Солнечные лучи ускользали все дальше через автостоянку за знак Bed Bath and Beyond. Скоро стемнеет. Все, что я должна была сделать — не глупить до наступления темноты, до которой оставалось уже меньше десяти минут.

И я не собиралась делать этого.

Покупатели заезжали и выезжали из комплекса. Если они и замечали меня, то просто решали заниматься своими собственными делами вместо того, чтобы спрашивать, почему я вышагиваю как сумасшедшая позади автостоянки у мусорного контейнера.

Если бы мой отец был здесь, он убедил бы меня последовать их примеру и тоже заняться своими делами. Но мерцание малинового цвета перед контейнером призывало меня. Даже доносящегося зловония мусора не было достаточно, чтобы замедлить мой пульс, когда я смотрела на него. Это, должно быть, были самые вонючие врата по эту сторону Миссиссипи, но я смотрела на единственный известный мне вход в Ноктюрну.

И буду еще в течение, по крайней мере, нескольких минут. Врата были активны только в период между сумерками и темнотой.

Мерцание перед мусорным контейнером начало исчезать как раз в тот момент, когда зажглись огни на автостоянке, сигнализируя о наступлении вечера. Если я позволю вратам исчезнуть, я буду делать то же самое, что делала каждую ночь в течение прошлого месяца: вернусь в свою квартиру и попытаюсь не думать о том, что лежит по другую сторону этой исчезающей малиновой завесы.

Не возвращайся туда, Мара. Пожалуйста.

Просьба моего отца проигрывалась в моем разуме, но на сей раз это не поколеблет меня.

Были вещи и похуже, чем опасность. Например, вина или бездействие и риск тем, что еще больше людей, которых ты любишь, заберут.

Я отошла на несколько футов, прежде чем броситься к контейнеру. Сейчас лишь слабый туман оставался перед ним. Мои кроссовки глухо стучали по тротуару, пока я, набирая скорость, неслась прямо в центр вонючего контейнера, придавая своему телу обтекаемую форму, готовясь к погружению…

Я неслась не в металлический мусорный контейнер, а в Ноктюрну, проходя через врата прежде, чем завеса закрылась. Я покатилась, ударившись о землю, гнилостное зловоние мусора тут же сменилось тяжелым, пахнущим лесным дымом воздухом.

Темнота сменила прежний свет огней автостоянки. В Ноктюрне всегда была ночь. После того, как я несколько раз моргнула, мои глаза приспособились, и я увидела человека, скачущего ко мне верхом.

— Снова вернулась, а, Мара? — позвал знакомый голос, когда наездник приблизился достаточно близко, и я смогла разглядеть серебряную прядь в его темных волосах.

Я отряхнулась, встав на ноги. Мой рюкзак сместился от моих движений, но я пихнула его на место, регулируя ремни, пока они не выпрямились. Приземление на задницу в другом измерении имело тенденцию слегка сдавливать вещи.

— Ты лучший патрульный здесь, Джек, знаешь об этом? — ответила я, не потрудившись ответить на его вопрос. Очевидно, что я вернулась, и мы не будем говорить об этом. — Большинство и не узнает, что кто — то пересек границу, пока этот человек не заорет им с просьбой подвезти.

— Люди могут появиться где угодно вдоль барьера, а он тянется на мили, — сказал Джек все еще с затаенным развлечением. — И в прошлый раз, когда я видел тебя, ты сказала, что не вернешься.

Я не смотрела на него, а продолжала чистить свои джинсы, как будто стряхнуть каждую последнюю частичку грязи от них было чрезвычайно важно.

— Разве девушка не может передумать без того, чтобы ее за это извели? Я скучала по этому месту…

— Конское дерьмо, — прервал Джек как раз в тот момент, когда его лошадь фыркнула, будто соглашаясь. — Ты все еще думаешь, что можешь найти Чистокровку, который забрал Глорию, но ты должна отпустить эти фантазии и продолжить свою жизнь.

Я напряглась, моя голова вскинулась, чтобы встретить синий пристальный взгляд Джека.

— Я продолжаю свою жизнь, — сказала я, отчеканивая каждое слово.

Джек покачал головой, напоминая мне этим о моем отце. Эти двое мужчин даже выглядели похожими с их слегка морщинистыми лицами и гибким телосложением. Плюс, Джек никогда не делал мне ни одного досмотра, именно поэтому я доверяла ему достаточно, чтобы оставаться с ним, когда попадала сюда.

— Поступай, как знаешь, — проворчал он. — Я не твоя приходящая няня. Ты слишком взрослая для них теперь, в любом случае. Давай. Можешь использовать мою лачугу, чтобы освежиться.

Думаю, я слышала, как Джек добавил: "Как обычно”, но проигнорировала это. Теперь, когда я была здесь, на меня нахлынуло чувство умиротворенности. Возможно, это было потому, что путешествие сквозь измерения было моим неотъемлемым правом, как частичного демона. Или потому, что я решила не позволять ничему остановить меня от этого перемещения. Это не было легко — и безопасно тоже — но я была достаточно взрослая теперь, чтобы большинство Чистокровок не интересовались мною. Двадцать два для них — почти средние лета. Им нравились только дети или — и это самое большее — подростки старшего возраста.

Кем была Глория. И кем является сейчас моя сестра.

Большее, чем просто чувство вины перед Глорией, которое теперь было столь знакомо мне, что я не могла чувствовать себя нормальной, стояло за тем, почему я должна была нарушить свое обещание и вернуться. Одного только подслушивания беседы между моей младшей сестрой и ее другом о Ноктюрне было достаточно, чтобы убедить меня, что я не могу держаться в стороне. Я была единственным живым свидетелем. Если я никогда не вернусь, чтобы найти Чистокровку, который забрал Глорию, возможно в следующий раз моя сестра станет той, кто будет обречен умереть ужасной смертью. Будь я проклята, если позволю этому случиться, независимо от страхов моего отца.

Пока я следовала за линией установленных фонарей, ведших меня в лачугу Джека, я убедилась, что приняла правильное решение. Я вошла в маленький домик, отмечая, что Джек добавил еще несколько арбалетов к своему тайнику с оружием, но кроме этого ничего не изменилось. Зеркало, которое Джек использовал для того, чтобы бриться, выглядело так, будто его не чистили с прошлого раза, когда я протирала его, а пол, вероятно, не подметали с этих же пор. Если бы я не останавливалась здесь иногда, грязь наросла бы до талии Джека.

Я накачала немного воды из крана и вытерла пыль с зеркала, слегка нахмурившись, как только увидела свое отражение. Щека была в грязи, а в волосах торчали куски листьев. Не сработает.

Накачав еще немного воды из крана, я отмыла оставшиеся следы грязи с лица, используя пальцы, чтобы вычесать кусочки травяного покрова из своих волос. По крайней мере, я думала, что вычесала все: высушенные листья были такого же темно — коричневого цвета, что и мои волосы, поэтому несколько кусочков могли и остаться. Затем я сбросила рюкзак, сняла джинсы, футболку и кроссовки и переоделась в длинную юбку из денима, ботинки и блузку, которые я сложила внутрь него. Другая одежда была бы более удобной, но небольшой проблеск груди или оголенной ноги имели огромное значение для того, чтобы заставить несговорчивых жителей Ноктюрна пролить немного информации.

Как только я закончила, я надела свой пояс с оружием, а сверху кожаный жакет, критически осматривая свое отражение в зеркале. Помада помогла бы, но я забыла сунуть ее в рюкзак. К счастью для меня, мои губы были естественно полным и красноватыми, так что вместе с чистым лицом и немного укрощенными волосами это сработает.

Множество огней сияло вдалеке, когда я покинула усыпанную фонарями дорожку и приблизилась к чему — то вроде столицы в Ноктюрне. Когда я впервые попала сюда, я думала, что она похожа на помесь Викторианской эры и Дикого Запада. Привязанные лошади и вагончики разлиновывали узкие улицы вместо автомобилей, а свечи были единственным источником света в бесконечной темноте. Музыка плыла от разных музыкальных групп, сливаясь вместе, чтобы сформировать обилие звуков, которые притупляли смех, крики и случайные выстрелы множества жителей города.