Винс оглянулся на открытую дверь грузовика. Неяркие лучи утреннего солнца запутались в рыжих волосах сестры.

— Женой?

— Тебе нужен кто-то в жизни.

— Ты забываешь о Лоралин, — пошутил он.

Отэм скорчила гримасу:

— Кто-то без кашля курильщика и пропитой печени. Я думать не могу о том, что ты одинок и живешь с Лоралин.

— Я съехал из ее дома. — Винс вспомнил о Сэйди. Он не был одинок с того дня, как его пикап сломался на обочине шоссе. — Я никогда там не был одинок.

— Никогда? — Боже, он забыл, что нужно следить за тем, что говорит при сестре. Она знала его слишком хорошо и привязывалась к каждому слову. — Ты кого-то встретил?

— Конечно. — Встав, Винс подошел к открытой двери. — Я все время кого-нибудь встречаю.

Отэм скрестила руки на груди, пропустив шутку мимо ушей, и посмотрела на брата сверху вниз — хоть он и был выше ее — так, как смотрела всегда. Даже когда они были детьми.

— Ты встречался с кем-то больше чем на одну или две ночи?

Винс спрыгнул на землю, взялся за дверь над головой и закрыл ее. Запер замок и пожал плечами. Отэм знала его лучше, чем любой другой человек, но было кое-что, чего не знала даже она. То, чего не знал никто.

Кроме Сэйди. Сэйди видела, каков Винс на самом дне. Беспомощный и запертый в своих кошмарах. Боже, он ненавидел, что она видела его таким.

— Винни! — Отэм схватила его за руку.

Сестра приняла его молчание за согласие.

— Все закончилось, — сказал он, надеясь, что она оставит эту тему, хоть и знал, что такого не будет.

— Сколько ты с ней встречался?

Винс не стал объяснять, что они с Сэйди никогда на самом деле не встречались.

— Я встретил ее в тот вечер, когда приехал в Ловетт. — Он посмотрел в зеленые глаза Отэм. — Все закончилось несколько ночей назад.

Когда Сэйди увидела его голым и жалким. И сказала, что любит. Винс не понимал, как такое возможно.

Отэм задохнулась.

— Два месяца. Для тебя это долго. Очень долго. Как четырнадцать месяцев по собачьему исчислению.

Винс не мог даже разозлиться, потому что она была серьезна. И в той или иной степени права. Хотя у него не осталось ощущения, что прошло два месяца. Казалось, что он знал Сэйди вечно. И все же недостаточно долго. Он повернулся и присел на подножку грузовика.

— Почему ты порвал с ней? — Отэм села рядом. Винс должен был знать, что она не позволит ему избежать ответа.

Сестра знала его слишком хорошо. Знала, что обычно именно он тот, кто все портит.

— Она сказала, что любит меня.

Это была ненастоящая причина, но Отэм не знала о кошмарах, а он не был расположен говорить об этом сейчас.

На ее губах появилась улыбка:

— Что ты сказал?

— Спасибо.

У Отэм перехватило дыхание.

— Что?

Спасибо — не так уж и плохо. Не хорошо, но лучше, чем не сказать ничего.

— И что потом?

— Потом я отвез ее домой.

— Ты сказал спасибо и отвез ее домой? Ты ее ненавидишь или что-то еще?

Ненавидит Сэйди? Он не ненавидел Сэйди. Просто не был уверен, что чувствует, кроме какого-то странного смятения. Страх, застрявший в глубине его существа, и облегчение, пробиравшее до мозга костей, смешивались и горели у Винса в голове и груди. Как он мог чувствовать одновременно и панику, и облегчение, что все закончилось? В этом не было никакого смысла.

— Я не ненавижу ее.

— Она выкрикнула это во время, — Отэм огляделась, проверяя, нет ли рядом любопытных ушей, — секса? Потому что, возможно, признание не считается, если выкрикнуто во время секса.

Винс чуть не засмеялся.

— Она не говорила этого во время секса.

— Она страшная?

— Нет. — Винс подумал о светлых волосах Сэйди и ее широкой улыбке. О ясных голубых глазах и розовых губах. — Она красивая.

— Глупая?

Он покачал головой.

— Умная и веселая, и ты будешь счастлива узнать, что я не подцеплял ее в баре. Она не была девушкой на одну ночь.

Хотя начали они именно с этого.

— Думаю, это большой прогресс, хотя все и печально. — Губы Отэм сжались в неподдельном сожалении. — Когда ты запираешь что-то так крепко, чтобы боль не смогла выбраться, ты не даешь зайти и хорошему.

Винс посмотрел сестре в глаза, на несколько тонов темнее его собственных, и уголки его губ приподнялись в удивленной улыбке:

— Что? Ты новая белая Опра?

— Не своди все к шутке, Вин. Ты так хорошо обо всех заботишься. Так хорошо сражаешься за всех, но только не за себя.

— Я могу постоять за себя.

— Я говорю не о драках в барах. Это не считается.

Усмехнувшись, Винс поднялся.

— Зависит от того, бьешь ты или бьют тебя. — Отэм встала, и он обнял ее. — А теперь скажи, когда эта свадьба, которой ты добивалась с таким дьявольским упорством?

— Ты знаешь, что в июле, чтобы лицо Сэма на фотографиях не украшали синяки. Тебе нужно просто явиться и провести меня к алтарю. Я обо всем позабочусь. — Сестра обняла его. — Ты все еще будешь в Техасе?

— Да. Думаю, по крайней мере, весь следующий год.

Винс отпустил Отэм и подумал о Сэйди. Подумал, в Ловетте ли она или уже уехала из города?

Красный пикап свернул на подъехдную дорожку к дому. Отэм подняла взгляд на брата и предупредила:

— Будь милым. Я серьезно.

Тот улыбнулся, когда Сэм Леклер — талантливый хоккеист, отец Коннера, жених Отэм, будущий зять Винса и всем известный сукин сын — вышел из «шевроле» и подошел к ним.

Леклер был на несколько дюймов выше Винса и крепок, как уличный боец. Винс бы с превеликим удовольствием надрал ему задницу, но он знал, что Сэм никогда легко не сдастся. Сейчас у этого парня на щеке красовался синяк. Шел апрель. Ранняя стадия плей-офф. Еще игра или две, и у Леклера появится фингал под глазом, подходящий к синяку на щеке.

— Выглядишь лучше, чем когда я видел тебя в последний раз. — Сэм протянул руку, и Винс неохотно пожал ее.

В последний раз, когда он видел жениха сестры, они оба были избиты. Сэм на работе, а Винс в драке в баре.

— А ты выглядишь хуже.

Леклер засмеялся. Довольный мужчина, живущий хорошей жизнью. Винс не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так же. Точно до ухода из армии. Может быть, пару раз проблески такого чувства случались в Техасе.

Сэм обнял Отэм за плечи:

— Мне нужно поговорить с твоим братом.

— Наедине?

— Ага.

Она перевела взгляд с одного парня на другого и приказала:

— Ведите себя хорошо. — Затем еще раз обняла Винса на прощание: — Позвони мне, когда приедешь в Техас, чтобы я не беспокоилась.

Он поцеловал сестру в макушку:

— Хорошо.

Оба смотрели, как Отэм поднялась на крыльцо и зашла в дом.

— Я люблю ее, — сказал Сэм. — Тебе не надо беспокоиться о ней или Коннере.

— Она — моя сестра, а Коннер — мой племянник. — Винс скрестил руки на груди и посмотрел в голубые глаза будущего родственника.

Сэм кивнул:

— Я так и не поблагодарил тебя.

— За что?

— За то, что заботился о моей семье, пока я убегал от ответственности. Когда я не знал, что все, что мне нужно, все, что имеет значение, находится здесь, в этом доме конца шестидесятых в Киркланде. А не в роскошном кондоминиуме в центре города. — В роскошном кондоминиуме, который до прошлой осени был полон супермоделей и девушек «Плейбоя». — Дело не в том, где ты живешь, — добавил Сэм. — А в том — с кем. Я буду там, где захотят жить твоя сестра и Коннер. — Он улыбнулся. — Хотя, признаю, мне больше нравится большая ванна со спа.

Хотя это и убивало его, Винс сказал:

— Добро пожаловать. — И хотя и это убивало его, он напомнил себе, что именно поэтому уехал из Сиэтла пять месяцев назад. — Но это не значит, что ты мне нравишься.

Сэм засмеялся.

— Конечно нет. — Он хлопнул Винса по плечу. — Ты — водолаз-засранец.

Винс попытался не улыбнуться, но проиграл битву:

— Рад знать, что между нами ничего не изменилось, девчонка.

Он подошел к водительской дверце арендованного грузовика. Помахал сестре и племяннику, смотревшим на него из окна, а затем развернул машину в сторону Техаса. Домой. К маленькому, любившему посплетничать Ловетту и своей заправке.