— Подумал? — спросил мэр.

Лицо у него было все такое же бесстрастное и он по-прежнему словно бы чему-то улыбался.

А может, это только кажется?

Приглядевшись, Ларион увидел тонкий шрам, слегка стягивающий левую половину лица Жукова и создающий иллюзию улыбки.

Вот так, значит. Получается, мэр не всю жизнь сидел в кабинете.

— Думай не думай, — ответил Федоров, — а выбора нет. Уходить мне надо, а то твой город медным тазом скоро накроется. Понимаешь?

— Я так понимаю, ты к этой женщине, к Анне, не равнодушен? Возьмешь и просто ее бросишь?

— Это — мое дело.

— Уверен?

— Да.

— Хорошо, пусть так и будет. Это вы решите между собой. Главное, чтобы городу от вас вреда не было.

— Не будет.

— Ну вот и замечательно.

Жуков неторопливо закурил новую сигарету, выпустил облачко дыма, глянул через него на Федорова.

— Я уйду без препятствий? — спросил тот.

— Да, в течение часа. И больше никогда в наш город не вернешься. Я отдам соответствующий приказ. По идее, надо бы тебя упокоить, но может быть драка, и я не верю, что ты ничего на этот случай не припас неожиданного и очень неприятного. Не так ли, ведьмак?

Был тут соблазн мрачно и многозначительно ухмыльнуться, дать понять, что нечто такое уже обязательно есть. Вместо этого Ларион лишь развел руками. Дескать, считай, как хочешь.

— А помощник твой? — спросил он.

— Его придется несколько укротить. Он полезный, понимаешь ли, если время от времени его приводить в порядок. Есть у меня средство, и на это мне нужно минут пятнадцать. Да пока его найдут, еще время уйдет. Думаю, минут через пятьдесят ты можешь смело подъехать к любой баррикаде. Никто тебе препятствий чинить не станет. Ну а пятидесяти минут тебе, чтобы собраться, должно по-всякому хватить. Верно?

— Верно.

— Тогда…

— Я ухожу.

— Подожди. Ответь еще на один вопрос.

— Нет, никого воскрешать я не буду и для тебя. Последствия будут теми же самыми, если не худшими. Ты это хорошо знаешь.

— Да нет, не надо мне было этого, — сообщил мэр.

И видно было, что не врет. Почти наверняка, учитывая его умение блефовать.

— А что надо было? — спросил Ларион.

— Я просто хотел узнать, сколько мне осталось. Сколько?

— Не могу сказать. Не будет от этого добра. Тебе — точно. Значит, и мне.

— И давить бесполезно?

— Совершенно.

— А будь я заказчиком? Гипотетически, понятное дело.

— Все равно — нет.

— Вот как? Почему? Насколько я понял, моему помощнику ты это сказал.

— И ему — нет. Я лишь сообщил, что его остатка жизни не хватит.

— Ах, вот как…

— Извини, но иного не будет. Мне пора.

Сказав это, Ларион встал и, шагнув в угол, вооружился обрезом.

— Пока, — сказал мэр. — Спасибо за то, что не ответил.

— Значит, это была не проверка? — поинтересовался Федоров.

Мэр слегка улыбнулся, но не ответил. Улыбка у него казалась несколько кривоватой. Из-за шрама, наверное.

Ничего в этом мире не меняется, подумал Ларион. Везде и всюду — одно. Как только люди узнают о его способностях, сразу дуреют, будто наркотой ширнулись, и не о чем больше думать не могут. Одно и то же. Никакого разнообразия.

— Я провожу, — сказал часовой с баррикады.

У него была буйная рыжая шевелюра и длинные, совершенно несуразные руки. Автомат, впрочем, он держал вполне уверенно.

— Не стоит трудов.

Ларион окинул его внимательным взглядом и слегка покачал головой.

И этот туда же. Не лучше других. Впрочем, а с чего он должен быть лучше?

— Положено, поскольку приказано проводить, по крайней мере до поворота дороги.

Врать он не умел и поэтому слегка покраснел.

— Я знаю, куда надо идти, — сказал Федоров. — Не заплутаю.

— Это во избежание возможного контакта с местным населением, — часовой покраснел еще больше.

Ларион взглянул в сторону дальнего конца баррикады. Там, демонстративно повернувшись к нему боком, стоял Щербак. Криво улыбаясь, он глядел куда-то в сторону и вверх, вроде бы обозревал крыши ближайшего дома. На плече у него висел автомат. Наш обыкновенный калаш.

А может, паренек и не врет? Точнее, не совсем врет. Что-то такое ему приказать могли запросто. Кто именно — догадаться нетрудно.

— Хорошо, — сказал Федоров. — Раз так, приказ нужно выполнять.

Охранник баррикады явно вздохнул с облегчением. Нет, что-то ему было нужно от Лариона, точно — нужно. А еще он все-таки немного побаивался Щербака. Ясно это стало тогда, когда он исподтишка бросил на помощника мэра виноватый взгляд, словно говоря: «Извини, но приказ есть приказ». А Щербак, как раз в этот момент наконец посмотревший в их сторону, даже ухом не повел, никак не отреагировал. Улыбался, кажется, думал о чем-то своем.

— Думаешь, этот тип устроит какую-нибудь пакость? — спросил Шестилап, когда они отъехали от баррикады шагов на пятьдесят.

— Нет смысла, — ответил Ларион. — Нет, он будет ждать, когда я вернусь. Он уверен, что это случится.

— А ты вернешься?

Ответить Федоров не успел. Сопровождавший их охранник вскинул автомат и возопил:

— Он разговаривает! Твой кот разговаривает!

— Да ладно, парень, — сказал Ларион. — Успокойся. Ну разговаривает. А ты думал, ведьмаки ездят на обычных котах? Нет, исключительно на говорящих. Положено.

— Да? — испуганно выдохнул охранник, но ствол автомата все же опустил.

— Точно, точно, — подтвердил Шестилап. — И шевели ногами, кстати. Нам хотелось бы до заката солнца оказаться подальше от города.

— Гм… ну хорошо, — сопровождающий и не подумал тронуться с места.

— Поехали, — нетерпеливо сказал большому коту Федоров. — Нагонит, если пожелает.

Так и получилось. Охранник догнал их, когда они удалились от баррикады еще шагов на двадцать. Как раз проезжали мимо виселицы, на которой висели трупы.

Кажется, их стало больше, отметил Ларион. Один, по крайней мере, точно свеженький. Вроде бы даже еще нога дергается. Или это всего лишь остаточные сокращения мускулов? И не похож ли этот свежак на сбежавшего от ведьм бандита, с которым они столкнулись перед тем, как въехали в город. Может, показалось?

Охранник между тем пристроился рядом с Шестилапом, приноровился к его неспешному шагу, спросил:

— Значит, все верно, ты и в самом деле ведьмак?

— А ты не слышал от других об этом? — ухмыльнулся Ларион.

— Слышал, но одно дело, когда говорят, а другое…

— Когда это тебе сказал лично тот, о ком тебе шепнули на ухо? Так надежнее?

— Ну, что-то вроде того, — пробормотал охранник баррикады.

Не поспевая за Шестилапом, он шел быстрым шагом, стараясь все-таки не переходить на бег. Недостойным это ему, видимо, казалось.

— Значит, тебе от меня что-то нужно? Выкладывай, у нас не так много времени осталось, а мы уже отошли достаточно, чтобы наш разговор тем, кто остался на баррикаде, не был слышен.

Говоря это, Ларион подумал, что подобные вопросы всего лишь являются ритуальными. И так все ясно.

— Я хотел бы…

Юноша запнулся.

— Нет, — сказал Ларион. — Ничего не получится. Я не буду этого делать.

— Но ты даже не знаешь, кого я хотел бы оживить!

— А это должно иметь для меня большое значение?

— Наверное, нет. Однако я думаю, если ты услышишь…

— Уважаю честных людей, — сказал Ларион, — но желание твое исполнить не могу. Оживление кого бы то ни было потребует времени, которого у меня просто нет. Увы…

— У меня нет для этого собственного времени?

— Вполне возможно, оно есть…

— Вот как?

Охранник просиял так, словно ему дали медаль.

— …процентов на девяносто, точнее, от девяноста до девяноста девяти. Где-то в этом промежутке.

— Значит, я могу…

— Нет, — резко сказал Федоров. — Довольствуйся тем, что получил, и будь доволен.

— Но я ничего не получил!

— Разве? Подумай хорошенько на эту тему. А нам пора. Вот, кстати, и поворот, до которого ты обязан нас проводить. Ты должен здесь остановиться.