— И затем ты, приглючил, из-за долбанного транквилизатора и твой член сам залез в нее?, — саркастически спросил Дакота.

Ярость прошла через него.

— Нет, тогда я поцеловал ее, и потерял голову!

— Ты потерял свою голову, еще до того, как поцеловал ее, — с негодованием сказал Ксавье. — Иначе ты не поцеловал бы ее до того, как заработал на это право. Я не целовал ее. И ни один из нас не сделал этого, сукин ты сын!

Блейн холодно впился в него взглядом.

— Я собираюсь принять душ. Когда остальные из вас закончат, мы обсудим то, что случилось сегодня, — сказал он, повернувшись.

Кона осенила догадка, пока он наблюдал, как уходил Блейн — это не из-за препарата в дротиках он потерял контроль. Это не был даже поцелуй, по существу. Это был наркотик, который впивался в него, когда он целовал ее. Просто мучение, это было настолько тонко по сравнению с тем, что он испытывал раньше, что он сознательно не стал в этом признаваться.

Это все еще подогревало его кровь.

Поднимая голову, он посмотрел на дверь в дом Даники, как будто он мог увидеть сквозь нее, если хорошенько сосредоточиться.

У нее была течка.

Нет, он исправил себя. У человеческих женщин не бывает течки.

Но ее время пришло, ее тело цвело словно бутон, оно только и ждало мужского семени, чтобы полностью раскрыться. Он знал это инстинктивно. Именно поэтому, он не мог упустить возможность привить свое семя в ее утробе.

Его действия были коварными и бесчестными, но все же он отметил ее, может быть не как женщину-вулфен, но его семенем. Суть, вот что действительно имело значение.

Эта мысль развеяла его усталость от встречи с Блейном.

Но за безумие все еще надо было расплачиваться. Джаред ударил его кулаком уже по пульсирующей челюсти, привлекая его внимание. Выплюнув кровь, заполнявшую его рот, он повернулся к Джареду и ухмыльнулся, отправляя свой кулак глубоко в живот другого мужчины.

Даника знала, что это Кон, еще до того, как открыла дверь. Он ухмылялся, что только еще больше взбесило ее. Она швырнула ему джинсы в лицо.

— Ты не использовал чертов презерватив!, — рычала она.

Он поймал джинсы прежде, чем они ударились об его лицо. Его белокурые брови приподнялись вверх, почти до линии волос. Он неловко переминался у порога, открывая ей обзор на его друзей, которые очевидно сопровождали его до двери.

— Я уронил его, — бормотал он.

Даника прищурилась, глядя на него:

— Тогда ты должен был поднять его, черт возьми!, — отрезала она. — Черт знает, чем это грозит мне!

Гнев возмущения вырвался из него, заставляя забыть об осторожности.

— Мы не переносим человеческие гребаные венерические заболевания. Мы не можем заразить человека и не болеем сами!, — прорычал он прежде, чем смог сдержаться.

Ее лицо побледнело.

— Что?

— Черт! Женщина! Ты делаешь меня сумасшедшим! Ты понимаешь это?

— Глупым, скорее!, — прокомментировал Дакота достаточно громко, что его плечи напряглись.

Кон с усилием пытался успокоиться.

— Я только хотел удостовериться, что ты в порядке, — бормотал он.

Она выглядела не много успокоенной, до того как новая мысль пришла ей в голову.

— Я полагаю, что ты собираешься меня уверять, что я также не могу быть «беременной» от тебя?

Он закрыл ее рот рукой, но было уже поздно. Он мог почувствовать внезапное напряжение других.

— Мы можем обсудить это позже?, — рычал он низким голосом, когда она отпихивала его руку подальше от ее лица.

Она перевела взгляд от него, и он не много расслабился.

— НЕТ!, — сказала она сладко и захлопнула дверь у него перед лицом.

Кон стоял и хмурился на вибрирующую дверь в течение нескольких мгновений, бессильно сжимая и разжимая его кулаки и, наконец, повернулся, шагая назад к его мотоциклу. Не было никакой ухмылок на лицах, и он почувствовал как смесь страха и гнева сжали его живот. Они отлично ее расслышали. Он видел, как они подняли свои головы инстинктивно, чтобы вдохнуть воздух, пытаясь учуять в воздухе неуловимый аромат, который он обнаружил.

Единственная надежда была на то, что они не смогут его учуять на таком расстоянии, он уходил, когда посмотрел на них снова. Они знали. Раньше им приходилось бороться только с похотью их человеческой стороны, и они, в конце концов, уладили бы этот вопрос, возможно, даже разделяя ее, сохраняя шаткий мир между ними — хотя никто из них не пошел бы на это.

Всё изменилось. Желание, которое они чувствовали до этого, теперь перекликалось с животной необходимостью посеять свое семя. Теперь это был спорный вопрос, сможет ли человеческий разум побороть животный инстинкт, чтобы обойти всех соперников и обзавестись собственным потомством.

Короче говоря, он был доволен, что был первым. Это продолжалось недолго. Она по-прежнему благоухала тонким, восхитительным, совершенно неотразимым ароматом, зовущим мужчин размножаться.

Гнев и замешательство сменили его радость. Они занимались любовью несколько раз, Даника кончала каждый раз, прежде чем он извергал в нее свое семя, она выжала из него всё до последней капли. Приживётся ли его семя в ней….

У нее, возможно, есть еще одно яйцо? Человеческие женщины могут произвести несколько яйцеклеток?

Он так не думал, но что он, мать твою, знал о человеческих женщинах? Прежде он никогда не испытывал к ним интереса.

Единственная вещь, в которой он был уверен, так это, что следующий поединок между ними будет намного жестче.

Может, они и не собирались спариваться с человеческой женщиной, но они не смогут сопротивляться побуждению сделать это теперь, когда знали, что она готова к этому. Они будут чертовски удачливыми счастливчиками, если смогут устоять перед своей животной сутью.

Кон действительно дерьмово выглядел, Даника все-таки глубоко внутри сочувствовала ему, но она даже не думала об этом, особенно после злой шутки, которую он сыграл с ней. Она колебалась между тем, чтобы байкеры хорошенько попинали его, и желание самой сделать это, особенно после того, как она нашла презерватив.

Она не верила, ни на одну секунду, что он просто «уронил» его! Он уже далеко зашел в тот момент, когда она вспомнила о кондоме, тем более она видела его взгляд, когда он смотрел на презерватив — это было не просто нежелание. Его лицо выражало возмущение её «предложением» и мрачную решимость.

Она предположила, что шок не дал ей по настоящему испугаться, когда она увидела брошенный презерватив, но ей стоило беспокоится, по крайней мере, из-за страха заражения. Он был сильным, мужественным, здоровым мужчиной, насколько было видно не было никаких внешних признаков, что ей нужно было бы переживать, хотя она знала, что это не убедительно. Его решимость во чтобы-то ни стало заняться сексом, вероятно, было наглядным доказательством, что он вел активную половую жизнь, но она почему-то была уверена, что все будет в порядке.

Или потому, что она была полной идиоткой, или потому, что ее инстинкты говорили правду и она действительно находится в безопасности.

Она была практически уверенна, что не должна забеременеть, хотя ее цикл был нерегулярным, что было достаточно неудобно для определения ее «критических дней».

Без разницы, он показал полное отсутствие внимания к ней, что не удивительно, он слишком молод, чтобы проявлять хоть каплю ответственности!

Отлично! Она надеялась, что ему понравилось, поскольку у него больше не было шансов подкатить к ней, даже если он снова этого захочет.

В этом она сомневалась. Он получил ее. Значит, вероятно, готов охотится теперь за скальпом другой женщины.

Эксперимент провалился, что снизило ее энтузиазм поиска приключений!

Не то, что это бы единственный опыт в ее жизни! Она не могла врать себе о его доблести в постели! Он был похож на жеребца. Он знал, как использовать свое тело, как и где погладить ее, чтобы завести ее так стремительно, и с такой силой, что она боялась, что упадет в обморок, когда кончала — каждый раз. Он дал ей больше оргазмов, чем она имела за всю жизнь.