Поздоровавшись с уборщицей, я поднялся на третий этаж, где был наш классный кабинет, и, заглянув в класс, убедился, что за столом сидела только классная. Я зашел и закрыл дверь на ключ с внутренней стороны.

— Теперь не убежишь, — улыбнулся я, подходя к ней.

За последний месяц постоянных ухаживаний и незаметных прогулок — не хотел, чтобы нас видели вместе — я только и успел, что отхватить у нее десяток жадных поцелуев и расстегивание лифчика. Но Мариночка постоянно ломала кайф, сбегая и не даваясь. Хотя даже я видел, что сопротивляется она из последних сил, вот и пришлось мне подтолкнуть ее к падению.

Некоторые скажут, что я лезу на взрослых женщин, когда рядом бегают те, кто больше подходил мне по возрасту. Так вот, отвечу я прямо: для моих сорока пяти лет прошлой жизни и мизер в этой, Мариночка была еще девочкой. Одноклассницы же еще подростками, а я не педофил.

— Ты что, с ума сошел?! Мы в школе!

— Не динамила бы меня, давно бы было все хорошо.

Зажав вскочившую учительницу в угол, я наконец смог полноценно поцеловать ее. Через десять минут, тяжело дыша, мы начали стаскивать друг с друга одежду.

Через сорок минут, продолжая лежать на теперь уже своей девушке, я дотянулся до куртки и достал ключ.

— Что это? — спросила Марина, слегка покраснев. Не привыкла пока еще, что на ней лежат голые юноши.

— Хватит тебе в общежитии ютиться с двумя соседками. Я снял квартиру в одном из районов. Второй этаж, две комнаты, кухня, туалет, ванная, отопление от котельной. Снял для нас. Деньги есть, я неплохо в милиции зарабатываю.

— Я подумаю, — неуверенно ответила Мариночка, но ключ взяла. В это время я понял, что пора продолжать, да и девушка это почувствовала, залившись краской. Она еще пребывала в шоке от случившегося, более того — случившегося в школе, в пустом классе.

— Знаешь, ты становишься еще милее, когда краснеешь, — сказал я и поцеловал ее. Только сейчас я почувствовал, что девушка действительно стала моей и никуда уже не денется.

Через час я выбил у нее обещание, что помогу с переездом.

— Что-то ты рано сегодня, — сказал Петрович, проходя в инструкторскую.

— Да было свободное время, вот и пришел, — ответил я, положив на стол эсэсовский кинжал из пособий.

— Чистишь? — спросил Петрович, беря один из штыков, которым я недавно работал и проливал кровь. Придирчиво осмотрев его, вернул на стол к десятку дружков.

— Ага, на некоторых пятна появились.

— Масла много используешь. Ладно, закончишь, займись Агоевым и Решетиным, они к пяти подойдут.

— Хорошо. О, кстати, я через месяц уезжаю, мне нужно писать заявление?

— Нет, зачем? Ты же привлеченный сотрудник, мне скажешь, да и все. Когда вернешься то?

— В конце августа.

— Два месяца?

— Ага.

— Ладно, отдыхай, пока детство в одном месте играет. Кадровикам я сам скажу.

Убрав ножи в сейф, я закрыл его и, вымыв руки от масла, направился в зал — пять часов, пора заняться подопечными.

К шести подошли двое из комитета. Ранее КГБ и МООП занимались в этом здании, именно в этом зале, но после постройки нового спортивного комплекса комитетчики со своими инструкторами переехали туда. Сейчас же к нам ходили в основном те, кто имел здесь знакомых из милиционеров да привычных спарринг-партнеров. Были и другие причины — близкое жилье, например.

Между делом общаясь, я узнал о пожаре. Про угон и пропавших школьников ничего сказано не было. Ну, это пока еще время не пришло.

Под конец, когда я собирал блины, складывая их в стопки по весу, ко мне подошел капитан Ермолов, из комитета.

— Игорь, через неделю должны приехать люди из Москвы, у нас едет проверка, заодно протестируют и тебя. Заявление, что ты написал, уже отправили руководству. В общем, если пройдешь собеседование у начальства, замполита, и несколько учебных тренировок с московским спецом, считай, что принят.

— Вот как? — я задумался. — Учебный бой меня не беспокоит, но вот собеседование… есть немного.

— Не беспокойся, держись уверенно — и все пройдет нормально.

— А почему москвичи, я думал, буду работать у вас в республиканском управлении, а уж потом, когда перееду, переведусь в Москву?

— Я в курсе, но тебе не скажу. Извини, пока тебе знать не стоит.

— Лады, спасибо, что предупредил.

Пожав ему руку, я закончил с уборкой и вместе с Петровичем вышел из спортзала.

— Значит, уходишь? — спросил он на выходе из здания.

— Еще ничего не решено.

— Да тут и гадать не имеет смысла. Я за тобой уже два месяца наблюдаю. Там ты будешь на своем месте, так что дерзай.

— Спасибо, Петрович.

— Ну все, иди.

Минуту я наблюдал за прихрамывающей фигурой Петровича, пока она не скрылась в ночной темени, после чего, грустно вздохнув, направился к автобусной остановке.

Про следующие несколько дней рассказать особо нечего. Я с утра ходил в библиотеку, старательно работал над книгой, перевез вещи Марины и теперь жил с ней в снятой квартире. Пока мы присматривались друг к другу в постельных играх, но, чую, скоро мы уже узнаем друг друга получше. Родители спокойно восприняли мой ранний отъезд, видимо уже смирились. Про девушку я им не говорил, пока им это знать не стоит.

Сама квартира мне досталась случайно, хозяйка умерла, а близкая родственница жила в Ростове. Когда она переоформляла собственность на себя — дом был деревянный двухэтажный с частными квартирами, — то я, через третьих лиц узнав об этом — подслушал в магазине — договорился с ней, что сниму квартиру на год. Деньги отдал как раз перед тем, как идти к Марине, и помог старушке сесть на поезд.

Вот такие дела. Короче, вести себя старался незаметно. Ну, а через восемь дней меня действительно вызвали в управление КГБ. Одевшись во все новое, я пригладил короткий ежик на голове. Глядя на себя в зеркало, усмехнулся, чмокнул Марину в щечку и вышел из квартиры. Мое будущее в моих руках.

Спустившись к курьеру, сел в бежевую «Победу» с государственными номерами, и мы поехали в управление. Не думал, что за мной пришлют машину, да и вообще удивляло, как меня нашли. Свой новый адрес я давал только родителям и Петровичу.

Доехали быстро, минут за пятнадцать, движение на улицах города было слабое. Но почему-то меня отвезли не в само управление, а в тот спортивный комплекс, где проходят тренировки, и высадили у парадного входа, после чего машина отъехала к стоянке.

Вахтер был знакомый, поэтому пропустил без проблем, указав на кабинет, где меня ждали.

Когда я, постучавшись и получив разрешение, вошел в один из кабинетов комплекса, последовала молниеносная атака сбоку. Уйдя от нее, я, используя стену с правой стороны как опору, пробежался по ней, перекувыркнулся через голову, причем так, чтобы встать на ноги позади нападающего, рванувшего за мной. Попытка нанести ему удары по почкам провалилась — тот легко ушел от ударов.

— Все в порядке. Садись, — сказал сидевший за столом мужчина. — Андрей, оставь нас.

Я присел за стол, с интересом разглядывая выходящего мужика лет сорока, который и напал на меня. Это был профи не чета мне — если бы нас не остановили, уделал бы он меня с легкостью. Причем его лицо было неуловимо знакомо, возможно, я видел его фото, когда проходил службу в ФСБ, но вспомнить никак не мог.

— Игорь Викторович Соколов?

— Да, это я, — повернулся я к мужчине за столом, теперь с интересом рассматривая уже его. Ему было лет тридцать пять, умное, даже в некотором роде породистое лицо — чем-то очень похож на актера, игравшего таксиста-милиционера в «Джентльменах удачи», которому Косой объяснял, какое дерево на проспекте.

— Вы знаете, для чего понадобилось этому человеку нападать на вас?

— Думаю, вы психолог. Будете вести опрос, а внезапная атака способствовала выбросу адреналина в мою кровь, в результате чего опрос будет вести легче. Обычно в таком состоянии человеку трудно солгать и ему требуется больше времени на осмысление. Благодаря этому вы также можете провести тесты на мою психологическую и стрессовую устойчивость.