Ответчик утверждал, что он случайно нашел карточку госпожи Бигуларс в аэропорту. Попав в больницу, он поддался отчаянию и расплатился за лечение данной кредиткой, о чем сейчас глубоко сожалеет и готов компенсировать. Остальные траты он решительно отрицал.

Ответчики ничем не рисковали — в банкоматах, под прицелом камер, они деньги не снимали, а в супермаркетах даже не всегда требуют расписываться на чеках!

Не думаю, что судья Ярешин действительно поверил этой версии, но доказательств противного пока не представили.

Все это время я практически безмолвствовала, предоставляя коллеге вести дело по своему усмотрению. В пояснениях сторон пока получалась ничья.

— А вы что скажете, госпожа Анна? — обратился ко мне судья, усмехаясь в седые усы.

Он выглядел усталым, только льдисто-голубые глаза блестели по-прежнему неукротимо.

Я неторопливо поднялась и заявила:

— Относительно моей доверительницы прошу обратить внимание на пропуск срока исковой давности!

И обвела взглядом остальных участников процесса, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Какой еще пропуск срока?! — нарушая правила процесса, заорал представитель банка, красный от злости.

— В Гражданском кодексе Мидгарда четко указано, что претензии к поручителю могут быть предъявлены лишь в течение шести месяцев после нарушения условий договора. — Любезно пояснила я.

— А мы предъявили в срок!

— Докажите! — пожала плечами я и процитировала: — Сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается в обоснование своих требований.

— Вот, в нашем журнале указано, что ответчикам направлены претензии! — он тыкал пальцем в какую-то строчку.

Я скосила глаза на лежащую передо мной копию этого самого журнала.

— Нет! — четко произнесла я, мило улыбнувшись уже багровому представителю истца. — Там указано, что претензии направлены госпоже Бигуларс и господину Лориэлю. О моей клиентке не сказано ни слова.

— Но это одно и то же! Они все ответчики!

— Любопытная трактовка, — усмехнулась я. — Однако они не являются представителями госпожи Русовой ни по закону, ни по договору.

— Поддерживаю мнение госпожи Орловой! — вмешался коллега, тайком мне подмигивая. — Каждый из ответчиков выступает сам за себя: лично получает повестки, признает иск и так далее. Не понимаю, почему уважаемый представитель банка посчитал, что они едины в трех лицах!

Судья фыркнул, а истец яростно листал бумаги, пытаясь отыскать несуществующую претензию. Очевидно, поручителя просто выпустили из виду, и надо думать, эта оплошность дорого обойдется банку!

Кстати, исковая давность применяется только по просьбе сторон, так что невнимательность к датам могла оказаться губительной для моей клиентки. Обычно это трехлетний срок (что придает совсем иной смысл пословице «обещанного три года ждут»), но по некоторым категориям дел может быть больше или меньше…

Впрочем, я отвлеклась.

— Ваша честь, прошу приобщить к материалам дела ответы на мои запросы! — тем временем продолжал коллега.

— Мнение участников процесса? — судья сложил пальцы «домиком» и обвел нас взглядом.

Конечно, я поддерживала, представитель банка возражал.

— Суд удовлетворяет заявленное ходатайство! — определил Ярешин. — И оглашает предъявленные письменные доказательства.

Он с выражением зачитал письмо владельца одного из борделей Ванахейма (там проституция разрешена). Оказывается, с карточки госпожи Бигуларс в указанный срок списана внушительная сумма за… секс с двумя женщинами одновременно.

Коллега потер руки (он часто машинально так делал) и попросил предоставить его клиентке слово для пояснений.

Какой концерт устроила после этого госпожа Бигуларс!

— Вы что, совсем с ума сошли?! — орала она представителю банка, возмущенно тыча в него пальцем. — С какой стати я должна платить за такое?!

Коллега для вида пытался успокоить клиентку, но довольная улыбка не покидала его лица. Этот платеж просто кричал, что владелица карточки не имеет к нему никакого отношения.

Представление длилось минут десять, пока судье это надоело и он резко одернул госпожу Бигуларс:

— Ваша позиция понятна. Присаживайтесь. — Поскольку она не подчинилась, он раздраженно сжал зубы и рявкнул: — Сидеть!

Я спрятала улыбку. Заметно, что у Ярешина два питбультерьера!

Притихшая гоблинша склонила голову и опустилась на скамью.

Впрочем на этом сцены не закончились — второй документально подтвержденный платеж также вызвал шквал возмущения.

С помощью карточки господина Лориэля были куплены пять пар женских джинсов шестьдесят второго размера — расшитые по последней моде розовыми бабочками и искусственными камешками. Представить субтильного эльфа в таком гламурном «чехле для танка» не получалось. Да он целиком уместился бы в одной штанине!

Конечно, ответчики дружно отрицали, что приобретали эти вещи.

Представитель банка краснел, бледнел, но не находил возражений. Его нос теперь оттенком напоминал отварную свеклу…

В общем, это было довольно весело.

Судья поинтересовался наличием дополнительных доказательств (и, кажется, слегка огорчился, что у банка таковых не нашлось), после чего огласил письменные материалы.

В дебатах ничего любопытного не прозвучало, и Ярешин отправился в совещательную комнату. «Совещательная комната» звучит гордо, но в действительности он просто заперся в кабинете. В суде каждый квадратный метр на вес золота, где уж тут набраться специальных помещений для раздумий (само собой, за исключением туалета, в углу которого внушительно высится стопка кодексов)…

Ярешин раздумывал больше двух часов. Судя по всему, его симпатии были на стороне банка, но доказательств его позиции явно недоставало.

Таким образом, банк проиграл дело «всухую», и теперь яростно грозил довольным мошенникам апелляционным судом…

Господин Русов на пороге зала заседаний неожиданно подхватил меня на руки и закружил по коридору.

— Что вы делаете? — возмутилась я.

Секретари и посетители с любопытством глазели на бесплатный концерт.

— Я вас обожаю, госпожа Анна! — с чувством заверил господин Русов, наконец осторожно ставя меня на пол.

Радовало только, что это чувство носило исключительно платонический характер!

К тому же той же процедуре подверглась законная супруга означенного господина, заставив зрителей невольно поморщиться. Одно дело — излияние чувств адвокату, а совсем другое — восторг, обращенный на всех вокруг…

Наконец-то я совершенно свободна!

Валяться на диване с книжкой, обдумывать планы на отпуск, лакомиться домашним мороженым и мятным ликером.

И блаженная тишина: молчали телефон и дверной звонок, даже соседи наконец выключили дрель и затаились.

Как после оказалось, коварный Нат установил «белый список», чтобы дозвониться могли только близкие.

Появлению Инны я искренне обрадовалась.

— Слушай, тебе ведь понравилось летать? А хочешь прыгнуть с парашютом? — с места в карьер спросила она.

Идея была неожиданная, но заслуживала внимания.

Инна тем временем радостно сообщила, что разузнала детали и уже обо всем договорилась.

— Завтра едем! — безапелляционно заявила она, болтая соломинкой в безалкогольном коктейле.

Ошарашенная таким напором, я капитулировала без боя и кротко поинтересовалась деталями…

Сложнее всего оказалось найти спортивный костюм — в моем гардеробе их отродясь не водилось. В конце концов, пришлось остановиться на джинсах и футболке. Отыскать обувь на низком ходу оказалось ненамного проще…

Нат ругался сквозь зубы и только по потолку не бегал, зато к назначенному часу я была полностью экипирована.

Уже в аэроклубе выяснилось, что Инна прыгать не собиралась и поехала только для компании.

— Я одна боюсь! — заявила я, сраженная таким вероломством.

— А на драконе кататься не боялась? — коварно подначивала меня Инна.

Я пожала плечами, не находя слов, чтобы объяснить разницу между одушевленным «скакуном» и ненадежным куском ткани.