— Некоторые дни лучше других. — Встав, он направился к ней. — Если ты беспокоишься, то можешь пойти наверх и сделать мне массаж. — И заправил прядь волос ей за ухо.

— Это не входит в мои обязанности. — Челси сделала шаг назад, прежде чем успела поддаться искушению и прижаться щекой к его ладони. — Если я буду продолжать работать на тебя, у нас должны быть правила. — Может быть, с этими правилами ее будущее не станет печальным клише.

Марк положил руку на бедро.

— Какие правила?

— Никакого секса с понедельника по пятницу.

— Чушь. Остаются ведь только выходные.

— Хорошо, — уступила Челси. — Никакого секса в рабочее время. — И она в самом деле имела это в виду. Если она хочет сохранить остатки гордости, то должна по крайней мере попытаться не смешивать работу и личные отношения с Марком.

— Я постараюсь запомнить.

Но не запомнил. Даже не попытался. Так что ей самой пришлось быть сильной и держать Марка на расстоянии. Пришлось напоминать, что гладить ей поясницу или бедро — неприемлемое поведение на рабочем месте. А трогать ее за ягодицы во время тренировки с Дереком — определенно незаконное прикосновение. Даже если она упала. Позже, после того как Дерек ушел, а часы пробили пять, она позволила Марку унять боль поцелуями.

На протяжении всей недели Челси нечасто видела сестру. Но это ее не удивляло. Бо всегда так действовала. Работа или новый бойфренд, она во все бросалась с головой. В большинстве случаев ее отношения заканчивались разбитым сердцем. Но у Челси было предчувствие насчет Джулса. У нее было предчувствие, что все будет хорошо. Она хотела бы сказать то же самое о себе.

Она не знала, куда ее заведут отношения с Марком. Все это было для нее так ново и необычно, и тревожаще. А больше всего тревожило то, что возвращение в Лос-Анджелес потеряло для нее свою привлекательность. Челси не хотела быть одной из тех женщин, которые готовы променять свои мечты на мужчину. Ее разум и сердце были в раздрае, и она опасалась, что сердце выиграет эту битву.

— Я сменила твой рингтон, — сказала она Марку, когда они лежали в кровати и смотрели «Большой переполох в маленьком Китае». Для хоккеиста Марк на удивление хорошо запоминал диалоги.

Он взял телефон с тумбочки и набрал номер. Из сумочки Челси заиграла «Сложность» Пинк.

Перевод

— Ты — сложность. Это точно.

— Это ты сложность.

Марк взял ее за руку и поцеловал пальцы.

— С тобой были сплошные сложности с той секунды, как ты появилась на моем крыльце.

И снова Челси спросила себя: куда заведут эти отношения?

В субботу через неделю после вечеринки в честь Кубка Стэнли Марк удивил ее двумя билетами на «Оклахома!», и сердце одержало еще одну маленькую победу.

— Тебе нравятся мюзиклы?

— Ага.

Ну и врун.

После представления он привез Челси к себе домой и, вместо того чтобы уложить в постель, взял ее за руку и провел по темным коридорам. Открыл раздвижную дверь в так называемую гостиную — пустую. Лишь Кубок Стэнли стоял на полу в середине белого ковра. Бутылка «Дом Периньон», окруженная льдом, украшала вершину Кубка. Белая хрустальная люстра отбрасывала блики на сияющее серебро.

— О, Боже, — Челси подошла к трехфутовому трофею. — Ты все-таки взял его.

— Да.

Она оглядела пустую комнату.

— Я думала, что с Кубком все время должен быть представитель Зала славы.

— Не все время. — Марк подошел к ней сзади и обнял своими длинными руками за талию. — Все другие парни брали Кубок в стрип-клубы или спортивные бары. Уолкер принес его на вершину «Спейс-Нидл», а Даниэль ездил с Кубком по городу в автомобиле с откидным верхом. Каждый, кто мечтает выиграть Кубок, всегда мечтает о том, что он сделает с ним. Сейчас я воплощаю свою мечту в жизнь. — Он поцеловал ее в волосы. — Если ты не против, я бы хотел разбрызгать шампанское на твое обнаженное тело и заняться с тобой любовью перед Кубком.

— Ты всегда мечтал об этом?

Марк покачал головой, касаясь губами макушки Челси:

— Это лучше того, о чем я мечтал.

Она потянулась к молнии сарафана на спине. Сердце Челси внезапно стало таким большим, что в груди заныло, и в это самое мгновение в этой самой комнате, она не могла вспомнить ни одной стоящей причины, почему когда-нибудь могла захотеть оставить этого мужчину. Из всех, кто заслуживал разделить с ним этот момент, Марк захотел разделить его с ней.

Платье соскользнуло к ногам, и Челси оказалась в лифчике, трусиках и босоножках из змеиной кожи на десятисантиметровых каблуках.

— Туфли оставь, — сказал Марк, доставая бутылку шампанского и снимая мюзле. — Они меня возбуждают.

Насколько Челси могла заметить, его возбуждало все.

— Ты так прост.

— И доступен.

А вот это вряд ли. Она отбросила лифчик и трусики в сторону, пока Марк придерживал пробку большим пальцем.

— Ковер будет мокрым и липким.

— Ты будешь мокрой и липкой. — С легким хлопком пробка пролетела через комнату и ударилась о закрытые занавески. Над горлышком бутылки появился легкий дымок, за которым последовала пенная струя. Подняв бутылку к губам, Марк сделал несколько длинных глотков. — Закрой глаза.

Челси так и сделала, и ей в грудь ударили холодные брызги шампанского. Оно пахло как лепестки роз.

— Холодно, — пожаловалась она.

— Через секунду я тебя согрею.

Он наклонил голову и поцеловал ее, поливая их обоих шампанским. Оно текло по закрытым глазам и щекам Челси. От контраста холодного шампанского и горячего рта Марка ее соски напряглись, а желание собралось между бедер. Марк отбросил в сторону пустую бутылку и провел руками и губами по мокрому липкому телу Челси.

Сейчас его прикосновения казались странным образом иными. Легче. И он задерживался на каждой чувствительной точке тела своей женщины. Он не торопился — без спешки делал свое дело. Даже когда Челси начала срывать с него одежду, и он оказался обнаженным, как и она. Марк провел языком по ее плечу и шее. Провел губами по груди к животу, затем уложил рядом с Кубком Стэнли. Лучи света играли на груди Челси, животе и лице.

Марк оторвал губы от ее бедра:

— Ты принимаешь противозачаточные?

Она знала, почему он спросил, и мысль о горячей плоти на горячей плоти чуть не заставила ее кончить.

— Я прошла ежегодный осмотр и сделала укол Депо-провера как раз перед переездом сюда. Так что чиста как девственница.

Он улыбнулся.

— После аварии мне сделали всевозможные анализы. Я чист, но не совсем девственник. — Он начал опускаться, пока его лицо не оказалось прямо над лицом Челси. — Ты мне доверяешь?

— Да. А ты мне доверяешь?

Вместо ответа, он скользнул в ее тело: горячая плоть в объятиях горячей плоти. Так хорошо, что Челси застонала:

— О, Боже.

Марк обхватил ее лицо ладонями, глядя в глаза.

— Ты и Кубок, — сказал он. — Две мои самые большие фантазии. — Поцеловав кончик ее носа, он медленно двинул бедрами, входя в нее и подводя к самому сладкому оргазму в жизни. Все тело Челси откликнулось на его прикосновение, загораясь огнем и теряясь в наслаждении. Марк входил в нее снова и снова. Толкая к оргазму. В точке взрыва ее сердце и душа разлетелись на мелкие кусочки, и Челси выкрикнула имя Марка. И когда все закончилось, он взял ее за руку и повел в душ. Его прикосновения были еще нежнее, чем раньше. Нежнее, чем когда-либо.

— Спасибо.

— Спасибо тебе, — Челси вытерла ему спину и плечи. — Я просто потрясена, что ты захотел разделить эту ночь со мной.

— А с кем еще? — Он взял из ее рук большое пушистое полотенце и набросил ей на плечи.

— Ты осталась со мной, когда я пытался заставить тебя уйти. — Он заглянул ей в глаза. — Это для меня кое-что значит.

— Что?

— Не уверен. Может быть, это значит, что ты упрямая. — Он заправил влажную прядь волос ей за ухо. — Или, может быть, что ты любишь изувеченных хоккеистов.