— А, может, там он и сдох? — с надеждой в голосе предположил Карпеня. — Идеальный вариант для всех. Даже для этого говнюка!

— Не исключено, — Горюнов быстро посмотрел на старого генерала. — Хотя лично я думаю, что Неделин жив…

— Почему? — спросил Воронцов и пристально взглянул на молодого генерала. — Почему ты так думаешь?

— Почти трое суток прошло, Юлий Александрович, — медленно произнес Горюнов. — Это много. То есть, если бы был труп, то за трое суток где-нибудь он бы обязательно прорезался. А его пока не обнаружили…

— Ты прав, Неделин жив, — с ненавистью процедил Воронцов, разглядывая бутылку с коньяком, словно какой-то чужеродный предмет, неведомо каким образом оказавшийся на деловом совещании. — И дело здесь вовсе не в том, что наши люди не нашли труп. Раскиньте как следует мозгами, товарищи начальники… Нам было необходимо заполучить Неделина живым. Что касается «Красных бригад», то их интерес в этом деле был даже больше нашего — Неделин по непонятным причине выболтал итальянцам, что ему известно, кем на самом деле является сенатор Джанкарло Парини. Следовательно, им необходимо было знать, что именно успел сообщить этот подонок американцам. Я не думаю, что тот врач-итальянец в вертолете стрелял на поражение. Скорее всего, Неделина ранили… А найти его не могут потому, что нашего героя в Италии уже нет…

— А где он, Юлий Александрович? — Генерал Карпеня с нескрываемым любопытством следил за ходом рассуждений своего начальника. — По оперативным данным, в течение истекших трех суток с авиабазы на Сицилии не взлетал ни один «Геркулес». Аэропорт Палермо, если верить отчету Горюнова, полностью контролируется нашими людьми. Стрекоза оттуда не взлетит без нашего внимания. Стало быть, Неделин все еще в Италии…

— Ой ли, дед! — Воронцов брезгливо поджал губы. — Да его могли перебросить обычным вертолетом или катером куда угодно — в Грецию, Марокко, Алжир!.. — Воронцов презрительно скривил губы. — Тебе, что ли, рассказывать, что резидентуры ЦРУ разбросаны по всему миру. Как, впрочем, и наши… Так что, будем исходить из той версии, что майор Первого главного управления КГБ Сергей Неделин, иуда безродная, жив и, вполне возможно, уже успел рассказать все, что ему было известно.

— А известно ему было немало, — чуть слышно пробормотал Карпеня. — Господи, в какое блядское время мы живем!..

— Но тогда… — медленно подбирая слова начал было Горюнов, но, наткнувшись на покрасневшие от недосыпания глаза Воронцова, сразу же умолк.

— Что тогда? — набычился шеф ПГУ. — Ну, Горюнов, ты же у нас главный аналитик в управлении! Рассуждай вслух, мне интересны твои выводы…

— Тогда, товарищ генерал-полковник, план покушения в Италии известен американцам…

— Да насрать мне на Италию! — голос Юлия Воронцов загремел. — И на твою, Горюнов, деликатность заодно! Чего это ты вздумал гладить меня по шерсти? Шлепнуть этого ублюдка можно где угодно, даже на Шпицбергене! Скажи то, о чем думаешь: американцам стал известен ФАКТ, что КГБ намерен убрать дорогого и любимого всему мира архитектора перестройки Михаила Горбачева! Точнее, даже не сам КГБ, а начальник его Первого главного управления генерал-полковник Воронцов Ю.А.! Ты это хотел сказать, Горюнов?

— Так точно, товарищ генерал-полковник, — тихо ответил молодой генерал.

— Ну и хорошо, — мгновенно остыв, произнес Воронцов. — Тогда давай дальше, генерал-майор. Анализируй вслух. Как, по-твоему, будут развиваться события?

— Тут возможно несколько направлений…

— Нет времени для селекции! — жестко оборвал Воронцов. — Назови наиболее реальный, с твоей точки зрения, вариант развития событий!

— Я думаю, они проинформируют Горбачева. Обязаны проинформировать…

— Чушь свинячья, генерал!

Горюнов выпрямился в кресле, чтобы возразить, но промолчал. Он впервые видел своего неизменно корректного и сдержанного начальника в таком разъяренном, взвинченном состоянии. Карпеня сидел, не шелохнувшись, и только маленькие серые глазки старого генерала, словно маятник часов с отрегулированным ходом, ритмично перебегали с Воронцова на Горюнова. Слева — направо…

— Чего ты замолчал, Горюнов? — спросил Воронцов, не скрывая раздражения.

— После вашего вывода о «чуши свинячьей», жду исчерпывающих аргументов, Юлий Александрович…

На выступающих скулах Горюнова перекатывались желваки, красивые руки молодого генерала мертвой хваткой вцепились в деревянные подлокотники кресла.

— Ты что, обиделся, Эдуард Николаевич? — примирительно спросил шеф ПГУ. — Вот чудак, нашел, понимаешь, время! Ну, не кипятись, генерал-майор, сейчас все объясню… Итак, допустим, что майор Сергей Неделин жив. Сколько времени он в бегах? А, дед? — Воронцов повернулся к Карпене. — Считай с того момента, как парень завернул рейсовый самолет обратно в Италию.

— Аккурат трое с половиной суток, товарищ генерал-полковник, — поддакнул Карпеня.

— Следовательно, американцы в курсе дела уже 84 часа, — Воронцов удовлетворенно кивнул головой. — Таким образом, по твоей теории, Горюнов, мы уже, с учетом разницы во времени, не меньше двух суток должны были сидеть в нашей внутренней тюрьме на Лубянке. Еще живые, но уже основательно битые и выпотрошенные. Верно?

Горюнов угрюмо молчал.

— А теперь поставь себя на их место, Эдуард Николаевич, — продолжал Воронцов. — Допустим, тебе стало известно, что заместитель директора Центрального разведывательного управления США решил по политическим мотивам организовать покушение на президента Рейгана и использует для этой цели узкий круг высокопоставленных чиновников своей службы. Причем делает это в обход директора ЦРУ. Это же внутренний заговор! Что ты станешь делать с такой бесценной информацией? Неужели сразу же выложишь ее на стол президента США? Но зачем, Эдуард Николаевич? С какой, собственно, идеей? В чем пафос такого решения? И, в конце концов, кто тебе этот самый президент Рональд Рейган? Родственник, брат, сват?.. Ну, убьют его, ну, изберут на это место другого высокомерного барина… Или не убьют… Короче, политическая суета сует. Зато посмотри, какой уникальный карась может затрепыхаться на твоем крючке! Не какой-нибудь там мелкий политикан — шеф внешней разведки самого ЦРУ!..

— Ваша параллель, Юлий Александрович, представляется мне не совсем корректной, — негромко, но твердо возразил Горюнов.

— Вот как? — Тонкие брови Воронцова удивленно вскинулись. — Ну, тогда объяснись!

— Я думаю, Горбачев американцев устраивает куда больше, нежели Рейган — нас. И американцы вряд ли пойдут на то, чтобы допустить сегодня его физическое устранение…

— А вот тут ты абсолютно прав, Горюнов. — На губах Воронцова застыла торжествующая ухмылка. — Горбачев их не просто устраивает. Для американцев он — волшебная палочка, по взмаху которой рано или поздно самоуничтожится империя зла, как любит называть нас господин Рейган. И, тем не менее, даже из-за Горбачева американцы не станут упускать такой прекрасный шанс. Кроме того, если Неделин в их руках и уже успел расколоться, все козыри, от двойки до туза — в их, американской колоде. Следовательно, они постараются и плешивую голову генсека сохранить на плечах, и нас в задницу поиметь от души. И это хорошо, что они так думают…

— Значит, вы полагаете, будут с нами играть, товарищ генерал-полковник?

— Только не с нами! — Воронцов покачал головой. — СО МНОЙ они будут играть! Лично со мной! Может быть, через пару дней, а может быть, уже сегодня к вечеру я получу свою «черную метку». Или заманчивое предложение оказать кое-какие услуги в обмен на свою голову, которая, как они, наверное, думают, уже подвешена на их ниточки. Деваться-то мне некуда, верно? Стало быть, стоит им только подергать несколько раз, как…

— Но разве это не так?

Несмотря на то, что вопрос был задан очень тихо, шеф Первого главного управления КГБ СССР вздрогнул, словно под ухом у него прогремел выстрел.

— Нет, не так, генерал-майор Горюнов, — помедлив, отчеканил Воронцов. — Моя голова — это мои проблемы. А что касается прикидок наших американских коллег, то… Они ведь устроены не так, как мы, верно, Эдуард Николаевич. И по-своему трактуют такие понятия, как, скажем, патриотизм или честь офицера разведки… Одним словом, Горюнов, для их профессионального мышления характерен определенный догматизм. В некоторых случаях это плюс, в данной конкретной ситуации — очевидный минус. Разницу между предателем Неделиным, решившим с помощью ЦРУ спасти свою шкуру, и мной, генерал-полковником Воронцовым, наши американские коллеги видят в количестве звезд на погонах и уровне решаемых задач. Вы понимаете, товарищи генералы, к чему я клоню? Заполучив действительно бесценную информацию о готовящемся покушении на лидера советского государства, а также имя непосредственного организатора этого покушения, они ведь даже толком не поинтересуются его МОТИВАМИ. Все по схеме, Горюнов, все по догмам! Группа генералов-кагэбэшников решила убрать генсека-реформатора. Зачем решила? А затем, наверное, что как следует прижал реформатор Горбачев этих людей. Возможно, не нравятся им его политические преобразования. Или инициатору заговора грозит отставка, с чем он, естественно, не согласен — кому охота терять привилегии высокопоставленного чина советской внешней разведки. Все! Точка! Вот они и просчитывают: стоит им только выложить на стол свои козыри, как эти самые генералы-кагэбэшники во главе с шефом Первого главного управления КГБ СССР тут же подожмут хвосты, обделаются от животного страха и, дабы сохранить на плечах свои головы — тут уже не до погон, Эдуард Николаевич! — начнут перегонять в Лэнгли списки своих агентов в Западной Европе, дислокацию оборонных предприятий в Восточной Сибири и другую стратегическую информацию. Видишь, как все просто и, главное, как идеально укладывается в привычную схему: при таком подходе к проблеме, американцы, с одной стороны, предотвращают покушение на Горбачева, а с другой — перетягивают на свою сторону аж самого шефа советской внешней разведки… Так что, ты меня извини, дорогой мой Эдуард Николаевич: никому и ничего твои американцы не сообщат, уж поверь старому оперативному работнику! Знаешь, чем они занимаются сейчас, Горюнов? Они сейчас ко мне дорожку торят. Ну и пусть себе, я не тороплюсь, буду ждать!..