Я закатила глаза.

— Только если ты так говоришь.

— Я люблю тебя. — Он подполз ближе ко мне, его губы неистово покрывали поцелуями мое лицо. — Я так сильно тебя люблю. Спасибо. Спасибо, что любишь меня. Спасибо, что вышла за меня замуж. Спасибо, что стала частью моей семьи. И спасибо, что оберегаешь ребенка нашей большой любви у себя в животе.

— Ребенок нашей большой любви? — усмехнулась я. — Джек Картер, ты не перестаешь меня удивлять.

— Это ты удивительная. И я чертовски сильно тебя люблю. Больше, чем что-либо еще в этой жизни. — Он наклонил голову и поцеловал мой живот. — И я обещаю, что буду хорошим отцом.

Я протянула руку и нежно погладила его по голове.

— Я знаю, что будешь.

Джек посмотрел на меня и усмехнулся.

— Я разговаривал не с тобой.

Улыбаясь, я шлепнула его по плечу и сказала:

— Тогда ребенок это знает.

— Перестань называть нашего сына просто ребёнок.

— А ты перестань называть нашего ребёнка сыном! А если это девочка, Джек? — Мои глаза расширились от этой мысли. — Черт, Джек. А если это и правда будет девочка?

Он закинул голову назад и громко расхохотался.

— Тогда я убью любого парня, кто посмеет приблизиться к ней до тех пор, пока она не съедет от нас. — Он перевел дыхание и продолжил: — Чего никогда не случится.

— Ух-х, — выдохнула я, прекрасно понимая, что если у нас родится девочка, Джек, скорее всего, будет сходить с ума каждый раз, когда она будет выходить из дома. Он взял мою руку и притянул её к своим губам.

— И если у нас родится девочка, Котенок, надеюсь, она будет выглядеть как её мама.

Мои глаза наполнились слезами.

— Глупые гормоны. Я что, теперь все девять месяцев буду плакать?

— Тогда я все девять месяцев буду вытирать твои слезы.

Я шмыгнула носом, гадая, как же получилось, что мне так повезло в жизни? Я знала, что мы спустились в ад и вернулись обратно, но сейчас это казалось таким далеким. У нас будет ребенок, и я не могла представить себе что-то более чудесное.

— Котенок? — Джек схватил себя за волосы и слегка дернул. — Думаешь, я буду хорошим отцом?

Я прижала руку к его груди.

— Конечно, будешь.

— Без сомнений?

— Никаких, — мягко сказала я, вложив в слова всё свое сердце, надеясь успокоить его.

— Откуда ты можешь это знать?

— Джек, я каждый день живу, окруженная твоей любовью. Глубокой, страстной, сильной. А также честной и искренней. Я знаю, ты будешь любить нашего ребенка. Неважно, какого пола он будет.

— Это точно! — выкрикнул он, потирая мой живот, словно это был живот Будды[25]. — Там находится маленький Картер. И я сделаю все, чтобы вы оба были в безопасности, под защитой и всем обеспечены. Это моя работа.

— Вот видишь? Я уже знаю всё, что ты только что сказал, — я положила руку на его ладонь и слегка сжала её.

Джек поднялся с пола, протянул мне руку и помог встать. Потом обхватил меня руками и крепко прижал к себе. Я буквально могла почувствовать любовь, что искрила между нами. Джек повел меня к постели, сел на кровать и раздвинул ноги, предлагая мне присесть рядом. Я уютно пристроилась между его ног и прижалась спиной к его груди, чувствуя сквозь одежду, как пришли в движение его мышцы, когда он заговорил:

— Когда ты планируешь переехать ко мне, Котенок? Я не могу смириться с тем, что ты находишься на другом конце страны. Я, черт возьми, схожу с ума, когда ты одна. Ты нужна мне. — Он нежно поцеловал меня в шею и плечо.

— Я знаю. Я найму грузчиков тогда, когда вернусь в Нью-Йорк.

— А что с твоей работой? Нора уже знает, что ты уходишь?

Я развернулась, чтобы посмотреть на него.

— Черт! Я забыла рассказать тебе. Нора сказала, что я могу работать в журнале как приглашенный фотограф. Я уже отдала ей свое заявление на увольнение.

— И что это значит? Ты все еще планируешь фотосессию с Маттео и Триной после рождения их ребенка?

— Да, мне только придется лететь в Нью-Йорк для этого. Мне просто будут приходить задания, которым соответствует моя квалификация, и если они меня заинтересуют, то я берусь за работу. Я не обязана соглашаться на все проекты. — Я пожала плечами. — Хотя сейчас, когда я беременна, я не знаю, хочу ли заниматься карьерой.

— Что ты имеешь в виду, Котенок? Ты хочешь сидеть дома с нашим сыном?

— Джек, перестань! — я захихикала и закатила глаза, хотя он и не мог меня видеть, потом я развернулась в его объятиях, чтобы быть лицом к нему. — Ну, я думаю, что да. Хочу сидеть дома. К тому же, я хочу быть там, где и ты, я хочу путешествовать с тобой столько, сколько это будет возможно.

Взглянув в его глаза, я желала, чтобы он увидел искренность в моем взгляде, после чего произнесла:

— Видишь ли, на меня снизошло озарение. Ты мой дом. Я не хочу быть там, где нет тебя. И я знаю, что это чувство станет крепче тогда, когда родится наш ребенок. Я хочу, чтобы наша семья была вместе так часто, как это только возможно. И если сейчас моя карьера отойдет на задний план, я спокойно это переживу.

Джек вскинул руку вверх, останавливая меня.

— Ты уверена? Ты согласна не работать? Я знаю, как сильно ты любишь фотографировать, и не хочу, чтобы на всю оставшуюся жизнь ты затаила на меня обиду. Я не собираюсь никуда отпускать тебя, поэтому не могу допустить, чтобы ты возненавидела меня.

— Я хочу сделать это. Это мой выбор. Я хочу, чтобы семья была у меня на первом месте, а ты… — я подавила всхлип, — … ты моя семья. Я не сказала, что больше вообще не буду работать. Просто не хочу работать сейчас. В списке моих приоритетов на первом месте ребёнок.

Джек выдохнул.

— Боже, Котенок, я хотел бы поспорить с тобой прямо сейчас. Я хотел бы сказать, что ты не права, что ты не должна оставлять любимое дело, но я слишком счастлив от тех чувств, которые всколыхнули во мне твои слова. Не потому, что ты хочешь оставить свою работу, а потому, что в целом мире нет больше никого, кроме тебя, кого бы я хотел видеть в качестве матери моего сына. И если это означает, что я должен проводить с тобой больше времени дома, в дороге, да где угодно… я согласен.

Потом он обхватил ладонями мое лицо, посмотрел прямо в глаза и произнес:

— Каждого мгновенья, проведенного с тобой, мне мало. Я всегда хочу больше. И я всегда буду стремиться получить больше.

Услышав это, я снова ударилась в слезы.

Чертовы гормоны.

Месяц спустя…

Через неделю после поездки в Сиэтл я наняла грузчиков, которые собрали наши вещи и вывезли их из квартиры. Прощаться не только с этой квартирой, но и с городом и друзьями, было чертовски тяжело. Я знала, мы будем продолжать общаться, но жизнь складывалась так, что дружба на расстоянии все же отличалась от того, когда вы можете увидеть друг друга в любое время.

К тому же я влюбилась в Нью-Йорк. Уехать отсюда оказалось намного сложнее, чем я ожидала. Я оплакивала потерю своего второго дома, города, который настолько сильно отличался от Калифорнии, но при этом занимал огромное место в моем сердце. Слезы потекли по моим щекам, и вовсе не потому, что я была беременна.

Ну, если только чуть-чуть.

Грузчики привезли наши вещи к складу недалеко от дома бабушки и дедушки, и мы все по очереди укладывали коробки в арендованное помещение. Джек строго-настрого запретил мне что-либо поднимать, если только это не было супер легким. Поэтому я проводила большую часть дня, наблюдая, как остальные таскали наши вещи. И в такие моменты я чувствовала себя полной задницей.

Так как Джек уже поселился в своей старой спальне в доме бабушки и дедушки, я решила присоединиться к нему, пока мы не найдем себе собственный дом. Было трудно найти подходящий дом, пока я была в разъездах с Джеком и посещала все его домашние игры на новом стадионе.