По дороге заглянули к водокапу, где холодная вода изгнала последние остатки хмеля из буйных голов. Затем группа продолжила свое движение, окольными путями пробираясь к старой части выработок.

Неожиданно сзади донесся звук, которого все они так опасались сейчас услышать: глухой топот многих ног и голоса.

— Змеичи! — распознал чужую речь один из рудокопов, шедших в хвосте отряда. Маленький отряд на мгновение замер.

— Бегите, мы их задержим, — после секундного молчания донеслось из арьергарда.

Джесси, оба ребенка, Лэйса и Гьеф, стараясь не шуметь, бросились вперед, а оставшиеся притаились в засаде.

Дважды свернув и проползя в узкую щель между завалом и кровлей выработки, беглецы вновь оказались в широком штреке. За это время Лэйса непонятным для себя образом отстала от группы — все остальные, даже старый Гьеф, хотя и не бежали, но почему-то умудрялись двигаться быстрее неё. Сказывалась недостающая ей сноровка. Джесси на ходу обернулась к ней:

— Эй, женщина, твою мать, не отставай! Кстати, откуда ты вообще взялась? — манера девушки разговаривать была немного грубоватой, но к незнакомым людям она всегда относилась с подозрением.

Лэйсе пришлось пробежаться, чтобы догнать Джесси и пойти вровень с нею.

— Я — девушка Мартьена, — ответила дочь альдийских королей, легко озвучивая уже ставшую привычной «легенду». — Меня зовут Лэйса. Я здесь впервые… поэтому и отстаю.

— Впервые… жёстко… — с досадой протянула Джесс, но затем добавила. — Но раз уж ты девушка Мартьена, придётся за тобой присмотреть. Я ему почти племянница, — пояснила она. — Они с моим покойным отцом были названными братьями.

Такая форма родства показалась молодой женщине несколько ненадёжной, но она сочла за благо промолчать. Джесси тоже больше не заговаривала, и все пятеро вновь пошли в полной тишине, стараясь двигаться как можно быстрее.

Но через некоторое время сзади опять раздался шум, производимый быстро движущимися людьми.

— Вот пёс! — тихо, почти неслышно, ругнулась Джесси, затравленно озираясь по сторонам — в поисках места, куда можно было бы спрятаться. — Дерьмо собачье…

Спрятаться было некуда — по обе стороны штрека шли гладкие стены.

— Я поговорю с ними, — принял решение Гьеф. Скинув с плеча котомку Мартьена, он сунул её в руки Джесс и, отметая всякие возражения, добавил, — Меня они не тронут. Идите вперед… С тобою дети! Живо! — последние слова относились к не желавшей оставлять старика одного Джесси и оказались единственно верным аргументом — девушка послушалась и побежала по штреку вслед за остальными.

Поравнявшись с Лэйсой и детьми и вместе с ними достигнув первого же ответвления — узкого полузасыпанного лаза, — Джесси первой нырнула туда. Мальчик, ловкий и подвижный как ящерица, мгновенно последовал за ней.

— Быстрее! — коротко и зло кинула горнячка чуть замешкавшимся Лэйсе и младшей девочке, — по-видимому, уставшей, и тоже начавшей отставать. — Быстрее, мать вашу, иначе отдохнем на том свете!!!

Однако двигаться быстро здесь было сложно — из-за низкой кровли приходилось сгибаться в три погибели, а под ногами постоянно попадались камни, набивавшие болезненные синяки. Наконец все четверо (Лэйса последняя) проползли через самый низкий участок, пробежали несколько шагов по более-менее высокому коридору — и, в очередной раз свернув, вместе с мелкими камушками скатились по почти отвесному колодцу вниз, на другой уровень…

— Джесс, куда мы идем? — обратился к сестре дотоле молчавший мальчик. В его голосе была слышна тревога.

— В Тупики Смерти, — через мгновение отозвалась та.

Лэйса почему-то вздрогнула, услышав эти слова, — а младшая из сестёр испуганно вцепилась в руку старшей.

Эта часть рудников была одной из самых древних, поэтому там часто случались обвалы — старые выработки получили свое мрачное название не случайно. Однако богатые золотые жилы здесь по каким-то неведомым причинам так и не были выработаны до конца, и отдельные рисковые люди, презрев опасность попасть под обвал, все же работали в этих местах. Иногда их риск окупался…

Если бы Мартьен был сейчас с ними, он обязательно предложил бы другой маршрут. Молодой человек и сам когда-то пробовал отбивать руду в этих местах, поэтому мог понять отчаянных рудокопов. Но после того, как несколько его друзей погибли в этих выработках под обвалом, он старался бывать в Тупиках Смерти пореже.

Путь и впрямь стал опасным. В некоторых местах кровлю подпирали деревянные стойки — но и они не всегда спасали ее от обрушения. Однако по их угрожающему поскрипыванию хотя бы можно было судить о медленном опускании пласта — в тех случаях, когда оно действительно было медленным, а не случалось вдруг, неожиданно…

У них оставался теперь единственный источник света — одна горевшая свеча, которую держал в руках мальчик, умудрявшийся не погасить её, даже скатываясь в колодец. Путь усложнился, и Джесси, незаметно превратившейся в главу отряда, пришлось замедлить шаг. Она велела всем быть внимательнее и стараться не отставать, затем забрала у брата свечку и осторожно двинулась вперёд, отыскивая дорогу между завалами.

…Через некоторое время петляющая между упавшими плитами, хлюпающая местами по грязи и с трудом протискивающаяся в щели между камней дорога вывела беглецов в просторный зал. Джесси, тихо дунув на свечку, которую несла в руке, потушила ее, — но темнее от этого не стало: зал был освещен непонятно откуда льющимся слабым светом, — не имеющим, впрочем, ничего общего с дневным.

— Это — Зал Мёртвых, — негромко пояснила молодая горнячка, повернувшись в сторону Лэйсы. — Здесь в стенах много светящейся породы… поэтому тут всегда светло. Но живым нельзя здесь долго находиться. — С этими словами девушка решительно направилась к противоположной стене. Остальные последовали за ней.

Теперь Лэйса обратила внимание на застывшие в неподвижности смерти тела, расположенные в нишах вдоль стен. Они находились в усыпальнице!

Джесси, тем временем уже достигла противоположной стены. Опустившись на колени возле одной из ниш, она что-то горячо шептала, обращаясь к неподвижно лежавшему там телу. Приблизившись, Лэйса услышала ее слова:

— Бессонный, дедушка, помоги! Останови их, пожалуйста!..

Тот, к кому она обращалась, был давно и несомненно мёртв, — но выглядел как живой. Обрывки истлевших лохмотьев, покрывавшие вытянувшееся в смертельном покое тело со скрещенными на груди руками, не умаляли величественности того, кого жившие под землёй люди почтительно называли Бессонным, связывая с этим именем множество преданий и легенд…

Никто не знал, кем был Бессонный, как его звали при жизни, когда и как нашел он здесь свою смерть, — но когда прадеды нынешних рудокопов пришли в эти места, он уже лежал здесь, в Зале Мёртвых, внушая страх и преклонение своим величественным нетленным видом. Особые условия пещеры со светящимися стенами, пагубные для живых, способствовали тому, что тела умерших здесь не поддавались разложению, и впоследствии горняки поместили сюда тела еще нескольких людей, — из тех, кто, по общему мнению, заслужил этой высокой чести. Но тот, кто был погребен здесь первым и лежал в природной усыпальнице уже несчетные годы, по-прежнему считался среди них кем-то вроде духа подземелий; покровителем тех, кто относился к нему с должным уважением. А те, для кого рудники стали вторым домом, с любовью называли его дедушкой, искренне веря в то, что он был их далеким прародителем, и возводя к нему свой род. Считалось, что Бессонный — который, как следовало из его имени, бдит денно и нощно, и которому ведомо все, что происходит под землёй, — никогда не обидит тех, кто искренне любит пещеры и соблюдает законы подземелья, и напротив, — сурово покарает тех, кто совершит здесь какое-либо преступление, или отзовется о рудниках пренебрежительно. И этой своей наивной вере подземный люд находил множество самых невероятных подтверждений…

Легко прикоснувшись напоследок к плечу покойного, Джесси поднялась с колен, и беглецы двинулись дальше — здесь, в Зале Мёртвых, их не тронули бы даже сейнийцы, для которых было мало чего святого, — но задерживаться в светящейся пещере означало обрекать себя на медленную и верную смерть…