Пенни надела свою шерстяную розовую шляпку, почти сухую, серое пальто и взяла бабушку под руку. Дождь прекратился, но воздух оставался достаточно прохладным. Они начали спускаться по лестнице, и Барби выглядела совершенно как ребёнок.

Однако, когда они спускались, на их пути появилось препятствие. Не в метафорическом смысле, а действительно, самое настоящее препятствие. Мешок для тренировок, по которым боксёры бьют кулаками, а кикбоксеры – ногами. Пенни не составило труда узнать незнакомца, того кто стоял позади этого громоздкого предмета, и с кем она встретилась вчера вечером. Мешок и мужчина полностью занимали площадку между двумя лестничными пролётами. Спуститься не представлялось возможным, если только не распластаться по стенке, рискуя превратиться в лепёшки, зажатые между стеной и могучим телом этого типа. Он был крупнее мешка и практически доставал головой до потолка.

— И как мы сейчас пройдём? — раздражённо спросила Пенни.

Мужчина поставил мешок на пол, и насколько это было возможно, прижал его ближе к стене. У неё появилась возможность лучше его разглядеть. Он обладал широкими плечами, создававшими впечатление твёрдого мрамора. Из-под закатанных рукавов чёрного свитера, на предплечьях, виднелись татуировки. Одет был в тёмные джинсы, заправленные в низкие ботинки без шнурков. На шее виднелся кожаный шнурок, на котором висело кольцо в форме животного, возможно змеи.

Пенни почувствовала, как её щёки загорелись красным, а внизу живота появилось своего рода лёгкое трепетание бабочек. Его глаза были удивительные, странного цвета – необычное слияние серого и лазурного. Когда незнакомец, в свою очередь, посмотрел на неё, Пенни отвела взгляд.

Барби сказала Пенни на ухо, намереваясь сделать это по секрету, но используя тон, который можно спокойно услышать от первого и до последнего этажа, — Какой красивый парень, согласна?

Когда бабушке нравился какой-нибудь повстречавшийся парень, она всегда откровенно заявляла об этом. Барби была прямолинейна, говорила что думала, иногда смущая, как все те, кто болел определёнными заболеваниями и переставал тормозить свои собственные комплексы. Она говорила что думает точно в момент, когда мысль приходила в голову. Надо заметить, что муж бабушки был преподавателем, худым парнем в круглых очках, с внешним видом штангиста, поднимающего перья. Отсюда можно подумать, что мужчины, похожие на бессмертных греческих воинов, не должны соответствовать её вкусам. По правде говоря, её идеальным мужчиной был другой; до замужества, в ещё более далёком прошлом, бабушка пережила незабываемую любовь. Она безумно любила одного грубого и мятежного парня, одного из тех, кто пачкает руки и имеет мозоли на пальцах, с мышцами, сформированными тяжёлой физической работой. Всё плохо закончилось, поскольку её родители препятствовали всеми возможными способами, с типичной семейной настойчивостью, присущей прошлым эпохам, когда дочь служащего не могла выйти замуж за фермера. Но бабушка, порой забывавшая, что делала накануне, хранила целостными воспоминания об этом запретном желании молодости. Его звали Джон, подобно Джону Уейну, и по её рассказам немного на него похожему. Возможно поэтому, каждый раз встречая мужчину, который выглядел как солдат, ковбой или боксёр, улыбалась им подобно шестнадцатилетней.

В то время как бабушка, взяв руку, предложенную ей мужчиной, комфортно проходила сквозь маленькое пространство на площадке, Пенни бормотала что-то неразборчивое.

— Ты такой милый! — сразу же воскликнула Барби. — Как тебя зовут?

Парень улыбнулся, и Пенни подумала, что улыбка выглядела натянутой и неискренней. Такие улыбки всегда скрывали секреты негодяев.

— Маркус, — ответил ей. Затем он обратился к Пенни с более решительной интонацией. — Если ты решишь пройти, мы все ускоримся.

— Двигаюсь, как могу, или мне разбиться только потому, что ты спешишь! — раздражённо ответила она. Однако раздражение, хотя и подлинное, не могло полностью успокоить весь этот безумный трепет от роя бабочек в животе.

«Проклятые гормоны! Насколько вообще возможно, что образованная, читающая и подготовленная к цивилизованной жизни девушка, находит себя в смятении перед доисторической обезьяной.

Мы, в конечном счёте, животные? Неужели достаточно двух бицепсов пещерного человека чтобы разжечь инстинкты?»

Она прикусила язык из-за невозможности прикусить мозг. Ненавидя себя за то, что представила — каково это, оказаться в объятьях этих рук, способных доставить больше боли, нежели ласки.

Она приготовилась пройти, пока бабушка, спокойная и счастливая, уже ожидала этажом ниже. Маркус отодвинулся назад, насколько это представлялось возможным, но имелось то пространство, что имелось. Всенепременно, слегка заденет его грудью, если пройдёт перед ним, нет, практически вплотную к нему. Эти чёртовы примитивные бабочки устроили в горле давку. Какой у него парфюм? На самом деле никакого одеколона. От него исходил аромат мужчины, чистого и немного, самую малость, вспотевшего. Он был настолько огромным, подобно дубу, возвышающемуся на пути света, что смог бы проецировать тень, такую просторную, чтобы полностью её окутать. Она макушкой едва достигала до его груди.

— Не волнуйся, я тебя не трону, — прошептал он, продолжая холодно улыбаться.

Пенни проскользнула мимо, всё ещё густо краснея. Она хотела надавать себе пощёчин. Не из-за этого мимолётного контакта, а потому что её больной мозг продолжал допытываться в тишине: «ты сделала бы это с этим парнем?

Никогда в жизни! Мысль — это только мысль!» Она ненавидела даже романы, в которых тётки лишённые гордости, мигом теряли голову, как будто судьба нажимала на переключатель, только потому, что классный парень посмотрел на них лукавым взглядом.

Предположение — это только одно предположение. Это было правдой, рациональной истиной. Она никогда не теряла голову. По правде говоря, она ещё оставалась девственницей. И это был её выбор, а не из-за нехватки мужчин, согласных сделать с ней этот шаг. На работе она встречала их достаточно каждую ночь: полупьяные парни, игриво подмигивающие и с очевидными намерениями. Но Пенни не хотела любого доступного. Она мечтала о любви с заглавной буквы «Л», известную ей по книгам. Хотела походить на Джейн Эйр. Не в том смысле, что мечтала найти сварливого мужчину с сумасшедшей женой, запертой на чердаке, а надеялась встретить большую любовь, любовь необычную и незабываемую. Одну из тех, что переворачивает твой мир, и даже если плохо заканчивается, оставляет внутри тебя неизгладимый след. Она поверила, что возможно Грант предопределён судьбой, но Грант оказался безумцем, склонным к насилию.

С этого момента, она пообещала самой себе, быть ещё более осторожной и внимательной, чтобы не попасться в ловушки лжи и других демонов. Демонов подобных Гранту, обманывающих тебя изысканными манерами, или демонов, таких как Маркус, кто казалось создан, чтобы коллекционировать наиболее античные твои части, погребённые и тайные, о наличии которых не догадываешься даже ты сама.

Итак, она быстро приблизилась к бабушке. И все же не могла не посмотреть на его спину, как он поднимался наверх, держа свой груз, словно джутовый мешок [2], наполненный лепестками. И вновь в её голове всплыли горячие вопросы, которые она заставила себя не слышать, и оставила без ответа.

Библиотечная атмосфера всегда хорошо действовала на Пенни. Помогала чувствовать себя чистой и обновлённой, независимо от того, что случалось за её пределами. В обязанности Пенни входило систематизировать книги на полках, наводить порядок на столах и обслуживать читателей с запросами книг, требующих поиска с подъёмом по лестнице. Учитывая, что мисс Милиган, заведующая библиотекой, была дамой пожилой, имела шаткую походку, и начинала чувствовать головокружение даже при подъёме на одну ступеньку.