— Ты что? Чтобы свадьбу перенесли?

Он усмехнулся:

— Шуткуешь все?

Мы еще немного подумали, и я говорю:

— Хорошо. Положим, зал мы забронировали и тысячу человек туда впихнули. Надо же, чтобы те трое знали, что мы там будем. Иначе они не придут.

Оказывается, это он уже продумал.

— Во-первых, надо их зацепить. По-настоящему, понимаешь? Во-вторых, надо, чтобы они решили, что мы хотим перехватить их район. В-третьих, надо, чтобы они знали, что это мы всё устраиваем и что мы там будем толкать.

Идея, конечно, хорошая, но были вопросы. Например, с чего это они вдруг решат, что мы можем против них что-то сделать, и как их зацепить?

— Как это — зацепить?

А он уже и это продумал.

— Ты одного подстрелишь.

Я, как откашлялся, переспросил.

— Ну ранишь одного. Не насмерть, только чтобы задело. И скажешь ему, что остальных, мол, тоже перебью на хрен. Понял?

— Слушай, это же ты у нас вроде по таким делам специалист. Как я в него стрелять-то буду?

— Из пистолета, Ники, из пистолета. Ты нас нанял, чтобы мы тебе финал красивый сделали, а до этого ты сам все должен спланировать. Стратегия нужна, понимаешь?

— А-а…

— Потом скажешь ему, что район теперь наш, мы тут будем работать. Дальше пускаем дезу, что в Центре будет распродажа. В субботу или еще когда. Во-первых, все решат, что мы перехватили район и теперь достать можно только у нас. Во-вторых, Окема будет кипятком ссать. Так они сто процентов придут.

Я присвистнул.

— Блин, классно. Вообще, конечно, это я должен был думать, но ты уж все прямо за меня просчитал.

— А то! Значит, тебе только одного зацепить, и еще нужно всю выручку собрать — ты нам платить-то собираешься?

— Хорошо. Все соберу.

Выпили еще. Потом пошли по одиночке прогулялись. Вернулись оба довольные: план — супер получился. Я знал, что Рамиз согласится, если у него план будет. А мне даже думать не пришлось. Класс.

— Это все, конечно, круто, — потом говорит Рамиз. — Только что вот родители мои дедам-бабкам скажут, если меня там порежут? Те, кто здесь, — ладно, они хоть ситуацию себе представляют, а те, кто в Лахоре, — им-то что скажут? Что меня в разборке положили? Это ж позор семье.

— Скажут, что ты честь района защищал.

— А кто за меня такого замуж пойдет? Мало того что мертвый бандюк, так еще и шрам в полпуза!

Он засмеялся. Вообще, поздновато он насчет родственников спохватился. Это ему лет десять назад надо было думать.

— Ты и так уже бандит, только местного значения. А сейчас мог бы подняться. Авторитетом стать.

— И все ради чести. Ты небось думаешь, я ненормальный?

— Если бы я думал, что ты нормальный, я бы к тебе не пришел.

Он рассмеялся. Я ему еще поставил джин с лаймом.

— И сколько ты берешь? Цена вопроса, так сказать?

— Пять штук.

— Пять штук?

— Ага.

Торговаться нельзя: слабаком себя покажешь. Прикинул. Сначала надо найти какое-нибудь благотворительное общество. Или лучше пусть Рамиз ищет, у него связей больше. Зал заказать — тоже деньги, даже, может, еще что наложится. В Центре на выпивке много не сделаешь, даже если свою приносить. На дверь можно своих поставить… Разрешение на дискотеку у них должно быть, значит, самим нам ничего выбивать не надо. Музыку-колонки можно недорого достать.

Дальше. Напечатать билеты и плакаты. По пять за билет, четыре сразу отдаешь организации, они, наверно, еще кого-нибудь следить приставят. Короче, дай бог полштуки соберешь. А Рамизу надо пять. Он же не знает, что у меня для него никакого дела нет.

Значит, надо шевелиться.

Еще пару раз друг другу поставили. Вышли — чувствуем, машину вскрыть не в состоянии. В итоге такси поймали. Он на Коппермилл-Лейн вышел, а я дальше по Сток-Ньюингтон. Я, конечно, датый был, но кое-что еще соображал. В Долстоне он меня высадил, я другую машину поймал и поехал к Флоксу. Она уже спала. Оставила мне фасоли в казане.

Раньше еще телевизоры крали. Вообще трудно себе представить: влезаешь во фрамугу, взваливаешь на себя гроб на сорок два дюйма и на рынок. Это Шварценеггером надо быть. Ящик в сумку не сунешь, значит, идешь по улице, как дебил, на плечах по телевизору. А что делать? Спрос был — таскали телевизоры. Сейчас они у всех даже в туалете стоят, никому уже не надо, а раньше даже цветные не у всех были. В общем, спрос рождает предложение.

Потом точно так же все по пластинкам с ума сходили. В комиссионках, на толкучках с руками отрывали. Вроде фигня, а ты попробуй пробегись до автобуса, когда их у тебя в рюкзаке сорок штук. А сзади еще студент бежит, у которого ты их спер. Пришел он домой пораньше, а тут такое горе. Наверно, студент, кто ж еще: молодой-здоровый. Дохлый номер, короче говоря.

Продать-то потом легко, а пока сопрешь — подохнешь. Новые технологии, туда их и обратно. Я как-то помощником каменщика работал: таскал ему по лестнице ящик с цементом, так вот это все цветочки. По Хай-стрит в горку никто не пробовал? И две коробки пластинок под мышкой?

Недолго я, правда, в каменщиках продержался. Надо было опять чего-то соображать.

Одно время народ кассетниками промышлял. Это просто, только выделки не стоит. У всех у самих полно, и вообще фигня все это. Всякое аудио — это вообще неактуально. Никто ведь в магазинах кассетники не покупает, все у пиратов. Потом еще сидишники были, но их смысла нет красть, все равно продать некому. Если у нас в Уолтемстоу их кто и слушает, то уж точно не в комиссионках покупает и не у бильярд-клуба.

Еще видаки крали, выгодно было. Это, в общем, и сейчас ничего. Я лично вообще таких людей не знаю, кто бы себе новый видак купил. Потому что кто будет такие бабки платить, если всегда можно краденый достать? В сэконд-хэнд, правда, первое время напряжно было сдавать: они же могут проверить, пользованный он или новый. А теперь всем пофиг, все и так знают, что он краденый. Это называется «один раз бывший в употреблении». Один раз спертый, короче говоря. Можно в такси у таксиста купить.

Только, если покупаешь, надо застраховать обязательно, а то потом хрен чего с фирмы получишь, у них там в договоре свои приколы мелким шрифтом. Если ты его с рук купил — либо тебя вообще пошлют, либо страховку получать умаешься. Короче, бог дал, бог и взял, сигнализацию надо было ставить.

Хотя саму-то сигнализацию можно как раз и не покупать. Главное, чтобы табличка была, что она у вас есть, тогда никто просто связываться не захочет. Они лучше к вашему соседу пойдут, у которого таблички нет.

В высотках вообще никакой охраны — ни сигнализации, ничего. Если даже сработает — все равно всем пофиг. Замков, считай, нет — заходи, бери что хочешь. У нас три парня так трехкомнатную квартиру обчистили. Хозяйка пошла к соседке молока одолжить, а они по-быстрому все вынесли.

И, потом, если это в высотке, полиция все равно не успеет, пока на восемнадцатый влезут, пока что… Они, в общем, особо и не стараются: типа все равно там одни бандиты живут.

Еще компьютеры: процессоры, мониторы. Я сперва подумал: хорошее дело. Недавно вынес один из конторы по недвижимости на Хо-стрит. Зашел такой, вынес, никто особо не убивался. Ну, думаю, я теперь продвинутый, хай-фай и все дела. И главное, стоит такая штука как полмашины. Только продать ее — никак.

На рынок или в комиссионку на Вуд-стрит не потащишь. На фирму тоже не придешь: типа хотите для дома дисплей поюзанный? Дебилизм получается. И тяжелый, зараза: чуть без руки не остался, пока домой волок. И под кровать не влазит. Короче, в итоге отдал задешево, лишь бы взяли. Все равно нормальные деньги с него не получишь. Не рассчитал, промашка вышла.

Но бывает хуже. Один раз добыл полторы тысячи реостатов. Хотя ладно, это другая история.

А дружок мой Шон Ловлесс спер тридцать пачек копирки и четыреста упаковок с овсяными хлопьями. Еще был Даррен Бордман — его завскладом звали, потому что он все в дом тащил.

У него к четырнадцати годам тридцать пять телевизоров было. Наверху, по стенам, на балконе — везде. Он их где только не подбирал: на помойке, по квартирам шастал. Прямо фанат какой-то. У него мать даже в комнату к нему не заходила. У него еще радио было штук тридцать, компьютеров штуки три и тропических рыбок — миллион, наверное. Он вообще такой был: залезет в дом где-нибудь в Чингфорде, ничего не возьмет, только рыбок своих тащит. Потом в два часа ночи сидит, четырнадцать телевизоров смотрит, все на разных каналах. Хрен его знает, где он их добывал, но у него все работало: не только там кабельное или с тарелки, а вообще всю Европу принимал. Темно в комнате, только экраны мигают и рыбы светятся. Жуть.