Сидя за своим рабочим местом, я корпела над фотографиями, которые сделала совсем недавно. Нора, мой босс, хотела представить одну из моих работ в номинацию на престижную в среде фотографов премию. Но когда я посмотрела на разложенные передо мной фотографии, я поняла, что не смогу выбрать одну.

Как обычно, я много сил вкладывала в свою работу и не могла больше смотреть на то, что было запечатлено на фотографиях. Я видела эмоции и чувства, которые не мог передать объектив моей камеры.

Когда я смотрела на фотографию, на которой пожилой мужчина отчаянно цеплялся за покрытого грязью и кровью ребенка, я видела сотни других людей таких же отчаявшихся и грязных, не попавших на этот снимок. В кадре не было видно ни полуразрушенных домов в груде обломков, ни их владельцев, на лицах которых застыло выражение ужаса, пока они напрасно пытались разобрать завалы. На территории протяженностью в несколько миль располагались школы, частные компании, жилые дома, которые сейчас были полностью разрушены, а это место больше напоминало зону боевых действий. Возможно, такое сравнение звучало банально, но оно наиболее точно описывало ситуацию. Мать-Земля иногда приносит ад на Землю. И я запечатлела этот момент на своих снимках.

Одно дело слышать о разрушениях в новостях или читать в газетах, и совсем другое видеть собственными глазами. Невозможно описать словами, что чувствуешь, когда под твоими ногами валяются осколки стекла и обломки чьего-то дома. Или когда видишь шок на лицах людей, потому что все их имущество превратилось в груду пепла. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной, как в тот момент, когда ко мне обратилась пожилая женщина и пожаловалась, что пропали все её семейные фотографии и реликвии. И я ничем не могла помочь ей, когда она от горя рухнула на колени и зарыдала. В первые несколько дней после стихийного бедствия на месте катастрофы было столько человеческой боли, что зачастую я просто не могла делать снимки. Мне было невыносимо просто смотреть на последствия этой трагедии, что уж говорить о тех, кому пришлось пережить её.

Возможно, такая черта моего характера не способствовала моей карьере, но мне не нравилось быть навязчивой. Я не относилась к такому типу фотографов, которые пихали камеры людям в лица и вторгались в их личное пространство, чтобы получить удачный кадр, который потом можно хорошо продать. Мне не приносило удовольствие фотографировать страдания других. После того, как я провела какое-то время с людьми, пережившими катастрофу, их горе оставило неизгладимый след в моей душе. И я не понимала, что хорошего было в том, чтобы передавать эту боль всем окружающим посредством фотографии.

Но потом в какой-то момент начинает происходить нечто магическое. Ты можешь почувствовать изменения в запыленном воздухе. Первоначальный шок проходит, и люди начинают собираться вместе самым непостижимым образом. Они становятся чем-то вроде одной большой семьи, и выглядит это очень трогательно. Теперь люди не страдают каждый сам над своей потерей, а объединяются вместе, чтобы не просто выжить, а стать сильнее, заручиться поддержкой друг друга. И испытать такое единение стоит всех ранее пролитых слез и пережитой боли.

Вот почему, выполняя очередное задание, я всегда стремилась найти красоту среди страдания и разрухи, мгновенья покоя и счастья, когда два близких человека видят друг друга живыми, хотя до этого считали погибшими, когда паника преобразуется в восторг, вот такие моменты я хочу фиксировать на пленке. Если посредством фотографии я могу передать свою надежду тем, кто уже отчаялся, то моя работа имеет смысл. По крайней мере, я выполняю её так, как сама хочу.

— Кэсси, зайди, пожалуйста, ко мне, — по телефону внутренней связи раздался голос Норы.

Я нажала на мерцающую красную кнопку на аппарате и сказала в ответ:

— Сейчас буду.

Я поднялась со своего рабочего места и посмотрела на коллег. Джоуи, парень, с которым я однажды ходила на свидание, когда мы с Джеком расстались, уехал несколько лет назад. Ему поступило выгодное предложение из его родного города, Бостона, и он ухватился за эту возможность. Джек даже захотел закатить вечеринку, когда узнал эту новость. Я не могла взять в толк, почему он так радовался? Ведь у него просто-напросто не могло быть конкурентов.

За последние пять лет в нашем офисе появилось много новых лиц, однако ритм работы не изменился. Пол гудел от энергии творческих людей, которые готовили макет журнала, создавали обложку, редактировали статьи. Мне нравилась моя работа, и мне нравилось жить в этом городе.

Я быстро постучала в кабинет Норы, прежде чем повернула ручку и открыла дверь. Нора жестами указала мне войти внутрь и сесть, пока прижимала телефон к своему уху. Я сделала так, как она просила, и стала терпеливо ждать. С тех пор, как я приехала в Нью-Йорк, чтобы принять предложение о работе в этом журнале, Нора всегда оказывала мне поддержку. Она поддержала меня, когда нам с Джеком пришлось столкнуться с обвинениями Кристалл и неблагоприятными последствиями её интервью. Она даже предложила сделать статью на полный разворот о наших отношениях, чтобы внести ясность в этот вопрос.

В конце концов, нам не пришлось прибегать к таким действиям, потому что бывшая лучшая подруга Кристалл Ванесса сделала всю грязную работу за нас. Ванесса дала эксклюзивное интервью журналу, где объяснила все детали плана Кристалл использовать ложную беременность, чтобы вынудить Джека жениться на ней. Моя репутация в глазах общественности улучшилась, и болельщики команды Джека перестали кричать мне в спину оскорбления и поливать меня грязью в Интернете. На самом деле, статья Ванессы оказалась лучшей рекламой наших с Джеком отношений, и я не перестану благодарить за это и Ванессу и Нору.

— Я получу их для тебя в конце дня. Спасибо, Боб.

Нора положила трубку телефона на базу, потом откинулась на спинку кресла и уставилась на меня.

— Ты уже выбрала фотографию?

Я поморщилась.

— Я сузила круг претендентов до пяти фотографий. Это лучше, чем было вчера, — сказала я, вспомнив о тридцати фотографиях, которые были разложены вчера на столе в конференц-зале.

— Боже, Кэсси, просто выбери одну! Я уверена, они все превосходные. Или возьми их домой, и пусть твой горячий муж сделает выбор за тебя, — сказала она и искренне улыбнулась.

У меня открылся рот.

— Я не стану просить Джека об этом! Скорее всего, он просто закроет глаза и ткнет пальцем наугад.

Нора прищурилась и посмотрела на меня.

— Именно это ты и сделаешь, если не определишься со своим выбором к концу дня.

— Хорошо. Я выберу фотографию, — сказала я с легкой обидой в голосе.

Нора поправила очки в тонкой оправе и стала смотреть на меня с загадочной ухмылкой на своем лице.

— Что ты задумала? — настороженно спросила я. — Почему ты так на меня смотришь?

Ухмылка на её лице преобразилась в широкую улыбку.

— Мне нужно, чтобы ты приняла участие в предстоящей тематической фотосессии.

Я удивленно склонила голову набок, так как знала, что для подобных съемок в журнале работали другие фотографы. У каждого фотографа была своя специализация. Кто-то отлично работал в студии на фотосессиях с моделями, но я не относилась к числу таких фотографов. Я предпочитала работать с естественным освещением в нестандартной обстановке, что в значительной степени отличалось от работы в студии.

— Какая-то местная модель? Кто? Почему я?

— Потому что это Трина.

Сейчас я улыбалась во весь рот. Трина была единственной из подружек игроков Метс, кто разговаривал со мной во время первого сезона Джека за команду. Когда мы познакомились, она встречалась с другом Джека по команде Кайлом. Она работала моделью и из-за съемок заграницей часто пропускала игры, но когда ей всё-таки удавалось прийти на игру, она была моим спасением.

— Мы будем снимать Трину? Это же здорово? И какая тема фотосессии?

Нора небрежно махнула рукой.

— Что-то типа «Из моделей в мамы на Манхеттене». Я еще не думала над деталями, но она точно будет участвовать в съемках, но при условии, что фотографом будешь ты.