После того как они поженились, Давид почти не вспоминал Ариэллу. Пару раз ее имя прозвучало, когда София искала на чердаке лампу, которая была нужна Давиду. Она обнаружила у стены несколько картин, накрытых пыльным полотном. Давид поднялся наверх, чтобы взглянуть на них. Он сказал, что Ариэлла неплохо рисовала, ограничившись только этим замечанием, после чего снова набросил на картины полотно. София не стала ничего выпытывать и проявлять любопытство. Она нашла лампу, отнесла ее вниз и больше не возвращалась на чердак. Мысль о том, что она может встретить Ариэллу, даже не посещала Софию. Тем более она не ожидала познакомиться с ней на шумной вечеринке в Лондоне, куда получили приглашение и они с Давидом.

София очень нервничала в обществе, но Давид настоял, чтобы они приняли это приглашение. Не может ведь она прятаться от людей все время, сказал он.

— Никто не знает, сколько продлится эта война. Иногда надо смотреть опасности в лицо, — заявил он.

Когда в апреле Британия объявила войну Аргентине из-за притязаний последней на Фолклендские острова, София испытала двойственные чувства. Хотя она уже не связывала себя с этой страной, она была аргентинкой до мозга костей. Читая газеты, она переживала обиду за свой народ. Заголовки словно стрелами пронзали ей душу. Но не было никакого проку демонстрировать патриотические чувства по эту сторону Атлантики. Давид предложил переждать это время. Софии было трудно сохранять душевное равновесие, особенно за столом на званых обедах, когда энергичные краснощекие англичане стучали кулаками по столу, выкрикивая: «Смерть чертовым арги!» Аргентинцы превратились в «арги», и этим сокращенным названием британцы подчеркивали свое пренебрежительное отношение к ним. Совсем недавно они понятия не имели о существовании этих островов, теперь же все вдруг считали необходимым высказать свое мнение. Софии приходилось держать себя в руках. Она сжимала кулаки, чтобы не доставлять удовольствия некоторым самодовольным британцам заметить ее обиду. Только оставаясь наедине с Давидом, она позволяла себе рыдать на его груди. София сейчас часто вспоминала своих родных. Ей хотелось взобраться на крышу Лоусли и размахивать флагом, чтобы весь мир узнал, что она аргентинка и гордится этим. Она еще острее ощущала свою национальную идентичность и не хотела отказываться от своей страны, потому что была одной из ее дочерей.

Вечеринку устроили необычайно душным майским вечером. Гостей принимали Ян и Алиса Ланкастер, старые друзья Давида. Это было одно из тех собраний, которые обсуждались даже несколько месяцев спустя. София оставила в магазине целое состояние, разорившись на открытое красное платье, которое красиво оттеняло ее оливковую кожу. Давид был очень доволен тем, какой эффект производила его жена в этом наряде, и даже не спросил о цене. Все гости бросали в ее сторону восхищенные взгляды.

Обычно, на такого рода вечеринках, пары разделялись, но София боялась, что кто-нибудь заведет разговор о войне, поэтому взяла Давида за руку и ходила по танцевальному залу только в сопровождении мужа. Дамы щедро украсили себя бриллиантами, на них были вызывающие наряды и яркий макияж. София ощущала легкость. На ее груди сияла скромная подвеска — подарок Давида на день рождения. Она заметила, что при ее появлении люди перешептываются и замирают в молчании. Никто не обсуждал тему войны.

В саду за особняком Ланкастеров в Хемпстеде был возведен бело-голубой шатер. На каждом столике стояла цветочная композиция, которая напоминала фонтаны, а тент был украшен тысячью фонариков. Когда гостей пригласили занять столики, София облегченно вздохнула: ее усадили рядом с Давидом. Она сидела за тем же столом, что и хозяева праздника. Занимая свое место, София подмигнула Давиду в знак ободрения. Похоже, он знал напудренную леди, которую усадили слева от него. Место справа оставалось свободным!

— Как приятно встретиться с вами снова! — воскликнул мужчина, который уселся слева от Софии.

Он был лысым, отчего его лицо казалось круглым, как солнечный диск. У мужчины были очень светлые и какие-то влажные глаза. София взглянула на карточку. На ней значилось «Джим Райс». Она определенно видела его раньше. Он был одним из тех незаметных людей, которых в избытке встречаешь на приемах, но память отказывается зафиксировать их имена.

— Мне тоже очень приятно, — улыбнулась она, пытаясь вспомнить, где они могли встречаться. — Где мы последний раз пересекались?

— На ланче, который устраивала Кларисса, — ответил он.

— О, конечно, — проговорила София, озадаченная тем, что совершенно не помнила, кто такая Кларисса.

— Бог ты мой, а это кто? — внезапно воскликнул он, бросив взгляд через зал, где в этот момент появилась высокая изящная женщина и летящей походкой направилась к столу Софии. София сцепила зубы, боясь, что не сможет скрыть потрясения. Это изысканно одетое в простое белое платье существо, похожее на эльфа... Это, несомненно, была Ариэлла. Она посмотрела на свободный стул справа от Давида. Нет, не может быть, чтобы София видела это своими глазами.

— Разве это не Ариэлла Гаррисон, бывшая жена Давида? — спросил мужчина, сидевший справа от Софии. — Какая штучка! — пробормотал он, когда Ариэлла, поздоровавшись с изумленным Давидом, села рядом с ним.

— Джордж, — предупреждающим тоном произнес Джим, пытаясь предотвратить нелепую ситуацию.

— Черт побери, какая штучка! — повторил мужчина, поворачиваясь к Софии и облизывая губы. — Вы думаете, Ян нарочно это сделал?

— Джордж!

— О, Джим! Как я рад тебя видеть. Ну и штучка, а? — сказал он, кивая со знающим видом.

— Джордж, могу я представить тебя Софии Гаррисон, жене Давида Гаррисона? София, это Джордж Хевивезер.

— Черт побери, — пробормотал Джордж.

— Я знал, что ты это скажешь, — вздохнул Джим.

— Я прошу прощения. Как по-идиотски вышло!

— Не стоит волноваться, Джордж, — ответила София, глядя на ставшего пунцовым Джорджа Хевивезера, а затем обратила взор на Ариэллу.

Ариэлла выглядела потрясающе при искусственном освещении. Она подняла волосы вверх, открыв свою лебединую шею и подчеркнув красивую линию подбородка. Она выглядела отстраненной, но от этого не менее очаровательной. Давид вжался в стул, словно хотел увеличить расстояние между ними, в то время как Ариэлла наклонилась вперед, склонив голову набок и изобразив на лице виноватую улыбку. Давид кивнул в сторону Софии, и Ариэлла, проследив за его взглядом, поздоровалась с Софией. София выдержала марку и тоже выдавила из себя улыбку, а потом отвернулась, чтобы скрыть страх в глазах.

— Я прошу прощения за Джорджа. Он такой бестактный. Никогда не подумает, прежде чем что-то сказать. Если рядом Джордж, то жди беды. Он умеет поставить себя в исключительно дурацкое положение, — сказал Джим, наливая себе вина. — Последний раз, на вечеринке у Дагги Криштона, он сказал: «Я бы с удовольствием переспал вон с той распутной блондинкой. Слово даю, что она того стоит». Только после этого до него дошло, что это была новая девушка самого Криштона. Выставил себя полным дураком. Бестактный идиот.

София рассмеялась, когда Джим скормил ей еще одну историю о Джордже. Она следила за Давидом и Ариэллой. Их разговор становился все оживленнее. София очень надеялась, что Ариэлла подавится лососем или хотя бы прольет красное вино на свое белое платье. Она представила, как ее соперница комментирует присутствие на вечеринке новой жены Давида: «О, она арги, не так ли? Какая милая девочка, просто котеночек». София ненавидела ее, она ненавидела и Давида, за то, что он был так любезен с Ариэллой. Почему он не встанет и не откажется разговаривать с ней? В конце концов, она его безжалостно бросила! София взглянула на Яна Ланкастера, который был увлечен беседой с худой дамой, сидевшей справа от него. Дама выглядела так, как будто ее подвесили на ветру и высушили до костей. София вежливо улыбнулась, когда Джим закончил очередную историю.

Ужин медленно набирал обороты. Все были заняты едой и неспешной беседой. После кофе София уже считала минуты, когда они смогут отправиться домой. Неожиданно Ян Ланкастер разразился гневной речью против аргентинцев, и Софию словно пригвоздило к месту. Она чувствовала себя затравленным зверем.