Он был одет более резко, чем вчера, щеголяя кольцом, принадлежавшим ему, как принцу из дома Валдхэй. Это показывало, что он член семьи, которая правит вампирами и миром уже сто лет. Он не носил его вчера. Что бы он ни собирался делать сегодня, очевидно, это очень важно и официально.

Волк встал за ним, его зеленые глаза смотрели на Арию целую минуту, прежде чем его внимание вернулось к хозяину. Он свистнул волку, который энергично побежал за ним, они оба выскользнули за дверь.

У нее заняло пару секунд, чтобы собрать мысли, сделав это, она встала на ноги и быстро зашагала по апартаментам. Он оставил ее одну, оставил рыться в вещах, оставил попытаться и обнаружить оружие. Глупый, глупый вампир, подумала Ария, рыская в комнате. Но чем дольше она искала, тем больше убеждалась, что он не был таким глупым. Там не было ничего, чем она могла бы защищаться.

Она прошла через библиотеку и еще одну маленькую гостиную, которая, очевидно, была его. Сомневаясь, она остановилась на границе его комнаты. Она знала это, видя темную, деревянную кровать с одеялом глубоко-красного цвета и кучей подушек. Эта мебель была мужественной и, хотя она не знала большинство из этого, она обнаружила, что оно содержало его одежду. Его запах тяжело висел в комнате и на одежде. Она глубоко вздохнула, смакуя его вкус, несмотря на то, что она искала что-нибудь, чтобы уничтожить его.

Да, она официально потеряла это и вряд ли найдет, пока не освободится из этого места.

Отворачиваясь от его одежды, взгляд ее привлекла массивная кровать. Странное покалывающее чувство, с которым она была не знакома, появилось у нее в животе. Она грело ее изнутри и внезапно ее затопило страстное желание увидеть его снова, услышать его голос, вдохнуть его дикий аромат лицом к лицу.

Вместо того чтобы продолжить поиски, она обнаружила, что отступает из комнаты и незнакомой волны тепла, распространявшейся по ее телу. Она ни разу в жизни не бежала ни отчего, а теперь отступает от запаха и чувств? Она не слишком боялась стать кровавым рабом, но вида его комнаты было достаточно, чтобы привести ее в абсолютную трусость. Это безумие, но она до сих пор не могла прекратить настойчиво двигаться прочь.

Ее голова кружилась, она не могла вернуться в комнату достаточно быстро. Она прислонилась к двери, тяжело дыша, пока ее тело дрожало. Она начинала ненавидеть себя, но даже этой эмоции недостаточно, чтобы перевесить растущее желание, крутящееся у нее в животе. Она не знала, что так страстно хотела, но также понимала, что это что-то связанное с ним, и ей это не нравилось.

Ее пальцы дрожали, когда она заставила себя вернуться к исходному заданию, которое привело ее в его комнату. Она кратко обыскала комнату, которую ей дали прошлой ночью, но она все же прошлась снова. Она была истощена; едва ли в состоянии бодрствовать, когда зашла туда. Возможно, она упустила что-то.

Ее внимание привлекла анткварно-выглядевшая тумбочка, стоявшая рядом с кроватью, на которой она спала прошлой ночью. Она сильно отличалась от жестких полов пещер и лесов, к которым она привыкла; даже соломенный покров, на котором она иногда спала, не имел ничего общего с мягкостью этой кровати. Кровать, решила она, изучив толстый матрас и пористые подушки, была почти также хороша, как и душ, но все же не настолько. Она пыталась не думать о семье и том, в каких они сейчас условиях, она опрокинула ее. Пытаясь не думать о голоде и дискомфорте, который они испытывают, когда ее взгляд упал на ножку от тумбочки.

Она опустилась на колени и села обратно на каблуки, изучив длинные и тонкие кусочки дерева. Это будет не лучший кол, что очевидно, но все же лучше чем ничего, а ничего это то, что предлагали ей другие комнаты. Наклонившись вперед, она ухватилась за одну ножку и легко сломала ее. Дерево было неровным, тонким; у нее будет только один шанс использовать его, прежде чем он сломается.

В любом случае, у нее будет всего один шанс, прежде чем он в ответ сломает ей шею.

Хотя она знала, возможность сбежать была мала, она убедится, что это чертов хороший шанс, попытка, чтобы выжить и вырваться. Большой рекламой для восстания будет, если она каким-то чудесным образом сможет уничтожить принца. Она игнорировала вьющуюся в животе вину при мысли об уничтожении Брэйса. Не место для этого.

Встав на ноги, Ария поспешила прочь из комнаты. Она взяла нож, который ей дали, чтобы резать еду и четыре книги из библиотеки. Она убедилась, что берет книги с разных полок и аккуратно переставить оставшиеся, чтобы скрыть дыры. Вернувшись в комнату, она использовала книги, чтобы подпереть ножку, и убедилась, что ни одну из книг не видно не из одного угла комнаты.

Вернувшись в ванну, она наклонилась над унитазом и начала поспешно точить тонкий кусок дерева ножом. Унитаз другое хитроумное приспособление, которое она оценила, особенно сейчас. Чувство безотлагательности наполнило ее; она должна положить на место нож до его возвращения. Она не думала, что он заметит пропажу книг, их там очень много, но нож будет абсолютно точно замечен. Стружки падали в унитаз, когда она натачивала острый конец. Она несколько раз дунула, прежде чем опилки окончательно исчезли. Подняв его, она рассматривала свою поделку оценивающим взглядом. Она бы предпочла лук и стрелы, но если подвернется правильная возможность, все сработает.

Она не знала, что будет делать, если как-то, каким-то чудом убьет принца, но эту проблему она решит, когда столкнется с ней. До тех пор, она просто счастлива иметь хоть какое-то оружие. Оно предает ей сил, ободряет, придавая чувство сохранности и уверенность, которой ей не хватает с тех пор, как она зашла во дворец.

Она стояла перед зеркалом, осторожно размещая кол на своей груди. Громоздкие предметы нижнего белья, надетые на ней, на самом деле помогли, она поправила платье так, что тонкий кол был скрыт.

Ее сердце громко стучало, глаза широко открылись, изучают отражение в зеркале. Она должна вернуть контроль над собой, но она была в ужасе от мысли быть раскрытой, в ужасе от того, что сделают с ней, если кто-нибудь найдет кол. Он убьет ее, она была уверена в этом, но она также была уверена, что, если не предпримет попытку бежать, в любом случае умрет. По крайней мере, если она преуспеет, она поможет восстанию, убив одного из самых сильных вампиров.

Она была выбита из колеи, поняв, что это намерение не приносит такого удовлетворения, как она ожидала.

Брэйс нашёл Арианну, сидящую в нише у окна. Она сидела, поджав под себя колени; её тёмные волосы ярко блестели, от лучей, проникающих сквозь окно. Хотя книга лежала у неё на коленях, девушка не читала её. Руки её были прижаты к окну, нос девушки почти касался стекла, когда она смотрела в сад.

И тут Брейс осознал, что последние две недели были действительно только для Арианны. Она привыкла быть свободной, привыкла жить в диких условиях и находиться на улице. Вероятнее всего девушка ещё никогда не была так долго в закрытом помещении, с крышей над головой и постоянным питанием.

И Брэйс был рад заметить, что питание дало свои результаты. Оно делало Арианну более женственной. Кожа на её ключицах больше не была натянута, а рёбра и позвоночник не выделялись из-под платьев. Её лицо стало нежнее, а скулы перестали остро выпирать. Теперь Арианна казалась ещё моложе, и Принц не был уверен хорошо ли это. В ней была невинность, такая цепляющая, исходящая изнутри, а когда она была худощавой, то казалась более резкой и дикой. Ему было намного легче оставаться безразличным к ней, но не сейчас, не теперь, когда она смотрела в окно таким волнующим взглядом.

Он не торопясь подошёл к девушке и осторожно прикоснулся к её плечу. Арианна смущённо сжалась, но не отпрыгнула от него, не попыталась отскочить или замереть, как она поначалу делала, попав сюда. Её ярко голубые глаза были такими беззащитными, когда она вопросительно взглянула на Принца.

Брэйс не понимал, как он мог сразу не признать её красоты, когда Арианна впервые появилась. Да, она была дерзкой, неопрятной, потерянной и слишком тощей, но всё ещё оставалась сильной духом. Её невероятное внутреннее сияние, с огромной силой, воспламеняло всё вокруг, и это была, одна из самых удивительных вещей с которыми Брэйс когда-либо сталкивался. Он просто был так поражён, что заметил это всё только сейчас. Он не мог не видеть этого теперь, как и не мог больше не замечать её желания быть свободной.