— Спасибо Грановская. Вы свободны. Следующая…

Я тут же перевела взгляд на Марью Ивановну, главного балетмейстера труппы и словно очнулась ото сна. Снова бросила взгляд на незнакомца, но с удивлением увидела, что в зале кроме членов приемной комиссии больше никого нет. От удивления я не могла пошевелиться с места.

— Вы слышали? Спасибо за выступление. Мы вам перезвоним. Спасибо.

Марья Ивановна посмотрела на меня из под очков колючим взглядом и с нескрываемой неприязнью. Я гордо вздернула подбородок и покинула сцену.

И все? Вот так просто? Никакой надежды. Если прошла — позвонят, если нет — даже утруждаться не станут. Мне было обидно. Так обидно, что на глазах выступили слезы. Я мечтала попасть в эту труппу, мечтала, чтобы меня приняли в театр. Я тренировалась днями и ночами, я репетировала как безумная фанатичка, стирая пальцы в кровь, растягивая спину и корчась от болей. А мне вот так просто сказала: 'вы свободны'? Где справедливость в этом мире? Да, я далеко пробилась. Девочка–провинциалка, приехавшая в балетную школу–интернат из деревни. Старшая сестра в большой семье, где экономили каждую копейку, чтобы я могла учиться. И что теперь — безызвестная труппа Новикова? Кордебалет? Частные концерты вип персонам? Чего я добилась? Слезы навернулись на глаза, и я отошла к окну на лестничной площадке, распахнула его настежь и вздохнула полной грудью. Школу балета я окончила с отличием, теперь мне нужна была работа. Постоянная, в этой труппе, в театре. Самой лучшей в столице. По лестнице спустился известный хореограф, он был в комиссии несколько минут назад. Я его хорошо знала, он преподавал в нашей школе.

— Александр Игнатьевич, простите….

— А, Дианочка? А ты почему не уехала? Ответы будут через несколько дней.

Я сама от себя не ожидала такой отчаянной наглости, но схватила его за руку и прошептала:

— Скажите мне сейчас, пожалуйста. Я вас умоляю, я могу надеяться?

Он тяжело вздохнул.

— Диана, ты, несомненно, талантлива, у тебя могло бы быть великое будущее, но…

Всегда это проклятое 'но'. Почему в моей жизни без этой приставки ничего не случается?

— Но без спонсора, покровителя туда тебе не пробиться. Я поставил тебе высокую оценку, а другие…другие получили приличную сумму чтобы в труппу попала другая девушка.

Он виновато потрепал меня по щеке.

— Не волнуйся. Такая красавица как ты не пропадет. Ты ведь у Новикова сейчас танцуешь, совсем неплохой коллектив. Концерты дают, платят хорошо. Что еще нужно? Сейчас многие в кордебалете. Не всем суждено становиться примами. Так что не горюй.

Он ушел, а я заревела от этой несправедливости. "Не горюй'. Да я волосы готова на себе рвать. Я готовилась к этим пробам несколько месяцев. Я работала как проклятая. Днем и ночью. Я отказывала себе во всем. Я даже не выступала с Новиковым — только репетиции. Как я мечтала, что мама с папой увидят меня по телевизору и будут гордиться, что воздадутся их старания, их вечная нищета и экономия каждой копейки ради моего будущего. В сумочке зазвонил сотовый и я автоматически ответила.

— Диана? Ну как? Мы за тебя все кулаки держали, — это Денис, мой партнер у Новикова.

Я всхлипнула и он все понял. Несколько секунд молчал, а потом сказал.

— Ну ты понимаешь, что на это место конкурс большой и пробиться очень сложно.

— Понимаю, — пропищала я, глотая слезы.

— Не плачь. У нас сегодня внеочередное выступление. Так что я даже рад, что ты к нам вернешься. Танцуем для Вышинского в его загородном доме. Там целый амфитеатр на улице и заплатят нам прилично. Для меня ты — наша прима. Так что вытри слезы и дуй сюда. Мы как раз репетируем, твоя замена приболела.

Я шмыгнула носом, и ответила, что скоро буду.

Вот и лопнули мечты как мыльный пузырь. Я вернулась туда откуда начинала. В никуда. Кордебалет — вот где мне место. Таким нищим оборванкам нечего метить в примы. Нет у меня богатого папика, нет спонсора и вообще никого нет. Вся моя жизнь балет. Я даже с мужчинами не встречалась. Никогда времени не было. Ночью сплю и танцую во сне, а утром продолжаю наяву. В перерывах кофе без сахара и любимые книги. Иногда родителям звоню, если деньги есть чтобы счет в сотовом пополнить. С каждой зарплаты шлю половину домой. Там три братика, все еще в школе учатся. Пришло мое время высылать им деньги. Хватит родителям пахать для меня. Пришел и мой черед. Только как я скажу, что в театр меня не взяли? Как скажу, что все их мечты не сбылись, а годы тренировок потрачены впустую? Как?

Я открыла двери своей квартиры и швырнула сумку на пол. С горя хотелось съесть черного шоколада и выпить вина. Непозволительная роскошь для балерины. Шоколад я последний раз кушала на выпускном и то парочку кубиков. А шампанское, его я даже не пробовала. Может и к лучшему все? Что я видела в этой жизни кроме станка и пуантов? У меня даже мужчины никогда не было. Пару поцелуев и тисканье с напарниками в школе не в счет. Мне сейчас двадцать один год, я девственница, я никогда не пробовала спиртное, не ходила на дискотеки и вообще я выпала из жизни. Однокомнатная квартирка на окраине города с соседом алкоголиком, пустой холодильник, старый раскладной диван и кухонька два на два метра. В комнате на всю стену станок и зеркало. Даже телевизор и тот маленький и ему лет больше чем мне наверное. Хозяин квартиры притащил как то, сказал что надо мне и новости иногда смотреть.

Я наскоро съела яйцо всмятку, запила несладким чаем и прихватив сумочку с косметикой и тренировочным костюмом выбежала из квартиры. Моя старенькая "шкода фелисия" стояла под домом и сиротливо поблескивала мокрыми стеклами.

Вышинский…Вышинский. Похоже, я о нем слышала, но кто это такой вспомнить не могла. Да и черт с ним. Какая разница? Главное нам хорошо заплатят. Я бросила взгляд на часы — опаздываю. Достала из сумочки сотовый и позвонила Денису поглядывая по сторонам.

— Дэн. Это я. Ага, опаздываю. Куда ехать? Я сама доберусь. Поняла. Что за глушь такая. Хорошо. Через полчаса буду.

Странно. Никогда не слышала, чтобы такие известные люди жили на самой окраине города, где даже машины не ездят, не то, что общественный транспорт. Я точно знала, что там нет ни спального района, ни жилых секторов. Пожала плечами. Может недавно построили. Уже стемнело, и все реже мелькали дома и попадались встречные автомобили. Нет. Решительно не помнила, чтобы здесь были постройки. Так, куда там нужно повернуть? Дэн сказал, что скоро должен быть указатель. Ага, вот и он. Совсем новый, будто недавно поставили, а дорого и вовсе непроходимая. Здесь на джипе надо ездить, слава богу, моя "шкода" с высокой посадкой, а то бы застряла здесь в этой белой заснеженной пустыне. Ну и где здесь может быть дом Вышинского?

Словно в ответ на мои мысли я увидела, как дорога свернула влево и тут же из за деревьев передо мной возник шикарный особняк, словно из ниоткуда. Я увидела наш автобус и поняла. Что ребята уже приехали. Удивительно, что кроме нашего транспорта здесь больше не было ни одного автомобиля. А кто тогда будет на нас смотреть? Для кого мы выступать будем?

Я припарковала автомобиль неподалеку от дома и вышла из машины. Шел мелкий колючий дождь со снегом. Навстречу мне никто не вышел. Я толкнула массивную дверь и вошла в дом. Если снаружи он казался большим, то внутри он был просто огромен. Высокие потолки как во дворце, темные стены, покрытые темно- серебристой краской, украшены картинами. Под ногами мягкие ковры. Мебель вычурная, так же украшенная темно серебристыми завитками, на потолках лепка и шикарные фрески со странным сюжетом, больше похожими на рисунки Валеджио*1

— Добрый вечер, — от неожиданности я вскрикнула и обернулась. Позади меня стоял немолодой мужчина в строгом костюме.

— Вы танцовщица?

— Балерина, — поправила я.

— Зала для репетиций там. Спектакль начнется через сорок минут. Вы опоздали.

Он совершенно проигнорировал мое замечание. Совершенно бесстрастный как робот. Я пошла в ту сторону, куда мне указал этот истукан, который не потрудился даже представиться. Что за тишина? А где же гости? Зрители? Наконец я услышала знакомые аккорды, голоса ребят из труппы и воспряла духом. Толкнула дубовую дверь и тут же про все забыла. Увидела Дэна и девочек, усердно разогревающихся возле станка. Новикова, как ни странно не было, Дэн заменял хореографа и выкрикивал замечания балеринам, заметил меня и махнул мне рукой.