— Так вот… Ты мне нравишься. И если к замку приближается обоз Круглея, я хочу предложить тебе сделку.

— Предлагай!

Не проявить заинтересованность не мог даже самый тупой варвар. Даже самый чистокровный гуцул, которому в жизни совершенно ничего не нужно, кроме его родных Карпат.

— Я выступлю защитником твоих прав и заставлю белозерского гостя раскошелиться. А ты за это отдашь мне из полученного добра только одну вещицу.

— Какую?

— Да так, безделицу какую-нибудь. На память о добром деле, — барон рассмеялся.

— Я согласен.

— Вот и славно, — фон Шварцреген непроизвольно потер руки. — А сейчас лучше, чтоб купец тебя не видел. Ну, пока я уточню всю подноготную этого случая с нападением. Фридрих!

— Слушаю, господин барон.

— Пригласи-ка ты Степана к нам в гости. Сразу на второй уровень. Там есть пара свободных комнат… — барон опять сделал паузу, теперь давая время капитану понять суть распоряжения. — И не жалей пива. Если все пройдет так, как я хочу, с завтрашнего дня он будет в состоянии поить всю твою компанию хоть полгода. А то и дольше.

— Спасибо, господин барон, — поклонился хозяину замка Рыжий Лис. — Такое знакомство многого стоит. Не беспокойтесь, я все сделаю как надо… — потом изобразил поклон и в мою сторону. — Пошли, Степан. Славная попойка, которая нас ждет, соревнование ничем не хуже. А если вдуматься, то сил и выдержки требует даже больше, чем мордобитие. Потому что здесь ты сражаешься с соперником один на один, а на пиру супротив тебя их как минимум двое. Твой собутыльник и вино… Ха-ха-ха…

Фридрих легко приобнял меня за плечи и направил в сторону донжона.

— Пошли, не пожалеешь…

— Oh, ja, ja! Ich will nicht das Wasser… Ich trinke Bier! (О, да, да! Я не хочу воды… Я буду пить пиво!)

Странно, до чего восприятие хмельного способствует широте и трезвости мысли. Ведь я даже не задумывался: на каком языке мы общаемся, пока не спел куплет по-русски, а Фридрих не заговорил на немецком. И только теперь осознал, что все это время, пока пребывал в Гати и в замке, говорил на дичайшей смеси, составленной из словарного запаса как минимум трех народов. Диалект — возможный исключительно в пограничных районах.

Впрочем, это лингвистическое открытие стало побочным продуктом пьянки. Как антисептический эффект анилинового красителя для шерсти «бриллиантового зеленого». Сегодня более известного всей стране под названием «зеленка». Я понимаю, меня понимают — ну и ладно. Куда более важным было достижение другого результата совместного застолья — после чего капитан наемников перешел на родную речь. А это, как утверждают знатоки, высшая степень бессознательного поведения. Говоря проще — упился в хлам. Значит, дальнейшим моим планам Рыжий Лис помешать не мог.

Сам я выпиваю редко, да и не люблю. То ли наследственность такая попалась, то ли организм сам так глупо настроен, но для достижения эйфории мне надо вылакать столько, что уже просто не лезет. Однажды, на спор с друзьями, примерно за полчаса я выпил трехлитровую бутыль самогона. Еще через полчаса все это изверг из себя, а опьянение так и не наступило. А прошлым летом установил свой личный рекорд. На дне рождения товарища, в процессе приготовления и поедания шашлыка, короче — за вечер, влил в себя девятнадцать банок пива. Мог и двадцатую, но надоело…

Это я к тому, что каким бы профессионалом в употреблении хмельного не был рыжий Фридрих, нарвался он еще на того «любителя». И наш негласный поединок плавно подходил к сокрушительному поражению команды хозяев. Ввиду явного преимущества гостя из будущего.

— На, лакай… геноссе… — я протянул капитану свой, еще почти полный кухоль.

Как оказалось, все остальное мы успели выпить.

— Данке… — Фридрих присосался к посудине, как верблюд после недельного путешествия по безводной пустыне. Одним духом допил до дна, икнул и… повалился набок.

— Битте…

Второй уровень, куда велел отвести меня фон Шварцреген, оказался не в бельэтаже,[51] как можно было подумать, а в подвале. Двумя ярусами ниже цокольного этажа.

Комната, в которую мы с Фридрихом вошли, тем не менее совершенно не походила на тюремную камеру и уж тем более на рабочее помещение мастера заплечных дел. Кстати, именно так я и подумал — хорохорясь и прогоняя мандраж. Обычное многофункциональное помещение гостиничного типа, где можно и за столом с друзьями посидеть, и сладко поспать на широком двуспальном ложе, скромно отгороженном шерстяным балдахином.[52] Вот только никакого вида из окон, по вполне понятным причинам, не предвиделось. Жаль, для меня очень важно было узнать: чем закончилась встреча барона и Круглея.

Исходя из того, что фон Шварцреген решил использовать меня как предлог для законного шмона (а как еще можно оценить треть, если не обследовав весь товар?), уж очень грубой она быть не могла. Похоже, с купеческой Гильдией и в самом деле считались. А с другой стороны, если Круглей был так решительно настроен не отдавать это неведомое мне сокровище — то вряд ли он любезно согласится предоставить весь свой товар барону для осмотра.

Но пока капитан наемников оставался в сознании, любые передвижения по замку мне были недоступны.

Можно бы его и оглушить. Фридрих не особо опасался меня и несколько раз очень удачно подставлял голову для нокаута, и все же я не воспользовался этим. Во-первых, я не был до конца уверен, что Лис меня банально не провоцирует, а за дверями давно выставлен усиленный караул. А во-вторых — еще не вечер… Немедленно бежать из замка я все равно не собирался, поскольку ничего не разузнал о судьбе Чички. Вот и нечего усугублять, потому что гость, слишком активно размахивающий кулаками, легко может поменять свой статус на узника. А оно мне надо?..

Зато теперь, аккуратно уложив капитана наемников почивать, даже придвинув стол к лежанке, чтоб он случайно не свалился и не проснулся, я двинулся на разведку. Для легенды держа перед собой пустое ведро из-под пива.

Мог и не осторожничать. За дверями не оказалось никого.

На привычную лестничную площадку, только освещенную не электрическими лампами, а единственным факелом, да ступеньки были поуже и не бетонные, а деревянные — выходило четыре двери. А сама лестница вела ровно как вниз, так и вверх.

Прикрываясь все тем же ведром, как пропуском, я сперва поднялся на этаж выше. Ничего особенного. Те же четыре двери. Три глухие, одна с небольшим окошком, забранным в решетку из металлических прутьев.

Я осторожно приблизился и так, чтоб меня не заметили изнутри, осторожно заглянул.

Бинго! Чичка была здесь.

Девушка лежала на таком же «типовом» ложе, как и в той комнате, где бражничал я сам. И, судя по мирному выражению лица, хорошо различимому при свете двух свечей, еще горящих в стоящем на столе подсвечнике, а также — по находящейся в полном порядке одежде, с девушкой если и обходились неподобающим образом, то лишь самую малость. В рамках допустимых вольностей в это время и в этом мире.

Что ж, пункт первый из обязательной программы я откатал. Теперь надо было понять, что происходит с Круглеем и обозом, а также — поискать выход.

Кстати, о выходе. Еще когда я только первый раз, с дерева, увидел донжон замка, у меня возникла одна смутная догадка, которую обязательно стоило проверить. Только сперва надо было расставить приоритеты. Чем озаботиться в первую очередь — купцом или выходом? Потому как для решения первой задачи мне предстояло подняться к окнам, а поиски путей отхода — вели вниз. На самое дно подвальных помещений. Чисто теоретически, по аналогии со звонницей в Западной Гати. Конечно, всегда возможны варианты и нестыковки между предположением и реальностью, но в данном случае что-то вещало мне, что в одной из нижних комнат я непременно увижу разноцветное сияние пространственного портала.