Эти кошмары не похоже на другие. Те пугали меня до смерти, потому что кто-то пытался причинить мне боль. В этих снах наоборот. Меня никто не обижает, но ощущение, что вырывают мои кишки. Будто я теряю Питера снова и снова, ночь за ночью. Когда это прекратится? Человек по-прежнему жив. Почему же у моего мозга траур по нему, будто он умер? Я не могу выдержать этого. Я хочу кричать.

Врезаясь ногами в землю, я бегу ещё быстрее. Удлиняю шаг. Мои руки раскачиваются по сторонам, и я бегу как можно быстрее через кампус к новому тренажерному залу. Когда добираюсь до него, уже не могу дышать. По обеим сторонам грудной клетки пробегает судорога, распространяясь к бедрам.

Я провожу пропуском через устройство и прохожу внутрь. Держа руки на бедрах, я останавливаюсь и глотаю воздух. Так я стою в темном коридоре несколько минут, просто пытаясь перевести дыхание.

Когда судороги стихают, спускаюсь в тренажерный зал. Не думаю, что сейчас тут кто-то есть. Коридоры пустые, свет выключен. Провожу карточкой и захожу внутрь. Нахожу беговую дорожку и включаю ее, увеличивая скорость на полную мощность. Выталкиваю все дерьмо, бегу как можно быстрее.

Пролетает несколько минут, и я уже в своем маленьком мирке. Мысли уплывают. В голове лишь стук моего сердца и порывы воздуха, наполняющего легкие. Вот почему все дерьмо улетучивается.

— Сидни? — недалеко от меня доносится голос Марка. Я взвизгиваю, теряю равновесие и наступаю себе на кроссовок. Исход не заставляет себя ждать. Я падаю и проезжаю до конца беговой дорожки. Спина ударяется о стену. — Пресвятое дерьмо! — Марк нажимает кнопку аварийной остановки, и беговая дорожка выключается, прежде чем мои ноги успевает засосать под нее. — Сидни, извини. Ты в порядке? Двигаться можешь?

Я начинаю смеяться. Это такой нервно-сумасшедший смешок, из-за которого люди испытывают дискомфорт, но я не могу остановиться. Марк все еще стоит на коленях рядом со мной. Он смотрит вокруг. — Вот, дерьмо. Я ее сломал, — он пробегает рукой по волосам и тычет мне в плечо. — Эй, ты в порядке? Похоже, ты немного тронулась.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на него.

— Да, есть такое. Почему же еще я могу быть тут в четыре утра. Полагаю, что ты такой же испорченный, учитывая, что ты сидел здесь в темноте.

Марк выглядит обиженным.

— Ничего подобного! Я вернулся в тренажерный зал, когда услышал шум. Я пришел посмотреть, кто тут, окликнул тебя по имени, из-за чего ты упала на задницу и ударилась о стену.

Я смеюсь и понимаю, что действительно немного сумасшедшая и немного уставшая. Я тру, лицо руками и вздыхаю.

— Это не самая странная вещь, которая когда-либо со мной происходила, — когда я убираю руку, на ней оказывается полоска крови. — Черт возьми. Я рассекла лицо?

Марк встает и протягивает руку. Я кладу свою чистую руку в его ладонь, и он меня поднимает.

— Нет, это всего лишь маленькая царапинка на твоей щеке.

Я снова провожу по лицу и подхожу к зеркалу. Не все так плохо, но выгляжу я, будто побывала в аду. Волосы похожи на крысиное гнездо, собранное в хвост. Пушистые. Я не побеспокоилась о том, чтобы их причесать перед выходом. Просто забрала их и перевязала резинкой. Под моими глазами темные круги, и я выгляжу усталой.

Марк протягивает мне носовой платок. Я смотрю на него с удивлением.

— Он чистый, если это то, о чем ты думаешь.

Я беру его и говорю:

— Спасибо, и это совершенно не то, о чем я думала, — я запускаю белый хлопок под фонтанчик с водой, намачиваю его, а затем протираю щеку. — Не понимаю, обо что я могла порезаться.

Он указывает на мое запястье.

— Твои часы. Ты пыталась прикрыть лицо руками, когда падала. Видимо, часы и поцарапали, — я смотрю на свое запястье, а потом опять на него.

— Что ж, а какова твоя история? — спрашиваю я. Не хочу, чтобы он на меня смотрел, но он смотрит. — Ты всегда приходишь сюда в четыре часа утра?

Марк заводит руки за спину и качает головой.

— Неа, обычно я прихожу к пяти. Сегодня я рано. Что касается причины моего нахождения тут, я немного необычный. Мне для сна надо только четыре часа.

Пока он говорит, я вытираю щеку. Услышав это, я с завистью смотрю на него.

— Ты это серьезно?

— Ага, это все на генетическом уровне. У меня мама такая же. Очень долго все думали, что это синдром дефицита внимания и гиперактивности, но это не он. Просто мне не надо спать восемь часов, чтобы хорошо себя чувствовать. Четыре или пять максимум, и мне хватает. Я могу гулять всю ночь, а потом проснуться на рассвете. Так как в общежитии делать нечего, а мой сосед меня убьет, если его разбужу, то обычно я прихожу сюда, — он облокачивается на стену, наблюдая за мной. Марк ближе к моему возрасту, чем Питер. С таким парнем я должна встречаться. Он обычный, милый и мой ровесник. Он не мой учитель.

Я слишком долго смотрю на Марка, глядя ему прямо в лицо, думая, что бы он сделал, если бы я набросилась на него в начале семестра. То есть если бы он сидел за тем столиком, а не Питер. Как много бы он сделал? Остановился бы? Как бы это повлияло на меня? Иногда я думаю, что секс может все исправить. Он все разрушил, так что в этом есть какая-то доля смысла.

Я не осознаю, сколько времени проходит.

У Марка на лице появляется нервная улыбочка, и он оглядывается, будто я смотрю на кого-то еще.

— Ммм, Сидни? Я случайно усыпил тебя своей чрезвычайно скучной историей?

Я ухмыляюсь и моргаю. Мне так больно, а он такой милый.

— Нет. Какой угодно, только не скучной.

Он усмехается.

— Ты действительно так считаешь?

Я киваю.

— Я бы слушала тебя как щеночек, если бы какой-то другой парень не привлек мое внимание.

— История моей жизни, — глаза Марка ищут мое лицо, прежде чем он поднимает руку и слегка касается моей. Это обнадеживающее прикосновение. — Предполагаю, что причина того, что ты здесь в этот безбожный час — это парень?

Я медленно киваю. Мои мысли сбиваются. Не понимаю, чего я хочу. Не знаю, как остановить агонию внутри моего тела. Я смотрю на губы Марка. Я возвращаюсь. Чувствую, как старый план, возникший еще до Питера, прыгает вокруг моей лодыжки и щипает меня.

На Марке нет рубашки. Его тело покрыто тонким слоем пота. Его волосы влажные и грязные. Я отдаю себе полный отчет, что стою слишком близко к нему: мое дыхание, его рот. Рука Марка скользит по моей оголенной руке, через плечо и прикасается к щеке.

Он прячет прядь моих не расчёсанных волос мне за ухо и печально улыбается.

— Я не ищу отношений на одну ночь, Сидни. Я парень типа «люблю-ее-всем-своим-сердцем», и так как ты мне действительно нравишься, мне чертовски трудно не поцеловать тебя прямо сейчас. Но я не могу… — он разрывает наш контакт и смотрит вниз. Марк берет меня за руки и медленно проводит большими пальцами по моей коже. Глубоко дыша, он добавляет: — Простишь меня?

В другой раз, я бы покраснела, но сегодня я просто киваю и смотрю на наши руки.

— Тогда, как ты справляешься с разбитым сердцем? Все говорят, что секс — лучшее лекарство, но я просто не… — я глубоко вздыхаю и смотрю на него.

— Так как мое растоптали уже парочку раз, я могу сказать тебе правду, — он наклоняет голову в сторону и улыбается мне. Его глаза уже не встречаются с моими, не тогда, когда он говорит. — С этим нельзя справиться. Ничего мгновенно не лечит боль. Она не исчезает просто потому, что ты готов с ней проститься. Нужно время. И однажды это уже не будет так сильно ранить. Однажды ты заметишь другого и уже не будешь думать о бывшем парне. Ты будешь готова начать сначала, будет готово и твое сердце. Дай ему время, Сидни.

Я киваю, и он убирает руки.

— Почему ты так мил со мной?

— Разве это не очевидно? — я трясу головой. — Ты сексуальна и так удивительно совершенна. И я немного влюблен в тебя, — Марк стесняется, произнося последнюю фразу.

Я улыбаюсь ему. На моем лице радость, и я понимаю, что какое-то время не улыбалась.

— Я не знала.