- Иди ты! Я боюсь, что сделаю тебе больно, и ты заорешь, - Билли немного расслабился, делая разрез уже выше раны. - У меня сердце остановится, а я еще жить хочу.

Том кивнул, и, глянув на ножницы, усмехнулся:

- По-моему, ты уже режешь мои боксеры.

- Бляяя! Высоко, да? - Билл невинно похлопал ресницами.

- Да, ладно, подумаешь! Не жалко, главное чтобы остальное уцелело, - Том потер нос, стараясь не заржать.

Билли хмыкнул.

- Ты себе льстишь, до «остального» еще далеко. Надо намочить джинсы по краям, не хочу, чтобы ты их отдирал с мясом, - Билла передернуло, а потом вдруг как-то повело в сторону, так, что пришлось опереться на бедро Тома.

- Опа, - Том взялся за плечи Билли, придержав, понимая, что это, скорее всего последствия его падения, - ты как?

- Голова закружилась… немного, - Билл выдохнул, все так же держась за Тома, моргая, пытался привести себя в норму.

- Билл, а ну-ка, зрачки покажи мне?

- Хочешь проверить, есть сотрясение или нет? - догадался Билл и Том кивнул.

- Да, иди сюда, - он осторожно притянул к себе Билли, так, что тот оказался между его бедер, держась за края ванной.

А потом осторожно взял лицо Билла в ладони, запрокинув его к свету.

- Смотри на меня, Билл, в глаза смотри, - попросил Том и наклонился ниже к его лицу.

Он помнил, что когда-то, после его очередного падения с мотоцикла, врач в «травме» говорил, что зрачки должны быть не сужены, правильно реагировать на свет и быть одинакового размера. Если не так, то это первый признак сотрясения. Для этого нужно было внимательно всмотреться в глаза. Очень внимательно.

И Билл смотрел, смотрел в глаза человека, которого уже почти любил, и так боялся, что в его собственных Том прочтет ВСЕ. Стало сухо во рту. Сердце испуганно стучало в груди.

А прохладные ладони Тома касались щек, держа нежно и уверенно. Вот только уверенности, которую он всеми силами старался показать, в душе у него не наблюдалось. Он уже увидел все, что нужно, но почему-то медлил сказать об этом и отпустить. Эти необыкновенно красивые глаза так близко были впервые. Они завораживали, звали, затягивали в омут, на самое дно…

Билл и дышать боялся, его так тянуло к Тому, к его губам, которые были чуть приоткрыты, и он мысленно молил его: «Держи меня, Том. Держи и не отпускай. Иначе я сейчас вопьюсь в твои губы».

А потом сглотнул и машинально облизал нижнюю губу. Вот это и заставило Тома разорвать их затянувшийся визуальный контакт. Но как же трудно это было сделать…

Он отпустил Билла, выдохнул, пытаясь казаться спокойным:

- Все нормально, вроде, но тебе по любому нужно будет отлежаться. Может, тебе самому показаться врачу?

- Не нужно, уже меньше болит, - Билли опустился на пятки. - Все пройдет, правда.

- Слушай, давай я дальше сам, а? Чего тебе издеваться над собой?

- Я не издеваюсь. Я делаю то, что тебе самому делать неудобно. А вот саму рану, Том – это, боюсь, придется тебе. Это мне уже не под силу.

За этим разговором Том сам содрал немного прилипшую штанину, Билли успел только тихонько зашипеть, как будто это с его ноги сейчас отодрали кусок шкуры.

- Все окей, - успокаивая неизвестно кого из них, сказал Билл и поддернул рукава свитера до локтей, взял в руки салфетку, включил воду. - Сейчас немного грязь смоем, а потом перекисью зальем, ее у нас достаточно.

Присел рядом, окинув взглядом ногу Тома, покрытую приятными, даже по понятиям Билла, светлыми, чуть завивающимися волосами, и оставшийся с лета легкий загар. Потом осторожно прикоснулся салфеткой и Том почувствовал, что она теплая. Билл начал аккуратно вытирать кровь, закусывая губы, чуть морщась, когда ему казалось, что он причинял боль своими действиями. Он касался ноги Тома, когда чуть разворачивал ее для удобства, а Тому эти прикосновения заботливых пальцев отдавались в мозгу. Он смотрел то на самого Билла, то на его руки, сдерживая удары сердца и напряженную улыбку.

- Знаешь, я в детстве постоянно травмы получал, - Билли усмехнулся. - Неугомонный был, колени практически вообще не успевали заживать. То велосипед, то скейт, то игры какие-то сумасшедшие, - покачал головой, улыбаясь. - Сколько у меня было синяков, ссадин, а иногда даже переломов – не сосчитать. Рассекал бровь, и так, что отцу зашивать пришлось. Он у меня пластический хирург, так что даже не осталось шрама, а вот когда разрезал руку на локте, свалившись с дерева на разбитую бутылку, отца рядом не оказалось, и зашивали в больнице – вот там остался шрам.

Том молча слушал Билла, как будто впервые, как в тот день, когда услышал этот мягкий акцент, было желание просто слышать этот приятный спокойный голос. Но за всем этим Том понимал, что Билл так пытается успокоиться сам и отвлечь его.

- Что ж ты такой шебутной был? - улыбнулся Том, представляя себе маленького Билла, почему-то тоже с длинными темными волосами. И в его воображении тот был похож на девчушку.

- Это точно, - выдохнул Билли и уже по чистой коже еще раз прошелся салфеткой. - Ну, вот. Рана не маленькая, но тебе повезло, что она не глубокая, просто ободрал кожу. Твои джинсы хоть и приказали долго жить, но на себя приняли большую часть. Теперь нужно перекисью, - Билл виновато посмотрел Тому в глаза снизу вверх. - Я, правда, не смогу.

- Да ладно тебе, я сам, не парься. И так спасибо.

Билли выдохнул и, опершись на колени, поднялся, тихонько застонал.

- Плечо? Билл, надо будет посмотреть, что там. Может быть трещина.

- Успеется еще. Не думай, - отмахнулся Билл и развернулся к полке с аптечкой, хотя было реально больно.

А потом, Том, сам, склонившись над своим коленом, полил из пузырька на рану шипящей перекисью. Билл недолго выдержал это зрелище, бледнея все больше и кусая ногти, а потом вышел, сказав:

- Надо перекурить…

Том не стал отрываться от своего занятия, но знал, что Билл не оставит его одного. Знал, что вернется. За пару минут, что Билли не было, он задумался над своим состоянием. Он был спокоен насчет того, что авария произошла не по его вине, он сделал все правильно, насколько это вообще было возможно в той ситуации. И еще он был бесконечно рад, что с Биллом не случилось ничего страшного. И только потому, что тот был в шлеме. А сколько раз он катал своих приятелей без шлема? Такое случалось постоянно. От этих мыслей пошли мурашки по спине, Том прекрасно понимал, что если бы Билли оказался сегодня без шлема, то эта поездка была бы последней в его жизни.

- Курить будешь? - Билл вернулся, положил на стиральную машину свернутые джинсы, - вот, нашел, думаю, что подойдут, – он уселся на крышку унитаза, прикуривая очередную сигарету.

- Спасибо. Потом перекурю, хочу уже закончить и забыть.

Билли, хоть и немного успокоился, пока ходил, сейчас, снова глядя на Тома, понимал, что никакой никотин не поможет относиться спокойно к этому зрелищу. И пришлось закусить губу, и невозможно было не морщиться и не втягивать воздух через стиснутые зубы, закрывая глаза, чувствуя при этом проходящие волны нервной дрожи по всему телу.

Том видел и чувствовал такую искреннюю заботу от Билла, что от этого было тепло в груди. А Билл, еще немного порывшись в аптечке, протянул ему какую-то мазь, на этикетке значилось что-то там «при травмах, обезболивающая, с анестезином».

- Попробуй этим намазать, может, хоть немного снимет боль, на себе не пробовал, поэтому не знаю, может она щиплется, - предупредил Билли. - Ты только в случае чего не кричи, ладно? - улыбнулся просительно, серьезно посмотрев на Тома.

Том закусил кончик языка и очень нежно и осторожно приложил бинт с мазью на рану и вздрогнул, но лишь от ощущения холода.

- Больно?

- Не, просто холодно, как будто заморозка, - Том отрицательно покачал головой, улыбаясь, и потянулся за бинтом.

- Ты ногу согни немного, так положено, когда бинтуешь колено. Потом будет удобнее.

- Как скажешь, - Том подтянул ногу к себе.

Билли сел на пол и молча смотрел, как Том накладывает бинт. Он уже знал, что не отпустит Тома сегодня домой. Он оставит его здесь. Только об этом еще нужно было как-то сказать. Вроде, ничего особенного в этом не было, но Билл все равно боялся, что Том поймет его неправильно.