София прибыла в Женеву в начале марта. До этого она никогда не выезжала в Европу. Ее поразила разница между Аргентиной и Швейцарией. Женева была похожа на опрятную девушку. Ухоженные улицы сияли чистотой, витрины маняще поблескивали, а внутри магазины были роскошно обставлены и приятно пахли. Машины на дорогах были все красивые и современные, дома не хранили следов прошлого, как будто умытые свежей краской, в отличие от зданий в Буэнос- Айресе, свидетелей волнений и перестроек. Однако, несмотря на то, что Женева была начищена до блеска и поражала порядком, Софии не хватало сумасшедшей энергии ее родного города. В Женеве рестораны закрывались в одиннадцать, а в Буэнос-Айресе в это время они только начинали заполняться. Люди веселились до самого утра. Ей недоставало шумных кафе, вечеринок, которые устраивались прямо на улице, запаха бензина и жженой карамели, лая собак и крика детей. Она нашла Женеву скучной. Вежливой, культурной мировой столицей, но скучной.

София до этого ни разу не виделась с Антони и его женой Доминик, хотя она слышала, как родители говорили о них. Антони был кузеном по отцовской линии. Она знала это, потому что папа вспоминал «лондонские дни». Они осваивали столицу вместе, а Анна, оказывается, останавливалась у них в Кенсингтоне во время их помолвки. София догадалась, что Анна питает не очень теплые чувства к Доминик, находя ее «слишком рафинированной», хотя София и не ручается, что до конца понимает, о чем идет речь. Доминик тоже не испытывала к Анне симпатии, распознав в ней амбициозную простушку, которая решила проложить себе дорогу в общество с помощью удачного замужества, однако когда Доминик встретилась с Софией, то сразу прониклась к ней теплыми чувствами. Она решила, что София пошла в Пако.

К удовольствию Софии, Антони и Доминик оказались самой замечательной парой, которую ей только доводилось встречать. Антони был высоким и смешливым. Он говорил по-английски с заметным французским акцентом. Вначале София думала, что он делает это специально, чтобы рассмешить собеседников. Сейчас, когда она покинула родину, София особенно нуждалась в положительных эмоциях. Однако потом она поняла, что акцент Антони не наигранный, его же позабавило ее удивление.

Доминик было немного за сорок. У нее было доброе лицо, женственная фигура и открытый взгляд. Когда она хотела продемонстрировать интерес к теме разговора, то по обыкновению широко раскрывала свои большие голубые глаза. Она перевязывала свои светлые волосы (которые, по ее же признанию, стали светлыми после посещения парикмахерской) носовым платком в горошек. Всегда носовым платком в горошек. Доминик сказала Софии, что она познакомилась со своим будущим мужем благодаря такому платочку. Заметив во время одного представления в парижской Опере, как Доминик льет слезы, утирая их рукавом шелкового платья, он передал ей платочек. С тех пор она носит их как напоминание о том счастливом событии.

Доминик громко говорила, была весела и отзывчива. Она напоминала большую экзотическую птицу. Ее эксцентричность проявлялась даже в манере одеваться. Она любила яркие широкие брюки и туники, которые покупала в лондонских магазинах на Мотком-стрит. Пальцы Доминик были унизаны перстнями. Она сказала, что они служат ей средством самозащиты. «Лондон такое странное место. Единственное, где на меня пытались напасть. Это всегда происходило в метро, — сообщила она Софии, а потом жестко добавила: — Помню, как один мужчина, который едва достигал мне до пояса, подошел ко мне и сказал: «Я сейчас тебя отымею». Я взглянула на него сверху вниз и ответила, что если он только попытается, то я очень и очень сильно рассержусь. Он настолько опешил, что вылетел на следующей станции, как ошпаренный кот». Доминик гордилась собственной смелостью.

Софию потрясло и то, как был оформлен интерьер дома. Доминик закрывала окна шторами фиалкового цвета, чтобы они оттеняли цвет ее глаз. «Какой смысл в скучных тонах? Природа наделила нас фантазией», — пошутила она в ответ на вопрос Софии, почему в доме преобладают такие яркие тона. Доминик курила, как принцесса Маргарет, вставив сигарету в мундштук, а ногти красила в кроваво-красный цвет. Она была очень уверенной в себе, обо всем имела собственное мнение. София теперь отлично видела, почему Анна не испытывала к Доминик ни малейшей симпатии. Именно те качества, которые вызывали у Анны неприятие, были для Софии особенно привлекательны. София и Анна во мнениях редко приходили к согласию.

Антони и Доминик жили в роскошном доме, выходящем окнами на озеро. Антони работал в финансовой области, а его жена писала книги. Когда София спросила Доминик, о чем ее романы, та ответила с широкой улыбкой: «В них много секса и убийств». Она дала Софии одну из своих книг, чтобы немного развлечь ее. Книга называлась «Обнаженный подозреваемый». Даже София, с ее небольшим читательским опытом, поняла, что книга не имеет никакой художественной ценности. Однако ее романы хорошо продавались, и Доминик всегда готовилась к интервью и встречам, и романы всегда переиздавались. У пары росли двое детей-подростков, Делфин и Луи.

София доверилась Доминик, рассказав ей все без утайки.

— Ты знаешь, дорогуша, много лет назад у меня был потрясающий роман с итальянцем. Я любила его всем сердцем, но мои родители сказали, что он недостаточно хорош для меня. У него был магазин кожаных изделий во Флоренции. В те далекие дни я жила в Париже.

Мои родители отослали меня во Флоренцию изучать искусство, а не мужчин, но я хочу тебе сказать, дорогуша, что с Джованни я изучила Италию гораздо лучше, чем если бы просидела все это время в классе.

Она рассмеялась гортанным смехом.

— Я не могу вспомнить даже его фамилии, но рассказываю все это, милая моя, чтобы ты знала: я прекрасно понимаю, как ты себя чувствуешь. Я рыдала целый месяц.

София плакала больше, чем месяц. Однажды дождливым днем, лежа на белом покрывале, она рассказала Доминик всю свою историю, начиная с того момента, когда Санти вернулся домой и заканчивая той ночью, когда они слились в страстном поцелуе под деревом омбу, пообещав друг другу быть верными. Она погрузилась в воспоминания, как в реку, а Доминик, опершись о подушки, курила одну сигарету за другой и внимала каждому ее слову. Она не упустила ни одной детали, рассказав даже о том, как они любили друг друга. Она не смущалась этим ничуть, так как прочла некоторые романы Доминик и поняла, что ее трудно чем-то шокировать.

Доминик поддержала Софию, она не могла понять, как Анна и Пако могли занять такую позицию. Почему они не позволили Софии выйти замуж за Санти, при том, что София беременна? Будь она на месте матери Софии, неужели она встала бы на пути своей дочери? Доминик во всем винила Анну. Когда Антони услышал эту историю, он покачал головой и сказал: «Это так не похоже на Пако».

Они обсудили ситуацию с беременностью. София твердо настаивала на том, чтобы сохранить ребенка любой ценой.

— Я написала Санти о том, что жду ребенка. Я знаю, что он хотел бы его, из Санти получится великолепный отец. Я привезу малыша в Аргентину. К этому времени все успокоится, и никто не сможет помешать нам. Мы станем семьей.

Доминик поощряла Софию. Конечно, она не должна делать аборт. Какое варварство! Она должна сохранить младенца, чтобы ей было кем гордиться. Пусть это останется секретом, пока София не решит, что пришло время сообщить всем о рождении ребенка.

— Ты можешь оставаться здесь, сколько посчитаешь нужным, — сказала она. — Я буду любить тебя, как родную дочь.

Сначала Софии все было в диковинку. Она написала Санти письмо, а Доминик подписала конверт, желая быть полезной. Потом они отправились за покупками на главную улицу, чтобы отпраздновать их встречу, и Доминик купила Софии все модные новинки.

— Носи эти наряды, пока можешь. Скоро они будут тебе малы, — смеялась она.

В выходные они отправились кататься на лыжах. У них было великолепное шале с видом на долину. Луи и Делфин привезли своих друзей, и дом наполнился смехом. Они играли перед камином и хохотали. Письмо на имя Санти было отправлено с большими предосторожностями. Доминик с Софией остались очень довольны тем, что перехитрили всех. София представляла себе, как Санти получит ее письмо, удивившись тому, что оно пришло из Франции, и тут же сядет писать ответ. Они с Доминик вычислили, сколько дней придется ждать ответа. Когда прошли намеченные две недели, которые сменились затем двумя месяцами, настроение Софии заметно ухудшилось. Она не могла ни есть, ни спать, заметно побледнела и осунулась.