— Конечно, думаю, Тимочка. Не нужно так беспокоиться. Моя подруга Лизка — очень хороший врач. Мы тщательно рассчитали дозировку. И алкоголем от тебя не тянуло. Так что эксперимент, — паршивка сделала особое ударение на этом слове, — был совершенно безопасен.

— Я вообще не понимаю, к чему этот театр одного актера?

— Как это к чему? Ты же попользовался мною? Теперь я имею право на ответную услугу с твоей стороны, — она начала медленно разминать пальчиками его стопу. И умиротворение стало пробиваться сквозь пелену гнева.

— Значит, ты все помнишь. И что, тебе настолько не понравилось?

— Почему же не понравилось? ОЧЕНЬ понравилось. Так и тебе понравится. Заметь, ты будешь внимать наслаждениям, не одурманенный алкоголем.

— Ты думаешь, это плюс? — проворчал Тим. — Кать, ну я оценил твоё чувство юмора. Давай, ты меня сейчас отстегнешь, и мы перейдем к сладкому.

— Милый, мы обязательно перейдем к сладкому, — она пересела сбоку от его груди и наклонилась к лицу. Тимур ожидал, что она его поцелует, но негодяйка закрыла его глаза непроницаемой повязкой.

— Кать, совесть имей. Я тебе глаза не завязывал.

— А это в качестве компенсации за моральный ущерб, — прошептала невидимая мстительница Тимуру на ухо и прикусила мочку.

Пленник не собирался сдаваться и начал обследовать наручники. Вот вырвется сейчас и устроит наглой девчонке БДСМ-сессию по ее жаждущей приключений попе. Увы, наручники, несмотря на меховую обшивку, оказались абсолютно реальными. То есть волшебного рычажка, который положен всем секс-шоповским моделям, не имел.

— А вторая твоя подруга в полиции работает? — обреченно поинтересовался Тим.

— Ты про наручники? — отвлеклась Котя от своего занятия массажем ступней, сопряженного с посасыванием пальцев. Который здорово отвлекал от борьбы за независимость. — Не, это я для одной охранной фирмы планировала рекламку, в смысле, рекламную кампанию, вот и обратилась по старой памяти. Они по старой памяти дали. Сказали даже, что у них и кроме наручников кое-что есть. И я могу смело на него рассчитывать.

Отвесить шутнице подзатыльник мешали все те же наручники.

И Котя вернулась к своему предыдущему занятию. Вряд ли ее движения можно было назвать профессиональными, но они в них была какая-то ритмика, которая медленно, но верно вводила Тимура в транс.

— Коть, сними повязку, а? — попросил Тимур. Котя сидела на коленях между его ног, на краю кровати. Он догадывался об этом. Но ему безумно хотелось видеть это собственными глазами. — Ка-ать, ну будь хорошей девочкой.

— Буду. Обязательно буду. Но сначала я побуду злой.

Расчет злой девчонки оказался верным. Тим, будучи визуалом и лишившись основного источника получения информации об окружающем мире, стал вдруг значительно острее реагировать на касания. А его неуемная фантазия дорисовывала картинку такими возбуждающими подробностями, что он был готов к боевым действиям задолго до того, как губы и руки Коти добрались до уровня зоны повышенной боеготовности. В процессе продвижения вдоль нижних конечностей она проявила просто аномальную креативность. Последней каплей стал момент, когда она прижалась головой к его голени и проскользила всем телом к его боку. Напряжение стянулось тугим узлом в месте, расположено немного южнее географического центра его тела.

— Кать, ну потрогай его. Пожалуйста.

Тимур обрадовался, когда услышал знакомый звук порванной фальговой упаковки, и на головку опустился силиконовый кругляшек, который ее ртом стал растягиваться по стволу. Но, увы, не успев насладиться вниманием, его член был снова брошен в одиночестве.

Котя, сев сбоку от него, принялась за верхнюю половину тела. Потеревшись об его мускулистую грудь, она сначала лизнула, а потом прикусила его за малюсенький бугорок. И без того возбужденный член практически пылал.

— Катя, ну потрогай. Хотя бы чуть-чуть. А лучше поцелуй. Катя, ну сделай же уже что-нибудь!!!

Катя была глуха к его мольбам. Она по-прежнему игнорировала его ноющий орган, обводя соски наслюнявленным пальцем, а губы ее как-то неожиданно оказались на его руках. Она облизывала и посасывала его пальцы, а он пытался гладить ее лицо, губы, волосы… разбойница терлась об его руки, как кошка. Но ему нужно было большее.

— Катя, ну убери браслеты. Тебе будет так хорошо, ты родную маму забудешь.

— Ты мне уже делал хорошо. А, как известно, ни одно доброе дело не должно оставаться безнаказанным, — проговорила она чуть охрипшим голосом у его уха.

Член буквально разрывался изнутри, требуя хоть какой-нибудь ласки… Увы, его требования оставались незамеченными. Тимур пытался выгнуться, чтобы хоть потереться об нее, но злодейка уворачивалась быстрее. Еще бы, у нее самой-то глаза завязаны не были… От рук мучительница вновь спустилась к груди, а оттуда короткими перебежками языка стала изучать живот. В нескольких сантиметров от того органа, который нуждался в ее языке как Аризона в дожде. Находясь с ним в такой близости, что он мог ощутить тепло ее щеки.

Тимур зарычал и дернулся в оковах. Не столько в надежде вырваться, сколько просто не в силах терпеть собственную беспомощность. И тут диспозиция изменилась. Котины колени оказались по разные столоны от его бедер и надежда на скорое избавление зажгла в нем свой маленький костерок

— А-а-а-а, — застонал Тимур, когда Котин горячий вход, дразнясь, чуть коснулся его головки.

— А-а-а-а, — застонал он, когда член чуть протолкнулся внутрь, охваченный влажным жаром и вновь оказался снаружи.

— А-а-а-а-а-а!!!!! — заорал Тимур во весь голос, когда Катя, наконец, опустилась на него до упора, потрясенный силой оргазма, поглотившего его.

Его крик Котя поймала своим ртом.

Сделав еще несколько движений на его члене, Котя застыла, унесенная своей волной, и упала ему на грудь.

— Расстегивай давай браслеты. Я тебя душить буду.

— Ты действительно думаешь, что это простимулирует меня снять наручники? — лениво поинтересовалась Котя, но потянулась сначала куда-то в бок, видимо на тумбочку, за ключом, а потом к спинке кровати. По неосторожности она скользнула по его щеке соском, за который тут же была ухвачена шустрым ртом.

— Отдай сиську, не то оставлю пристегнутым, — пригрозила Котя.

— Не отфтегнеф, — проговорил сквозь сомкнутые зубы Тимур, — не отдам фифьку.

Под давлением шантажиста — а может просто из жалости к его затекшим рукам, — девушка дважды провернула волшебный ключик, и руки Тимура вырвались на волю.

Первое, что он сделал — придавил Котю своим телом. И хрен с ним, что ноги неудобно перекрутились. И сорвал ненавистную повязку. И поцеловал Котю долгим поцелуем.

— Будь ты мужиком, я бы тебе морду лица набил за такие выходки, — честно сказал Тимур.

— Будь Я мужиком, ты бы считался как минимум бисексуалом, — резонно заметила Котя. — А будь мужиком ТЫ, и честно признайся в своих новогодних злодеяниях, то и снотворного в твоем стакане бы не оказалось.

— Кать, то, что ты называешь «мужиком», на самом деле плод нездоровой фантазии сексуально озабоченных создательниц сентиментальных романов и к реальности никакого отношения не имеет, — позевывая возразил Тимур.

— В таком случае, можешь всем рассказывать, что пострадал за правду, — ответила Котя и прижалась к нему сбоку.

— Так. Сейчас мы будем спать, а утром я буду брать реванш, — распорядился Тим.

Котя хмыкнула.

— А вот не нужно тут сарказма, — недовольно пробурчал Тимур. — Сначала опоят мужика всякой гадостью, а потом в импотенции обвиняют.

И, повернувшись к Коте, развернул ее спиной и крепко прижал к себе.

Утро Тимур встретил в одиночестве.

Возмущаться он не собирался — Катька поступила вполне логично. Достаточно того, что об их отношениях знает Женька. Не хватало, чтобы узнала вся контора.

А утро еще не закончилось, и свое слово он еще сдержит.

Натянув пониже рукава водолазки, чтобы не светить парой ссадин, которые все-таки натерлись вопреки мохнатой шкурке искусственного чебурашки, Тимур направился на коллективный завтрак. Не сказать, чтобы желающих поесть было много, но основные участники событий были уже на месте. Тимур бросил многообещающий взгляд на Котю и двинулся нагребать еду.