгой деревьев, стоящих вдоль проселочной дороги.

Второй нашей группой командовал русский лейтенант Семенов. Он воевал на фронте до середины 1942 и попал в плен. Оттуда бежал и присоединился к партизанам. У него было намного больше боевого опыта, чем у Урбановичуса, который командовал обеими группами. Семенов объяснил, как вести себя, если мы наткнемся на засаду, определил порядок движения и места встречи, если мы разделимся или рассеемся. С наступлением темноты мы вышли в путь. По небольшой ложбине приблизились к проселочной дороге. В трехстах метрах от нее остановились. Семенов с двумя бойцами ушел вперед на разведку. Вкоре они вернулись. Мы двинулись дальше гуськом, на расстоянии 2–3 метров друг от друга. Я нес груз взрывчатки на спине. Пересекли проселочную дорогу. И тут, на западной стороне от нее в нашу сторону выстрелили ракетой, за ней — второй и третьей. Вся окрестность осветилась, и очередь трассирующих пуль, очевидно, из пулемета "Шпандау", была выпущена в нас с расстояния в несколько сотен метров. Пули пролетели над нашими головами. Немцы в засаде около дороги услышали нас слишком поздно, огонь их оказался неприцельным. Мы перешли на бег, Семенов приказал огнем не отвечать, чтобы себя не обнаружить. Бег с грузом взрывчатки за спиной был нелегким, но через несколько минут мы снова вошли в ложбину сухого русла, которое прикрывало нас от огня, и продолжили по нему наше движение. Стрельба продолжалась еще некоторое время и прекратилась. Опасность, связанная с выходом из леса и зоны, охваченной облавой, осталась за спиной. Утром мы уже были в лесу Ходоцишки, промежуточной остановке на пути к месту нашего боевого задания. Мы не знали, что произошло с другими группами соединения "Вильнюс", которые тоже должны были покинуть зону облавы в лесах Козиан.