Дверь кабинета отделов контроля ключевых сделок и аудита и контроля торговых операций немного приоткрыта, и из-за нее раздаются пустая болтовня, приглушенный, но все такой же наглый смех и шипение кофеварки. Здесь работают совершенно иначе, нежели этажом ниже, думает Катя. А на первом этаже тогда вообще должен быть галера с рабами.

Ротвейлера неплохо было бы брать с собой на работу, подумывает Катя, открывая дверь. В конце концов, даже на переговоры по ключевым сделкам для укрепления имиджа компании – мол, мы защищаем наши сделки, начиная с момента подписания сопроводительных документов. А после подписания клиенты хотят, чтобы все шло ровно и гладко, ведь они платят деньги не за то, чтобы самостоятельно ковыряться в нюансах сделок, а чтобы узнать, по итогу, что все разработано, все документы оформлены в соответствии с действующим законодательством, что все необходимые разрешения и допуски со стороны властей, администрации и прочих имеющих вес субъектов получены – а все это по доверенности должна сделать фирма, где работает Катя. И мельчайшая загвоздка в оформлении документов может стоить престижа компании, а падение престижа, которое приведет к падению оборота, будет причиной сокращений и без того не сильно раздутого штата. И сначала пойдут под выселение специалисты по продажам. Потом вторичное звено, где и вертится Катя – люди, без которых, при желании, еще можно оформлять «аппетитные» сделки. И только полный крах может заставить директора влезть в осиное гнездо ключевых менеджеров и аудиторов продаж, потому что эти люди смогут, при необходимости, тащить весь остаточный оборот и не оставят директора, коммерческого и прочих с голой задницей на морозе. Стабильность их положения вызывает зависть и ненависть нижесидящих. И катины чувства не сильно отличаются от чувств масс.

Она подходит сразу к столу, за которым, положив ногу на ногу, откинувшись в кресле и лениво шевеля беспроводной мышью по краю стола, сидит собственной персоной Яковлев – темноволосый, высокий, с волевым подбородком и едкой улыбкой. Он традиционно раздражает Катю, но самое худшее не это. Симпатичный хозяин той самой «короллы» сидит вместе с двумя другими составляющими отдела аудита сделок и контроля продаж. И он бросает на Катю взгляд. Взгляд прилипает па пару секунд, и это время кажется Кате поразительно долгим, и уже по истечению его она понимает, что слишком долго стоит молча, и на нее смотрят, как на дуру.

- Привет, Катюш. Какие дела? - бодро начинает Яковлев, решивший взять быка за рога, пока гостья дезориентирована.

- Эм… - Катя немного мнется, на секунду забыв, зачем вообще пришла. – По поводу проблемы с «Аттикой»…

- Ну да, отожгла ты, - ухмыляется Яковлев. – Давненько я не слышал таких отборных матов, дорогая.

Катя ощущает, как горячий укол пронзает ее изнутри, и по телу разливается жар ненависти. Манера Яковлева выражаться сейчас подводит ее к срыву, но внешне это пока незаметно. По крайней мере, ей так кажется.

- Можешь мне просто передать опорную информацию и перекинуть уточнения по самой «Аттике»?

- Ну, даже не знаю, - во весь рот улыбается Яковлев.

- Че ты не знаешь? Оставить самому разбираться? Мне теперь удавиться из-за этого косяка? – Катя понемногу готовиться перейти на смесь обычной брани и мата, хотя искренне желает, чтобы этого не произошло – она старается контролировать такие позывы, дабы выглядеть благороднее.

- Да не кипятись ты… - продолжает тянуть разговор под короткие усмешки окружающих Яковлев.

- Ошибки надо смывать. Кровью, - смеется подчиненный Яковлева, изображая добродушие.

- Знаешь, что? – Катя упирается влажными от пота ладонями в стол, и в ее голове четко формируется фраза «Из-за таких гребаных мудаков и шутников-тряпок, как ты, я уже который месяц трахаюсь со своими руками, и твои шуточки меня доведут»; тем не менее, открыть такие карты – значит похоронить себя, своими же руками закопать прямо в паркет офиса, а потому Катя сдерживается. – Мне не до шуток.

- Кать, ты, по-моему, скоро перегоришь на деле, - приняв серьезный вид, заявляет Яковлев.

- Да ты что, серьезно?!

Повисает тишина.

Катя сжимает в руке для пущей уверенности довольно массивный для нее «айфон», и ей кажется, что ее взгляд на Яковлева сейчас должен стать змеиным, и он должен испугаться возможности, что она выпустит зубы и ядовитое жало, но Яковлев совершенно спокойно и даже немного умиленно взирает на нее и улыбается.

- Кать, кто тебя обидел?

- Да, говори, мы быстро рога поломаем, - слышится голос обладателя «короллы», и это окончательно срывает Катю.

Она отскакивает от стола, разворачивается и уходит прочь, на ходу бросая «Дебилы». Реплика на секунду повергает кабинет в шокированную тишину, а потом, уже в спину Кате звучит яковлевское «Ну, прости ты нас, дураков».

Катя ощущает жгучую боль в голове и ощущает каждый толчок пульса, как удар битой в голову. Ей кажется, что она простыла за последние несколько секунд – настолько болезненны ее ощущения, и она решает отложить решение принципиального вопроса до тех пор, пока не осилит написать по электронке Яковлеву и снова запросить у него документы. Возвращается в свой кабинет. Старается не смотреть по сторонам. Уже на подходу к кабинету осознает всю глупость положения, в которое попала и не может сдержать влаги, самопроизвольно проступившей на глазах. Врывается в кабинет. Хватает сумочку и уходит в туалет. Слышит звук уведомления о входящем смс. Открывает сообщение.

«До полуночи девушкам вход и шампанское бесплатно…»

Со злостью блокирует клавиатуру и швыряет мобильник в сумочку. В туалете смывает слезы и тушь, протирает лицо салфетками и наносит косметику заново. Смотрит на себя. Ощущает презрение. Швыряет тюбик «мэйбиллин» в сумочку. Идет работать.

Спустя полчаса, когда она уже понемногу включается в рабочий ритм, и строки массивных текстов документов перестают перемешиваться у нее перед глазами, появляется Яковлев с папкой документов. Кладет папку ей на стол.

- Здесь все необходимое. Проверь, переработай, но, вообще-то, я уже проверил, - он говорит довольно тихо и такчтично, стараясь не привлекать внимания соседей Кати по офису, но Катя знает, что здесь даже у стен есть уши.

- Ага.

- Слушай, - он наклоняется надо столом и снижает голос до едва различимого, хотя басовитость все равно оставляет его уверенным, ощутимым, - Кать, правда, извини меня за этот сраный юмор. Я не прав. Я знаю, тебе сейчас трудно. Может, поговорим после работы об этом? Ну, поужинаем вместе, ты же наверняка свободна сегодня, а?

Катя снова сдерживает порыв выругаться, потом осознает суть услышанного полностью и ощущает себя обезоруженной, опустошенной. Смотрит на Яковлева холодным, бессмысленным взглядом.

- Ты прикалываешься так?

- Господи, Катя, ну это же просто рабочие моменты, - Яковлев почти шепчет, но внимание со стороны он все равно уже привлек. – Другое дело – личное.

- Пошел ты, Сережа, куда подальше, - заявляет Катя и возвращает взор к ноутбуку.

Яковлев пожимает плечами, стараясь не выражать уязвленности, хотя его недовольство очевидно – он действительно считал, что сможет так легко достичь перемирия. Уходит.

Катя старается не думать обо всем этом и продолжает работать. За полчаса до конца рабочего дня звонит Рома. Говорит, что немного задержится и интересуется, сразу ли уходит она. Предлагает, если она его дождется, сегодня все-таки провести время вместе. Катя немного ошарашена столь ранним звонком и столь ярым пылом. Но необходимость ждать ее смущает сильнее прочего, и она говорит, что ей нужно сразу ехать к стоматологу по записи, потому что зуб болит уже неделю, и откладывать нельзя. Рома говорит, что все понимает, и если Катя вдруг надумает принять его предложение, он готов в любое время поехать в любое место. Звучит мило, но Кате больше не хочется это слушать, потому что она уже видит исход. Разговор поспешно заканчивается.

Перед самым выходом из офиса главный бухгалтер приносит ей документы, которые слезно просит обработать сегодня, чтобы завтра пораньше с утра внести их в какой-то список подачи. Предлагает весь спектр оплаты – от шоколадки до половины царства. Катя берет бумаги, листает, обещает сделать все возможное. Бухгалтер уходит из офиса и уезжает по своим делам, и Катя сначала шесть раз про себя посылает его в задницу, потом задумывается, не задержаться ли действительно, и уже после этого вслух посылает сама себя. Резко встает, привычным жестом закидывает многострадальный «айфон» в сумочку и, выходя из кабинета, машинально достает ключи от машины. Уже на лестнице понимает, что приехала на метро. Тяжело вздыхает и кладет ключи обратно.