— Какого черта? ― тихий раздраженный голос прошел сквозь меня, раскачивая на и так неустойчивых ногах. Мне пришлось вонзить зубы в нижнюю губу, чтобы собраться и посмотреть на того, кому принадлежал голос.

О. Мой. Бог.

Совершенство. Он был чрезвычайным, самым захватывающим, и до боли красивым человеком, из всех, что я встречала. Бабочки кинулись врассыпную по моим внутренностям, а я сделала глубокий вдох, потому что каким-то образом перестала дышать.

Его волосы оказались длиннее, чем я помнила, и влажными рассыпались по лбу. Капельки воды блестели на плечах, лице и обнаженной груди. Обнаженной груди! Капли мерцали на темных контурах татуировок, изображая историю нашей запретной любви, танцуя в бликах света. Мягкое белое полотенце низко висело на его бедрах, резко контрастируя с жесткими накаченными мышцами, напряженными под красиво окрашенным солнцем животе и груди.

Жесткие, стальные голубые глаза холодно смотрели на меня. Сквозь меня. Они опасно сияли в мягком сиянии света из ванной.

Неистово бесподобный, с водоворотом тумана из душа и его красотой, я бы сказала, он выглядел как ангел. Но мне было лучше знать.

— Какого. Черта? ― жар его голоса направил мои мысли в тех направлениях, которых им не следовало идти, но черт, так хотелось.

Чертовасладкаявкусняшка. Мне хотелось обхватить его лицо ногами.

— Ты что, только что вышла из гребаной комнаты Итана? ― яд сочился из его голоса, воздух в коридоре становился все плотнее, я изо всех сил пыталась перевести дух.

Вот дерьмо.

Отвратительное тепло разлилось по щекам и пронеслось по стене.

— Да, но ничего…

— Оставь при себе. Не имеет значения. — Холодный. Жестокий. Совершенно равнодушный, он прошел мимо меня. — Не переживай о двери, попки, подобные твоей, регулярно заходят и выходят отсюда.

Дерьмо. Мой мир сместился с орбиты, и вышел из-под контроля, заставив меня прислониться к стене для борьбы с гравитацией. Я все еще была слишком пьяна для разговоров.

— Мы разговаривали…

Глубокий смех вырвался из его груди.

— Верно, это было до или после того, как ты его трахнула? Оставь это, на черта мне это надо? Я не хочу слышать подробности вашей ночи.

Я попыталась восстановить дыхание, но ярость по спирали поднималась из груди к горлу, кулаки сжались напротив жесткой стены, что поддерживала меня.

— Пошел ты, Шейн!

Прежде, чем я смогла вздохнуть, тело Шейна болезненно обрушилось на мое. Он навел свое правое плечо мне в живот и перевалил меня через плечо. Он схватил меня за заднюю поверхность бедер и понес по коридору в сторону «Комнаты-на-одну-ночь». Мне не хватало воздуха закричать.

Он открыл дверь в их общую комнату для шлюх и сбросил меня перед собой. Я упала прямо на пол.

— Пошел я? Пошел я? Хочешь пойти в комнату-на-одну-ночь со мной? ― кричал он, возвышаясь надо мной с напряженными безжалостными глазами. Он присел, чтобы мы были на одном уровне, и ударил ладонями по стене в обеих сторонах от моего лица.

— Потому что я бы сейчас не отказался от перепиха с кем-нибудь, учитывая, что я месяц провел в гребаной тюрьме, — он провел руками вниз по стене, не отводя ледяного взгляда. — Обычно, мне не нравится пользоваться еще влажными после Итана девочками, но эй, если ты в игре… а если нет, проваливай из моей прихожей.

Я была слишком ошеломленной, чтобы говорить. Так что, я дала ему пощечину. Достаточно сильно, чтобы его лицо дернулось в сторону, я ударила его.

— Ты никогда не притронешься ко мне, Шейн, — я проскользнула вдоль стены, не отпуская его стальной взгляд, — Убирайся с моего пути, — прошептала я.

Он медленно встал, его глаза все еще оставались на мне.

Толкнув его плечом, я прошла мимо него по коридору. Я подхватила туфли и направилась к двери его квартиры, не оборачиваясь.

— Чертовски сладкие штаны. Уверен, Итан действительно насладился этой маленькой горячей задницей. Ты еще не передумала насчет комнаты-на-одну-ночь? ― не оборачиваясь, я показала ему средний палец.

Я услышала, как хлопнула его дверь, когда я тихонько открыла входную дверь и выпустила себя.

На дрожащих ногах я вышла в вестибюль. Я открыла дверь и попала в холодный мартовский воздух со звуками раннего утра Нью-Йорка. Я стояла напротив его здания и смотрела на улицу передо мной. Дыхание колебалось, и было неглубоким и неравномерным.

Я пошла босиком по улице в сторону своей квартиры. Я посмотрела на свой джип, припаркованный на углу квартала, и прошла к нему, грязный бетон улиц царапал нежную обнаженную кожу моих стоп.

Я отыскала в куртке ключи от машины и нажала на кнопку разблокировки. Дернув дверь, забралась внутрь. Я должна уехать. Уехать и начать все сначала. Леа поймет. Я вставила ключ в замок зажигания и завела мотор. Подул обогрев, и аудиосистема разразилась Exit Wounds группы the Script. Я так и представляла себе ангелов, одетых в лучшие воскресные наряды, насмехающимися надо мной.

Мудаки. Блядские ангельские мудаки. Какие-то «Выше-чем-вы», никуда не годные, жизне-сосущие, с семью смертными грехами, куски дерьма! Я так крепко схватилась за руль, что заболели пальцы, чувствовала к себе отвращение, когда в глазах стали проступать слезы. Я прижала все еще трясущиеся руки к глазам, чтобы предотвратить слезы. Я больше не разрешала себе горевать. Где-то по дороге я потеряла себя, а затем, и сам путь. Вечность я ожидала, когда найду свое сердце и начну жить. Вечность закончилась. И я больше ни минуты на него не потрачу.

Когда песня закончилась, я выключила зажигание и вытащила ключи. Рядом, на пассажирском сиденье лежал мой мобильный с разряженной батареей, неизвестно когда забытый в джипе. Я схватила его и выпрыгнула из внедорожника, идя домой. В любом случае, мне не свойственно пьяное вождение.

Когда я шла к себе в спальню, в квартире было тихо. Зайдя, я заперла дверь, подключила телефон и заснула где-то между кроватью и зарядным устройством.

Что-то жужжало и не собиралось останавливаться. Хоть я и умоляла, по крайней мере, мысленно умоляла. Мне не хотелось открывать глаза и выяснять, что это. Но оно не прекращало издеваться надо мной.

Мне потребовалось, по меньшей мере, двадцать минут, чтобы смириться и полностью открыть глаза. Солнце било в окно, атакуя меня раскалывающей голову яркостью. Я оглядела комнату в поисках источника разрывающего уши шума. Тьфу. Мой телефон. Гребаный телефон.

Я проползла через матрас, по полу, ведь едва ли смогла бы устоять на ногах. Схватив телефон, я поползла обратно к своему жалкому подобию кровати. Я несколько раз ткнула в телефон, пока он не прекратил шуметь, и сразу же вернулась ко сну.

Когда открыла глаза в следующий раз, за окном была ночь. Я смутно подумала, был ли это все тот же день, но, по крайней мере, головная боль прошла. И вроде мне стало лучше.

Все еще держа в руке мобильный, я нажала на боковую кнопку, чтобы включить экран, затем сняла блокировку и увидела три голосовых сообщения. Хм. Я нажала на иконку и приложила телефон к уху.

— Понедельник, 13 февраля. Первое новое сообщение, — прозвучал механический голос. Через два дня после нападения ангела, претворяющегося Блейком.

— Грейс, это я, Шейн. Тебя только вывезли из операционной, — его голос дрожал. — Прошло восемнадцать часов, и мы все еще не знаем, выкарабкаешься ли ты. Я просто, хм, просто, проклятье. Грейс, если ты услышишь это, черт, я надеюсь, что услышишь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти тебя. Леа мне все рассказала, поверить не могу, что все это время ты была здесь. Я и не предполагал. Я найду Габриеля, или Михаила, кого-то из них. Я сделаю все, чтобы помочь тебе. Я люблю тебя, Грейс.

— Понедельник, 13 февраля. Второе новое сообщение, — опять прозвучал голос.

— Я не могу покинуть твою палату. Никто не идет. Ни Габриель, ни Михаил, ни Самуил — никто из них. Я обещаю тебе, клянусь. Грейс, я клянусь сделать все, чтобы завершить твое наказание. Боже, детка, я и не знал. Представить не мог, что еще когда-нибудь тебя увижу, — его дыхание дрогнуло, и небольшой стон вырвался через динамик. Он забормотал и отключился. Голос прозвучал так, будто Шейн был сломлен.