Выехали втроем. Петр категорически настоял на своем участии, он боялся выпустить из вида Михаила – единственную нить, связывающую его с дочерью. Люба осталась с Лизой. Молодая женщина находилась в полузабытьи: Люба сделала ей укол и теперь неотлучно сидела около нее, обтирая лицо, удерживая за руки, когда Лиза пыталась подняться и куда-то бежать. Любу трясло от ужаса, она винила во всем себя: ведь это была ее идея – отправить Машу ночевать к соседке. Перед отъездом Петя и Гриша изо всех сил пытались успокоить ее, доказывая, что она не виновата, но ничего не помогло. Люба плакала и казнила себя.

Подполковник потратил все утро на то, чтобы раздобыть машину. Невзирая на угрозы Михаила и мольбы Пети поторопиться, выехать удалось только около полудня. Через несколько часов езды добрались до места. Кладбище находилось недалеко он деревни, но в ней никого не было: деревню сожгли немцы, а жителей – часть расстреляли, остальных угнали в Германию. Кладбище уцелело. По требованию Михаила, Григорий спрятал машину в лесу, в полукилометре от кладбища.

– Пойдешь со мной, – кивнул Михаил Пете, – а ты будешь сидеть в машине, – велел он Григорию.

Никто с ним не спорил. Оба друга мечтали только об одном: скорее найти бриллианты и вернуть ребенка. Новоиспеченный родственник заверил их, что лично к ним он не питает ненависти и вернет Машу, как только окажется в Риге с драгоценностями. Мужчинам оставалось лишь верить ему на слово: другого выхода не было.

Петр с Михаилом, прихватив лопаты, направились к полуразвалившимся кладбищенским воротам. Некоторое время ушло у Бельского, чтобы сориентироваться и попытаться вспомнить, где находятся могила Зотова и его жены. Проплутав некоторое время, они нашли ее недалеко от забора кладбища. Подойдя к забору, Михаил приуныл. Единственное указание, где копать, – смутные детские воспоминания Лизы о том, что собаку зарыли за оградой кладбища, недалеко от могилы Зотовых.

– Ну, чего встал?! – рявкнул он Пете. – Давай лезть через забор и начнем копать, а то стемнеет. Не ночевать же здесь!

Бельский перескочил через ограду и, всадив лопату в глинистую землю, отвалил первый пласт. Он рыл молча, ожесточенно. От успеха этой дикой затеи зависела жизнь его дочери, и он готов был перекопать землю вдоль всей кладбищенской ограды! Михаил не отставал от него. Как ни странно, их совместные усилия увенчались успехом. Меньше чем через час, они наткнулись на собачий череп. Это было неслыханная, фантастическая удача! Михаил велел Бельскому отойти в сторону, опустился на колени прямо в грязь и начал буквально просеивать землю. Пот градом лил по его лицу и, смешиваясь с землей, образовывал черную маску. Петр внешне старался ничем не выдать своего волнения, но руки у него тряслись. Михаил вытащил уже все собачьи кости и теперь перетирал землю руками. Больше часа он возился в глине, но безрезультатно. Драгоценностей не было!

Парикмахер плюхнулся прямо в грязь. Бельский подошел к нему.

– Ничего нет, – глухо произнес Михаил.

– Ты хорошо проверил?

– Я перетер, наверное, сотню килограммов земли!

– Значит, мы ошиблись в своих догадках. Лиза вспомнила все, что смогла, мы привезли тебя сюда, выполнили все твои условия. Верни Машу!

– Условие было одно – бриллианты! Где они? Я их не нашел!

– Но я не виноват в этом! Верни мне девочку!

– А мне наплевать! Я сказал – твоя дочь только в обмен на драгоценности! Думай, куда они делись.

– Как я могу знать это?

– В общем, так, – прошипел Михаил, – ты можешь отправляться домой, в Швецию, к черту, но дочь ты больше не увидишь!

– Ты с ума сошел! Чем девочка виновата?!

Михаил молчал. Бельский, шатаясь отошел от него и прижался лбом к какому-то обломку ограды.

– Боже мой! Это конец! Он сумасшедший. Я не могу уйти, я не могу убить его! Я ничего не могу! – бормотал он, судорожно пытаясь вдохнуть воздух и взять себя в руки. – Успокойся, приди в себя… Думай… думай. Что Лиза еще рассказывала?

Что-то крутилось в голове, какая-то Лизина фраза, но он не мог ухватить мысль, ужас заволакивал мозг, Бельский потерял свое обычное хладнокровие хирурга. Прошло еще четверть часа. Михаил молча курил, сидя на холмике земли. К Пете постепенно вернулась способность рассуждать и анализировать факты. И вдруг как будто что-то щелкнуло в голове! Он вспомнил! «Через некоторое время Нэта почувствовала боли в животе, у нее началось кровотечение…» – в ушах у него будто раздался голос жены. Кровотечение! Вот оно что! Бельский обернулся к Михаилу.

– Я предполагаю, где могут быть бриллианты, – хрипло проговорил он.

– Ну и где? – мрачно поинтересовался парикмахер.

– Слушай, Лиза рассказывала, что ее мачеха, совсем молодая женщина, внезапно почувствовала боли в животе, и у нее началось кровотечение.

– Ну и что? – подозрительно спросил Михаил.

– Как врач тебе говорю, она эти бриллианты проглотила, и они повредили ей внутренности – от этого боли и кровотечение.

– Вот это дела, – обалдело протянул парикмахер, – ты уверен?

– Нет, конечно! Я ведь основываюсь только на Лизиных воспоминаниях.

– Похоже, ты прав. Пойдем проверять.

– Ты с ума сошел! Я врач, а не гробокопатель!

– Ты, в первую очередь, – папаша! – процедил Михаил. – О дочери-то вспомни, да и о жене подумай: если что – не переживет ведь. Получиться, зря из своей Швеции тащился.

Кровь бросилась Бельскому в голову. Кошмар и бессонница последних суток сделали свое дело. Петр кинулся на криво усмехающегося парикмахера, тот увернулся, схватил лопату и ударил Бельского по голове. Врач упал как подкошенный. Михаил сплюнул:

– Черт с ним! Сам все сделаю, а то вишь как взбесился, даже угрозы не остановили.

Он подхватил лопату и пошел к могиле Зотовых.

Григорий беспокойно ходил вокруг машины. Он уже сожалел, что согласился остаться в лесу. Но что он мог сделать? Условия диктовал проклятый родственник! Они с Бельским были совершенно беспомощны, оставалось только надеяться, что девочке не причинят вреда и вернут ее в целости и сохранности. Верить приходилось на слово этому негодяю. Вспоминая лежащую в беспамятстве сестру и плачущую Любу, Григорий непроизвольно хватался за пистолет, но тут же с проклятием разжимал пальцы и вытаскивал очередную папиросу. В тоскливом ожидании прошло несколько часов. «Сколько они еще там провозятся? Не факт, что наша догадка верна, не факт, что найдут собачьи останки… Что же тогда? От этого подонка можно ожидать все что угодно», – от этих мыслей раскалывалась голова, собственное бессилие доводило до бешенства. Григорий не мог представить, как они появятся у Лизы без Машеньки.

– Пойду посмотрю, что там твориться. Только бы этот сумасшедший окончательно не взбесился, – решил он.

Внезапно подполковник замер. Вокруг царила тишина, но, тем не менее, он почувствовал чье-то присутствие. Он верил своему чутью, сколько раз оно спасал ему жизнь на фронте! И сейчас, стараясь не шуметь, Бельский отошел от машины и затаился за разлапистой елью. По лесу могли бродить кто угодно: остатки разбитой немецкой группировки, бандиты, дезертиры. Встреча с ними не сулила ничего хорошего и явно не входила в планы Григория. Короткими перебежками, прячась за деревьями, подполковник выбрался к дороге и почти бегом направился к кладбищу. Пробежав мимо полуразваленных ворот, он бросился вдоль ограды кладбища. Через несколько минут он заметил разрытую полоску земли вдоль забора, а еще через мгновенье наткнулся на лежащего ничком Петра.

Григорий кинулся к другу. Перевернув его на спину, он расстегнул ворот и прижал ухо к груди. Уловив сердцебиение, он облегченно вздохнул и начал приводить Петра в чувство. Через некоторое время его усилия увенчались успехом, врач застонал и сел, держась руками за голову.

– Где он? – пробормотал Петр.

– Михаил? – переспросил подполковник.

– Да, где он?