Но с женщинами у Женьки сегодня еще не было.

Ровно в 20.30 он подъехал к Лизиному дому и поднялся на третий этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта и изнутри раздавалась негромкая музыка.

— Добрый вечер! Есть кто живой? — довольно громко спросил Змей, входя внутрь и защелкивая замок.

Изнутри послышался смех Лизы и ее голос:

— Даже не надейся! Раздевайся, проходи!

Единственным источником света в квартире была ближайшая комната, в которую открывался коридор. Женька снял ветровку, разулся и пошел туда.

Комната освещалась небольшим торшером, что стоял возле кресла в противоположном конце. В кресле сидела Ведьма. Ее лицо находилось в тени, но того, что Змей видел, хватило, чтобы понять, что приехал он не зря.

На ней было надето крохотное черное виниловое платьишко с глубоким декольте и молнией спереди. Наряд не прикрывал резинок черных же чулков. На ногах красовались аккуратные шпильки. Волосы были стянуты и убраны назад. В руке Ведьма покачивала бокал с вином. Судя по бутылке, что стояла на журнальном столике.

Женька сглотнул слюну.

— Привет! — сказал он неожиданно осипшим голосом.

— И тебе не хворать. Ну, продолжай!

— Что?

— Раздеваться! Стриптиз хочу!

Я тоже хочу, подумал Женька, глядя на выступающие из декольте округлости. К стыду своему — или своей гордости, это с какой стороны посмотреть — Женька ни разу мужской стриптиз не видел. И вообще, с этим словом в его голове был прочно связан процесс расстегивания лифчика в прогибе возле шеста.

— Ну же, Жень! Музыка зовет!

Змей снял носки — нет большей пошлости, чем мужик в одних носках! — и вслушался в ритмичную мелодию.

Ну ладно, ты у меня к концу сама попляшешь, пообещал он себе и повел бедром.

Отставив высоко поднятый локоть и плавно рисуя бедрами восьмерки, он манерно расстегнул сначала одну пуговицу пиджака, а потом другую. Подняв на уровень груди и левую руку, он сдернул с них первый предмет одежды. Руки опустились чуть назад, позволяя тому плавно сползать вниз. Почти у самого пола Женька подхватил пиджак и, несколько раз крутанув его над головой, кинул к ногам ведьмы.

Та одобрительно отсалютовала бокалом.

Змей вошел во вкус. Следующей потерей в его одежде стал галстук. Растянув его в ленту над головой, Женька опустил руки за спину, и стал накручивать атлас на кисти, пока те не оказались плотно стянутыми, а широкие плечи не вытянулись в безупречную и бесконечную линию. После чего стриптизер, перекрестив ноги, отвернулся от Ведьмы, дабы продемонстрировать соблазнительный вид сзади. Ослабив руки, он высвободил галстук и, накинув его на плечо, повернулся лицом к зрительнице.

Продолжая покачиваться под музыку, он выпростал рубашку из брюк и медленно, чувственно стал расстегивать пуговки — одну за другой — пока полы не разошлись, демонстрируя поросль на груди и животе.

Женька, двигаясь плавной походкой хищника и расстегивая на ходу манжеты, приблизился к Ведьме, опустился перед ней на колени, забрал из бокал ее рук и положил их себе на плечи, предлагая поучаствовать в действе.

Вместо того чтобы просто снять рубашку, Лиза перехватила концы галстука и притянула Змея за шею к себе, нежно коснувшись его рта губами с привкусом вина. После чего резким движением рук обнажила его плечи, к которым вернулась неторопливыми пальчиками, вырисовывая по пути наверх спиральки на бицепсах.

А потом вновь взяла свой бокал и откинулась в кресле. Вот же ведьма!

Но это уже не могло остановить Женьку.

Он прекрасно знал, что у него красивое тело. Он знал, что хорошо двигается. Он великолепен, черт подери!

И она будет есть с его рук.

Оставив здесь и рубашку, Змей отошел на достаточное расстояние и начал измывательства над брюками и их содержимым. Расстегнув, в конце концов, ремень и пуговицу, он вновь приблизился к креслу зрительницы, предлагая расстегнуть молнию.

Ведьма потянулась к ней лицом, и, зацепив язычок зубами, потянула его вниз. И только в этот момент, по тому, с каким трудом расстегивался замок, Женька осознал, насколько он завелся, пытаясь зацепить Ведьму.

Брюки свалились к его ногам, открывая вид на боксеры с заметно выпирающим бугром.

Но эта фурия снова откинулась в кресле!

Женька поднял бровь.

Лиза махнула рукой. Интернациональный жест читался как «давай дальше!»

Да пожалуйста!

И он просто стянул свои трусы.

— И что у нас по плану потом? — поинтересовался Змей, который начал потихоньку злиться.

— Массаж ступней, — ответила мегера и указала на ножки.

Женька вновь опустился на колени, аккуратно снял правую туфельку и провел рукой по гладкой поверхности чулка. Он мягко разминал пальчики, свод стопы, поглаживал щиколотку. Лиза откинулась в кресле и стала довольно постанывать. Змей опустил глаза с ее лица и в какой-то момент чуть не выпустил ногу из рук. Коротенькое платье в принципе мало что скрывало. А теперь, подняв и отведя в сторону ногу, массажист открыл своему взгляду свободный доступ в святая святых. Прозрачные трусики не столько скрывали, сколько открывали то, что было под ними.

Женька облизнул вдруг пересохшие губы.

И вернулся к стопе.

Но сколько он ни пытался перевести взгляд куда-нибудь в другое место, его как магнитом притягивало ТУДА, где влажно поблескивал и розовел путь к разрядке. А куда девать кобелиную сущность? — думал Змей. И снял вторую туфельку.

— А-а-а! — застонала Ведьма и опустила правую ножку на… член, поглаживая его шелковистой поверхностью чулка. На головке выступила капелька смазки, намекая, что пора бы уже и честь знать.

Злодейка же плавным движением стала опускать бегунок замочка, открывая уже знакомые Женькиному глазу полушария со сморщенными горошинками розовых сосков. И когда она начала ласкать их кончиками пальцев, Женька не выдержал.

Он просто подтянул бедра Ведьмы к краю кресла, не заморачиваясь, сдвинул в сторону стринги и взял то, что заслужил, вновь и вновь погружаясь во влажный жар.

И только потом, приходя в себя на столь же тяжело дышащей Лизе, он понял, что забыл и про то, что должен был доставить ей удовольствие, и про то, что собирался своевременно «вынуть».

Лежать в кресле вообще не очень удобно, а если сверху на тебе пристроился не самый маленький мужик, то и подавно.

— Ау! Алекс вызывает Юстаса. Прием!

— М-м-м-м, — промычал Змей. — Никогда еще Штирлиц не был так близок провалу, — пробурчал он себе под нос и под аккомпанемент собственных жалобных стонов принял вертикальное положение.

— Да ладно! Стриптиз был на уровне мировых стандартов. Еще немного, и купюры сами поползли бы из кошелька тебе в трусы.

— Ты мне льстишь! — поднимаясь на ноги, отозвался Штирлиц в местном исполнении.

— Нет, утешаю, — подавив смешок, ответила Лиза.

— Ведьма, — буркнул он на грани слышимости. — Ладно, идем в душ.

— Только после вас, — лениво протянула хозяйка квартиры.

— Пошли, — Женька протянул руку.

— Желание в счет будущего выигрыша?

— Радует, что, по крайней мере, ты перестала сомневаться в его неизбежности, — мужчина потянулся за трусами.

— Нет, это я просто продолжаю утешать, — возразила Лиза и добавила: — Желтое полотенце — чистое.

Когда дверь в ванную захлопнулась, и оттуда послышался звук льющейся воды, Лиза быстро довела себя до «кондиции». Быстро — потому что оставалось совсем немного. А довела — потому что как раз сегодня была середина цикла, а оргазм способствует доставке маленьких хвостатых носителей генетического материала к пункту их назначения.

Когда в комнату вернулся бодрый Змей, Лиза была в состоянии двигаться.

Женька уже подъезжал к консультации, когда получил от Лизы смс-ку, в которой написала, что задерживается минут на пятнадцать.

Ну вот, в ней обнаружилась первая типично женская черта, подумал он, пристраиваясь у бордюра. Недалеко, возле основного больничного комплекса, была полноценная стоянка. Но Женька надеялся, что ждать долго все же не придется. А чтобы не тратить время даром, он взял в салоне стеклоочиститель с распылителем, тряпку, и пошел наводить глянец на автомобиле.