Пробираясь сквозь мглу, которая окутывает раннюю историю Севера, исследователь-историк может прийти к заключению, что легенды рассказывают о примитивных аборигенах и о более цивилизованных захватчиках. В народных легендах тролли-ютулы, эльфы и карлики кажутся представителями древних и примитивных народов, завоеванных и истребленных когда-то в далекие времена. На это особенно ясно указывают старинные песни и саги скальдов.

Однако вовсе не обязательно, чтобы первобытное население представляло собой один народ. Напротив, в сагах говорится о большой разнице между могучими ютулами, способными играть с целыми скалами, и маленькими хитрыми карликами, прятавшимися в земле и пещерах. Эти две разновидности местных жителей отличались друг от друга так сильно, насколько это возможно — хотя они и могли объединяться, чтобы оказывать противодействие вторжению готов. Похоже на то, что захватчики кое-где перемешивались с коренными жителями, селились среди них и заключали смешанные браки. «В древности, — говорит сага Теллемарк, — туссы были столь многочисленны, что христиане не могли жить в Норвегии и колонизовать ее, пока христиане не стали заключать смешанные браки». В древних сагах часто упоминаются исторические персонажи, которые, по отцовской или материнской линии происходили от великанов или были «наполовину троллями». В других местах, похоже, упорная борьба привела к тому, что местное население было изгнано с равнин и из долин в леса и горы, где ему пришлось поселиться в пещерах, перейти к охоте и шитью одежд из шкур. Но они остались врагами завоевателей, и, возможно, когда такая возможность выдавалась, нападали, грабили и убивали захватчиков, используя засады на дорогах. Эти внезапные нападения и исчезновения, а также остававшиеся после них следы кровавых расправ, их свирепость, непонятная одежда наряду с темнотой, под покровом которой нападавшие осуществляли свои вылазки, по всей видимости, придавали этому народу ужасающую, демоническую ауру в глазах мирных обитателей долин. Чем чаще они показывали себя, тем более удивительны были рассказываемые про них истории. Со временем эти истории обрастали ужасными и сверхъестественными подробностями, так что люди приходили к мнению, что имеют дело с существами, более могущественными, чем человек. И потому с ними мог справиться разве что сам бог грозы, который нередко сокрушал страшных существ своей молнией, либо его представители на земле. В древних поэмах скальдов именно они опрокинули алтари форниотских богов, разбили горные народы, истребили горных волков, детей скал и ужасных великанов[529].

В норвежских сагах мы читаем не только про могучих ютулов, великанов (их называли райзерами) и горных троллей, но также, и более часто, о туесах и карликах. Легенды о существовавшем когда-то народе карликов, возможно, являются смутным отражением первобытных времен, когда вдоль дорог Норвегии жили впоследствии изгнанные лапландцы. Если эти невысокие люди были не способны справиться с готами-захватчиками в бою, они тем не менее через свое знакомство с тайнами природы, благодаря хитрости и ловкости могли стать опасными соседями. Они могли угонять скот, подменять детей (отсюда, возможно, столько историй о подменах), красть хозяйственные инструменты и продукты, давать готам дурманящие напитки, заманивать их в свои пещеры песнями, подарками и т. д. Такое предположение может дать нам ключ к пониманию возникновения многих легенд о подземных жителях.

Подтверждение этому взгляду можно найти в истории. Живший в одиннадцатом столетии Адам Бременский записал сказанное ему датским королем Свендом Эстритсоном, что в Швеции «был народ, который имел обыкновение внезапно спускаться с гор на санях, опустошать все вокруг, если только ему энергично не сопротивлялись, и затем возвращаться обратно». В другом месте он пишет: «Говорят, что в лесах Норвегии обитают дикие мужчины и женщины, которые редко являются людям. Они одеваются в кожи диких животных, а их речь больше напоминает рычание животных, чем разговор человеческих существ, так что их соседи не в состоянии их понять».

На первый взгляд кажется удивительным, что столь много пережитков язычества сохранялось на Севере даже через восемь столетий существования христианства в этих краях. Однако при более близком рассмотрении эта загадка может быть легко разрешена. Первые проповедники христианства увидели, что старые верования слишком глубоко укоренились, чтобы их можно было быстро изжить, — кроме того, они были слишком тесно связаны с географическими особенностями отдельных регионов, а также древней историей и поэзией. И тогда христиане решили нейтрализовать местные верования, придав им христианскую окраску. Языческие праздники, некогда посвященные богам Валгаллы, превратились в праздники христианских святых, а в образе св. Олафа норвежское духовенство получило святого, столь известного своей физической силой, что смогло приписать ему деяния, которые когда-то приписывались могучему Тору и богам Валгаллы. Эти боги, которые христианская церковь объявляла то обычными людьми, то злыми духами, в конечном счете оказались почти совсем забытыми народом — в отличие от сверхъестественных существ, действиями которых объясняли силы природы и представления о которых искоренить было совсем нелегко. Поскольку великаны и другие существа этого класса никогда не были объектом поклонения и к ним всегда относились с неприязнью или ненавистью, священники не пытались изменить вековые представления о них. Они даже использовались в качестве доказательства одного из положений христианской веры, утверждавшего, что наряду с ангелами существуют и демоны, к числу которых относятся великаны и прочие сверхъестественные существа.

Лютеранская Реформация, вместо того чтобы искоренить эти предрассудки, наряду со многими прочими оставила их без внимания. Вера в дьявола и ангелов (два общих разряда сверхъестественных существ) вместе с их влиянием как на человека, так и на природу обрела второе дыхание. На повестку дня вышли преследование ведьм и розыск слуг дьявола.

В те времена считалось греховным упоминать о подземных жителях и подобных «маленьких дьяволах», но неграмотным и суеверным людям важно было располагать существами, к которым можно обратиться за помощью. И если протестантское священство упразднило почитание католических святых и реликвий, это привело к тому, что предрассудки заставили людей обратиться к своим старым языческим друзьям, ниссам и им подобным. Именно у них теперь просили милости, именно их враждебности стремились избежать с помощью подношений, оставляемых в четверг вечером и также накануне священного дня в дуплах деревьев, в лесах или под большими старыми камнями.

Лишь распространение научных знаний в конце XIX века, проявившее себя в разных областях, привело к резкому падению веры в сверхъестественных существ. Во многих частях страны легенды больше не передаются, в других они считаются деревенскими сказками и рассказываются только детям. Услышать легенды теперь можно лишь на забытых окраинах, населенных менее просвещенным и более суеверным крестьянством. Там до сих пор убеждены в существовании мифических существ, в которые столь свято верили их отцы, которые или сами, или в лице родных видели подземный народец, скот или богов этого народца, слышали прекрасную музыку, знали людей, которых забирали на высокогорья или у которых совершали подмену детей на детей подземных жителей.

Не следует удивляться тому, что вера в подземный народ все еще находит приверженцев среди невежественных крестьян, поскольку прошло всего сто лет, как ученые мужи спорили о том, был ли подземный народ создан Богом, или же он был до Адама, были ли брачные связи между этим народом и людьми и т. д. Герман Руге, священник из Слидре, в 1754 году в своих «Разумных мыслях по поводу разных удивительных вопросов» пришел к мнению, что «подземные жители составляют промежуточную стадию между зверями и человеческими существами!». Целая глава этой книги была посвящена подброшенным детям троллей. В ней говорится, что несчастная мать, у которой тролли подменили ребенка, должна в течение трех четвергов, идущих друг за другом, нещадно бить подброшенного ребенка палкой, поскольку в этом случае его подземная мать, в которой заговорит жалость, придет, чтобы вернуть взятого ребенка и забрать своего. Вера в подмены детей встречается и за границами Норвегии. Поскольку многим из читателей будет интересно знать, что о подменах детей думал великий немецкий реформатор Мартин Лютер, приведем отрывок из его «Застольных бесед»: