Элияху Сассон, многоопытный дипломат, назначенный в январе 1967 года, после смерти Б.-Ш. Шитрита, министром полиции, обратился к Леви Эшколю с предложением создать особую министерскую комиссию, которая будет консультироваться с военными экспертами, с тем чтобы дать ответы на ряд важных вопросов: во-первых, что предпочтительнее для Израиля – создание независимого Палестинского государства или некой автономии, объединенной с Израилем в федерацию? Во-вторых, если предпочтительнее создание государства, то каковы должны быть его границы и должны ли они быть привязаны к британским мандатным границам? В-третьих, какова возможная роль Иордании в создании Палестинского государства? Наконец, в-четвертых, каково должно быть будущее сектора Газы (аннексия, присоединение к Палестинскому государству или некая форма автономии) и какими могут быть решения проблемы палестинских беженцев, живущих там?

Несмотря на то что предложение это не было принято Л. Эшколем в том виде, в котором его выдвигал Э. Сассон, оно также не было отвергнуто. 4 июля 1967 года премьер-министр постановил создать четырехстороннюю комиссию, которую возглавил Яаков Герцог, генеральный директор Министерства главы правительства, бывший одним из самых доверенных лиц премьера. В комиссию входили представитель Министерства обороны (им был Хаим Герцог, родной брат председателя комиссии и будущий президент Израиля), сотрудники Министерства иностранных дел Моше Сассон, сын министра Э. Сассона, и Шауль Бар-Хаим и представитель службы внешней разведки «Моссад» (им был Давид Кимхи, в 1980–1987 годах генеральный директор МИДа Израиля)[61].

Спустя две недели комиссия представила свои заключения. Ключом к решению проблемы Западного берега был назван король Иордании Хусейн, с которым предлагалось во что бы то ни стало достичь соглашения. Очевидно, что это мнение отражало позицию председателя комиссии – не кто иной, как Яаков Герцог еще с сентября 1963 года неоднократно встречался с королем Иордании[62]. Их пятая встреча – и первая после Шестидневной войны – состоялась в Лондоне 2 июня 1967 года[63], за два дня до создания комиссии. «Наш прямой контакт и наши дружеские отношения побуждают меня говорить искренне, – отметил король в беседе с израильским дипломатом. – Экстремисты идут своим путем, я иду другим. Должен быть заключен мир достойный, на основе взаимного уважения. … Не только у вас есть права – и у нас есть права. Не загоняйте нас в угол. Признавайте наши чувства, относитесь к нам с пониманием и уважением. Весь регион находится на перепутье. Я надеюсь, мы выберем верный путь. От вас зависит очень многое»[64].

Король Хусейн рассчитывал, что на саммите лидеров арабских стран не будет выработано какой-либо единой позиции, в результате чего у него будут развязаны руки для последующих открытых переговоров с Израилем. В сентябре 1967 года в столице Судана Хартуме состоялась конференция глав арабских государств, участники которой единым фронтом потребовали отвода израильских войск к границам, существовавшим до Шестидневной войны, заявив, что и после этого «не будет мира с Израилем, не будет признания Израиля, не будет переговоров с Израилем». Это решение поставило короля Хусейна в сложное положение: он помнил, как в 1951 году поплатился жизнью за связи с сионистскими лидерами его дедушка эмир Абдалла, и открыто пойти против решений Хартумского саммита он не решался. При этом на протяжении двух лет после Хартумского саммита (т. е. с октября 1967 до конца сентября 1969 года) Хусейн провел не менее двенадцати тайных встреч с израильскими руководителями, в которых, кроме Яакова Герцога, в разное время участвовали Голда Меир, Игаль Алон, Аба Эвен и Хаим Бар-Лев[65]. Хусейн просил и встречи с Моше Даяном, но Леви Эшколь не поддержал эту идею[66], и первая встреча между ними состоялась только 29 июня 1972 года (на протяжении пяти последующих лет М. Даян еще четырежды принимал участие в прямых тайных переговорах с королем Иордании[67]).

Проблема была и в том, что израильские руководители, в том числе и сам Яаков Герцог, полагали, что время работает на них и спешить поэтому некуда. Я. Герцог, сын бывшего главного ашкеназского раввина Эрец-Исраэль Исаака Халеви Герцога, был крайне воодушевлен фактом установления израильского контроля над территориями Иудеи и Самарии, и в особенности над Старым городом Иерусалима. «Эта победа [в Шестидневной войне] была достигнута не армией, – говорил Я. Герцог итальянцу И. Монтанелли. – Ею одарил нас сам Господь, который спустя несколько десятилетий после Освенцима привел нас в Иерусалим». И. Монтанелли справедливо записал: «Это был не голос генерального директора [Министерства главы правительства; именно эту должность занимал Я. Герцог], а слова пророка»[68]. И Яаков Герцог, и тогдашний глава «Моссада» Меир Амит, и другие израильские руководители полагали, что спешить некуда и контакты с королем Хусейном важны для Израиля не столько сами по себе, сколько как фактор, раскалывающий арабское единство. Иными словами, факт ведения переговоров был важнее, чем их возможный итог. При этом в долговременной перспективе Я. Герцог, очевидно, предпочитал решать проблему с королем Иордании, а не с палестинскими арабами Западного берега или лидерами ООП (о них в качестве возможных партнеров для переговоров речь не шла вообще).

Выводы комиссии не обсуждались правительством и не были одобрены как руководство к действию премьер-министром. Более того, представители Иордании не были ознакомлены с выводами комиссии, хотя именно королю Хусейну отводилась в них ключевая роль, и его даже предлагалось объявить «хранителем святых мест ислама»[69]. К сожалению, Я. Герцог не осознавал, как мало времени было отпущено на его миссию. В 1969 году скончался Л. Эшколь, после чего премьер-министром стала Голда Меир, с которой Я. Герцог выстроить доверительные отношения не сумел, в результате чего из одного из самых влиятельных людей в стране он превратился в государственного служащего, пусть и высокого ранга, но маловлиятельного. В 1972 году в возрасте 51 года скоропостижно от так и не диагностированной толком болезни скончался сам Я. Герцог. События «Черного сентября» 1970 года и убийство 28 ноября 1971 года премьер-министра Иордании Васфи аль-Телля[70] поставили короля Хусейна в куда более сложное положение относительно радикальных палестинских националистов, которые все более выходили на первый план. Иллюзии о том, что израильско-иорданский переговорный процесс можно вести годами и что от этого неспешного темпа Израиль только выиграет, развеялись, причем весьма быстро. События развивались совсем не так, как это виделось Я. Герцогу и Л. Эшколю в первые недели после Шестидневной войны.

26 июля 1967 года Игаль Алон подал Леви Эшколю собственный план[71]. Несмотря на то что он формально никогда не был утвержден правительством, Л. Эшколь согласился с тезисами и идеями, изложенными в этом документе, и они на какое-то (трудно сказать, какое именно) время стали своего рода руководством к действию. При этом важно отметить, что, во-первых, сам И. Алон с течением времени менял свои взгляды по ряду вопросов, относившихся к его плану, а во-вторых, к бумагам, которые он подавал, не были приложены какие-либо карты. Карты плана Алона, опубликованные в отдельных изданиях[72], отражают понимание его предложений теми, кто эти карты составлял; ни одна из них не была выверена и одобрена самим И. Алоном, который ограничился формулированием принципов политики по отношению к тем или иным территориям, не детализируя их с требуемой точностью. Более того: этот судьбоносный «план» нигде и никогда не был опубликован, из-за чего биограф И. Алона цитирует его по машинописному тексту на английском языке, хранящемуся в частном архиве[73]; автор книги, посвященной израильско-иорданским отношениям, приводит фотокопии трех разрозненных рукописных листков на иврите с зачеркиваниями и исправлениями из коллекции не самого центрального Архива Объединенного кибуцного движения[74]; а редакторы книги, поместившие «карту», соответствующую, по их мнению, этому плану, основывались на мемуарах И. Алона, опубликованных двадцать с лишним лет спустя, в 1989 году[75].