— Послушай минутку, — начал он и Пенни «закатала» язык и спрятала его обратно в рот.

Подозрение, что он намерен нарушить договор, заключённый накануне вечером или, возможно, решил поднять цену, не на шутку её напугало.

— Больше пятидесяти долларов я не могу тебе заплатить, — прошептала она, уставившись на ключ и кончики собственных ногтей. — Для меня это уже огромнейшая сумма.

— Мне не нужно больше денег, я намереваюсь сделать тебе подарок.

— Подарок? Какой подарок? — спросила она, покраснев.

Маркус рассмеялся и издевательски покачал головой.

— После этого ты утверждаешь, что я повторяюсь, но это ты постоянно думаешь об одном и том же! Это не тот подарок, на который ты надеешься.

— Я ни на что не надеюсь!

— Девочка, великая актриса из тебя не выходит. Даже если ты говоришь «нет», то ты всё равно хочешь переспать со мной, я это уже давно понял. Но этого не случится. Я. С тобой. Не трахнусь. Так достаточно понятно?

— Может быть, если ты повысишь ещё немного голос, тебя услышат так же и те, кто живёт в соседнем квартале, ты же не хочешь чтобы они почувствовали себя обделёнными.

— Не услышат, даже если я прокричу им в самое ухо – самый молодой уже отпраздновал семьдесят лет. Повторяю ещё раз, я думал научить тебя нескольким приемам по самообороне.

— Меня?

— Это ведь ты, подвергаешься преследованиям одного мудака?

— Ты, правда, это сделаешь?

— Да, и начнём прямо сейчас.

— Сейчас?

— Никогда не бывает слишком рано для того, чтобы научиться, как лучше ударить того, кто хочет заставить тебя сделать минет.

— Хорошо, я только предупрежу свою бабушку, что я у тебя.

— Дай мне немного времени принять душ, окей?

Пенни кивнула. Сдерживая искушение попросить его не переодеваться, и оставаться таким же потным и варварским. Только лишь чтобы смотреть, не трогая. Ей пришлось повторять эту мысль достаточно долго, чтобы вбить себе в голову.

Она вошла в квартиру. Барби напевала и готовила свои обычные печенья.

— Сокровище моё, иди немного отдохни, — сказала она бабушке, в то время как та разбрасывала муку, просеивая её во все направления сквозь решето, которое она использовала вместо кастрюли.

— Да, я думаю так и сделаю. Я готовила весь день для малышни, и они практически свели меня с ума. Теперь я устала.

Пенни ощутила комок в горле, но удержала беззаботную улыбку.

— Я зайду на минутку к Маркусу, — объяснила ей, с надеждой, что бабушка уже возможно позабыла про него или может быть, перепутала б его с одним из тех детей, что доставляли ей неприятности. Но бабушка её удивила.

— Такой красивый юноша! Он напоминает мне о моей юности. Я рада, что он переехал сюда, и вы встречаетесь. Когда вы думаете пожениться?

— Я ещё не знаю. Нам нужно узнать друг друга получше, — увиливая от вопросов, ответила Пенелопа, кружась по кухне и пытаясь немного привести всё в порядок.

— Береги себя и заставь тебя желать. Никаких поцелуев, прежде чем он оденет тебе на палец кольцо.

— Хорошо, это я тебе обещаю.

— Мне кажется, что он несчастный юноша, попробуй заставить его улыбаться.

— Тебе кажется, что он несчастен?

— Ох да, у него типичный взгляд того, кто никогда не получал ласку и нежность. Приласкай ты его.

— Сделаю всё от меня зависящее.

— Я многие годы преподавала детям и разбираюсь в некоторых вещах. Были сорванцы, хулиганящие и ломающие карандаши одноклассников, но их взгляд был очень похож на глаза Маркуса. Я никогда не относилась к ним плохо. С лаской, я всегда добивалась большего. И с анисовыми карамельками. Дети обожают анисовые карамельки.

— Ну, тогда я наполню его карамельками и лаской.

— Молодец. А сейчас отнеси ему немного печенья.

Бабушка приготовила пакет со своим печеньем, и Пенни не оставалось ничего иного как выйти из квартиры с этим импровизированным подносом, чтобы не огорчать её.

Она заставила бабушку поклясться, что та пойдет спать и Барби скрестила два пальца, приложив их к губам, как делают дети, которые обещают не раскрывать секрет.

Пенни поднялась по извилистой винтовой лестнице, ведущей на чердак. Лестница была настолько узкая и хлипкая, что возникал вопрос: как Маркус умудрялся подниматься по ней и не сломать? Чувствуя себя взволнованной сверх всякой логики, она постучала. Не прошло и десяти секунд, как Маркус открыл дверь. Он как всегда был мокрый, но не от пота. От него исходил запах мыла, очень легкий, с намёком на цитрусовые и мяту. Одет он был в чистую футболку и, очевидно, Маркус одевался, не вытирая своё тело после душа, потому что эта футболка облипала его словно вторая кожа. Он одел другие спортивные штаны и стоял босиком. Пенни приказала своему языку не выходить из гаража.

— Эти печенья тебе прислала моя бабушка, но лучше не ешь их, я думаю она добавила в тесто стиральный порошок.

Он не отпустил какого-либо замечания, а указал ей на стол, стоящий на кухне-гостиной-кабинете, в общем на единственный стол в этом небольшом пространстве. Он уже положил на пол резиновый коврик и передвинул диван.

Если Пенни полагала, что это приглашение скрывало под собой секретное намерение сделать её своей, то теперь должна была отбросить свои иллюзии и смириться с тем, что это был реальный урок самообороны. К счастью, она так не думала, ей не хватало воображения и она доверяла Маркусу. Он доверяла бывшему заключённому, которого знала около двух недель, и кто мог бы прижать её, используя только три своих пальца. Кому позволит переворачивать себя как куклу, не допуская, даже на мгновение, мысли о том что он может причинить ей вред. Она внимательно его слушала. Узнавала, как нужно двигаться, выкручиваться, осваивала приёмы для того, чтобы ослабить захват, чтобы поразить в глаза, в нос, в яички и лодыжки потенциального агрессора.

Неожиданно, во время проведения одного из маневров, она обнаружила, что лежит на резиновом коврике, с Маркусом сверху. Он не дотрагивался до неё, их разделяли по крайней мере три сантиметра, но в этот момент он был ближе чем когда-либо. В таком положении она поняла насколько она маленькая и ужасно хрупкая по сравнению с ним. Словно легкий и уязвимый лист по сравнению с твердым и древним дубом.

— В этом случае просто подними одно колено, — объяснял ей он, прикасаясь к её ноге, чтобы показать движение.

Пенни обнаружила себя, культивирующей опаляющие мысли. Она покраснела, полностью осознавая, что если бы Маркус предложил или только бы сделал красноречивый жест в её сторону, она не раздумывая и незамедлительно занялась бы с ним любовью. Словно Маркус, ограничивая своё внимание, пробудил её от длительного сна. Ей больше не казался этот шаг чем-то маловероятным, типа восхождения на снежный Эверест или прыжка вниз с моста, привязанной к резиновому канату. Долгое время она думала о сексе, как об особом мастерстве и таланте, которыми не обладала и с которыми рождались или без которого можно обойтись. Сейчас же ей это представлялось естественным, простым и необходимым.

В этот самый момент, дверь в квартиру открылась. На пороге появился господин Малкович, в своём обычном виде: завязанном вокруг шеи галстуке, очками на кончике носа и ручкой между пальцами. Маркус вскочил на ноги с ловкостью паука. Пенни продолжала лежать, наполовину парализованная от изумления.

— Теперь я доволен, — прокомментировал вновь прибывший с видом, более чем довольным, даже мимолётно никого не приветствуя. — Я признаю, что после нашей предыдущей встречи у меня зародилось небольшое подозрение в том, что вы меня разыграли. Имею в виду – история между вами. Но этот мой неожиданный визит развеял все сомнения. Я знаю, что ты перестал писать мисс Лопес. Молодец. Я собрал информацию о вас, мисс Миллер, и более чем доволен, тем, что узнал. Вы являетесь наиболее подходящим человеком, чтобы возвратить нашего Маркуса на правильный путь. Сейчас же я оставляю вас, и вы сможете продолжать делать то, чем занимались.

С этими словами, не давая своим «собеседникам» возможность произнести какое-либо слово, он вышел из квартиры. Маркус остался стоять, массируя кожу головы.