На этом берегу, с деревьями было все в порядке, так что шли мы скрытно.

— Пограничная застава, — пробормотал Лобанов, разглядывая что-то впереди: — А вернее ее развалины.

Встав рядом и тоже наклонив ветку, посмотрел вперед, благо начавшийся рассвет хоть немного рассеял мглу.

— Вижу. Надеюсь погранцы выбрались к нашим. У меня тут знакомые были.

— Да? — удивился капитан.

— Работал я как-то тут перед самой войной.

— Люди устали, нужно отдохнуть.

— Это да, — пробормотал я, обернувшись.

Бойцы свалились, кто где стоял, и сейчас пользуясь секундной передышкой отдыхали. Некоторые уже успели уснуть.

— Обойдем заставу, еще пару километров вглубь леса, и встанем на отдых. Тут как раз до Сосновки километра три будет.

Так мы и сделали. Подняв людей, некоторых с трудом разбудили и повели наш можно сказать отряд дальше, обойдя тянущие гарью постройки по опушке. После чего углубились в лес.

Еще через час, выставив посты, мы свалились тяжелым сном, на нарубленном лапнике. Время подъема я назначил на двенадцать часов дня.

Деревня Сосновка. Семь утра.

Как это не было тяжело признать, но русские ушли. Потерев воспаленные от недосыпания глаза, капитан Лемман еще раз вздохнул, рассматривая карту. Только что он получил нагоняй от своего непосредственного командира подполковника Буркхардта, после своего доклада. Связь была плоха, но слова хорошо были понятны, так что капитан продолжал обдумывать свои дальнейшие действия.

Вообще-то было странно с этими русскими. Началось все сутки назад, когда одна такая группа уничтожила главного инспектора из ставки Гитлера. Лемман не знал, кому приходился родственником этот генерал, но шум из-за него поднялся преизрядный. Если раньше на действия диверсантов еще смотрели сквозь пальцы, несмотря на панические вопли тыловиков, то после этого нападения все встали на уши. Честно говоря, Леманн сперва думал, что они напали на след именно тех русских, что устроили диверсию, но после обследования следов фельдфебель Нойманн уверено заявил, что это не те. Да и Леманн это уже понял, в три часа ночи вдруг взлетел на понтонный мост через Буг в сорока километрах правее Бреста. Причем как действовали русские, было не совсем понятно, движение по нему ни на миг не прекращалось. Как сообщил подполковник Буркхардт, на след диверсантов уже напал другой батальон их полка, приказав продолжать поиски непонятных русских. Сам капитан давно бы махнул на них рукой, все равно на передовой попадутся, но приказ есть приказ, и Лемман продолжил размышлять.

Машину диверсантов обнаружили совершенно случайно, хорошо замаскированную у Буга. Она уже заметно просела под своей массой уходя в топкую землю, но все равной успела привлечь к себе внимание случайным блеском бокового стекла.

— Что там Рихард? — поинтересовался он у Коха.

— Нашли следы, уходят вглубь леса. Я хотел было отправить по следам Нойманна, но русские воспользовались небольшой речушкой, чтобы затерять след. Да и собаки след не берут, только испуганно скулят. Видимо они воспользовались волчьим запахом. Сейчас ополченцы и два наших взвода обследуют берега, визуально ища, где они вышли на берег.

— Сколько времени следам?

— Несколько часов. Ночные.

— Ясно. Значит, ушли они не далеко. Есть шанс, есть. Пошли взвод вот сюда, пусть перекроют шоссе. Через него они точно незамеченными не переберутся. А так продолжайте поиски, — с просыпавшейся надеждой скомандовал Леманн.

— Откуда они тут взялись? — стараясь не сбить дыхание, зло прорычал на бегу плотный мужик лет тридцати пяти в выцветшей гимнастерке и в фуражке пограничника.

— Не знаю, товарищ старшина, но немцы начали прочёсывать все леса и очень нервные. Мож ловят кого?

В отличие от старшины другой пограничник с пустыми петлицами бежавший рядом успел сбить дыхание. Да и ничего удивительного в этом не было, их обнаружили в девять утра и вот уже два часа гоняли, поэтому не маленькому лесу. Пока шестерых пограничников спасало только великолепное знание местности — все служили на местной заставе — и то, что они из своих новейших самозарядных винтовок выданных за пару недель до войны успели изрядно проредить собак, командиров и двух замеченных следопытов.

— Парни, подтянитесь! Скоро Гнилое Болото, там уйдем тропкой Казимира, — пропыхтел старшина.

— Товарищ старшина, скоро тропа, где мы контрабандистов прошлым летом взяли. Если засесть за березовой посадкой? Отличное место для засады, — догнав командира, озвучил свою мысль младший сержант Вальков, которого командир заставы с большой неохотой оставил с ними.

Старшина даже замедлил бег обдумывая предложение, правда продолжая отслеживать обстановку вокруг.

— А что? Отличная идея. Обойти они нас не смогут, и у нас есть куда отойти. Решено, встретим их со всей широтой советской души, — весело ухмыльнулся старшина.

Вокруг послышались смешки, бойцы в группе собрались опытные, ни одного первогодка, так что стрелять умели отлично.

Вдруг как снег на голову, послышался резкий командный крик:

— Стой! Руки! Кто такие?

— Товарищ полковник? — кто-то потряс меня за плечо, старясь разбудить.

Открыв один глаз, я широко зевнул, и пробормотал, стараясь не разбудить Алю:

— Что?

— Там вас товарищ капитан просит подойти. Срочно.

— Иду, — так же тихо ответил я.

Осторожно освободив плечо, которое Аля использовала как подушку, я уложил ее, стараясь не потревожить.

— Что? — сонным голосом спросила она.

— Кажется, что-то случилось, так что подъем — тихо прошептал я.

— Угу, — протянула она, эротично потянувшись.

Пока боец тихо будил остальных, я постарался привести себя в порядок, плеснув на платок, вытер им лицо.

В ста метрах от нашего лагеря, где находился один из трех постов охранения — было многолюдно. Кроме капитана Лобанова и еще одного бойца, находились шесть незнакомых пограничников со смутно знакомым старшиной, который о чем-то разговаривал с Лобановым. Остальные пограничники отдыхали под тенью большой ели.

— Привет старшина, а Власов где?

Сверкнув глазами, старшина посмотрел на меня со знакомым прищуром.

— А, шпиён? Любитель фруктов?

— Он самый, — хмыкнул я, протягивая ему руку, — извини, не помню как тебя…

— Так вам и не говорили. Старшина Нефедов я.

— Понятно.

— Товарищ ПОЛКОВНИК, — выделил мое звание Лобанов, видимо для старшины, — на хвосте у пограничников до двух рот пехоты висит. Вот-вот будут тут.

— Разведку выслали?

— Я уже приказал Костину, товарищ полковник, — кивнул капитан.

— Что же вы такого натворили, что за вами столько народу гоняется?

Капитан прочистил горло, и ответил вместо старшины:

— Видимо на них наскочила одна из цепей прочесывания, вот и погнали пограничников к нам.

— Что же они в нас так вцепились?! — возмущенно поинтересовался я.

— Так мы знаем, товарищ полковник. Взяли одного из преследователей. Литовцем кстати оказался, допросили, советский он разумеет. Оказалось кто-то из наших побил кортеж генерал-инспектора германской армии. Вот приказ и пришел достать наших парней любой ценой, — ответил старшина.

— Ясно. Капитан дайте карту, — расстелив на траве карту, поинтересовался у Лобанова, — посты выставили?

— Так точно.

— У них сейчас обед должен быть, товарищ полковник, так что шанс уйти есть, — снова подал голос старшина.

Мельком глянув на часы, я спросил у старшины:

— А что они в одиннадцать часов обедают?

— Так время двенадцать часов семнадцать минут, — удивленно ответил Нефедов.

— У меня одиннадцать. Капитан?

— Так же, — ответил он, мельком глянув на свои часы.

У остальных присутствующих часов не было.

— Ах ты ж! Трофей, товарищ полковник, — виновато пробормотал старшина убирая снятые с руки часы в нагрудный карман.