С точки зрения науки мир напоминает старую книгу, в которой утеряны первые и последние страницы, в результате чего не ясно ни ее начало, ни ее конец. Таким образом, научное мировоззрение есть познание частного, а не целого. Наука знакомит нас с состоянием отдельных составных частей мира, а не с цельным образом всего мира. Научный взгляд на мироздание подобен тому, как если бы люди стали познавать слона на ощупь в темноте: тот, кто потрогает его за ухо, подумает, что слон похож на веер; потрогавший ноги слона сравнил бы его со столбом, а познакомившийся с его спиной представил бы это животное в виде некоего ложа.

Еще одним недостатком научного мировоззрения в качестве основы для идеологии является то, что оно неустойчиво с теоретической точки зрения, то есть в плане отражения сущего в том виде, в каком оно есть, а также в плане обеспечения веры в реальность бытия. Согласно научному взгляду, образ мира ежедневно меняется, ибо наука основана на гипотезе и эксперименте, а не на ясных и первичных рациональных принципах. А ведь гипотезы и экспериментальное их подтверждение обладают преходящей ценностью. Именно поэтому научное мировоззрение неустойчиво и не может служить основой веры. Вера требует такого фундамента, который был бы более прочен и не подвержен колебаниям, а еще лучше – относился бы к вечности.

В силу ограничений, которые неизбежно создают для науки ее инструменты (гипотеза и эксперимент), научное мировоззрение не может ответить на целый ряд основных вопросов миропознания, на которые обязательно должна отвечать идеология:

Откуда появился мир и куда он идет?

В какой точке и на каком этапе бытия мы находимся?

Есть ли у мира начало и конец во времени и пространстве?

Гармонично ли в целом бытие или нет, справедливо или абсурдно, уродливо или прекрасно?

Господствуют ли в мире необходимые и неизменные правила, или же таких правил нет?

Является ли бытие чем-то живым и одушевленным или, наоборот, оно суть мертвое и неодушевленное, а существование человека являет собой всего лишь случайное исключение?

Подлежит ли сущее уничтожению?

Возможно ли оживление уничтоженного?

Возможно ли абсолютно точное повторение мира и истории по прошествии миллиардов лет?

Единство или разнообразие является на самом деле господствующим в мироздании?

Разделяется ли мир на материальный и нематериальный; составляет ли материальная часть лишь небольшой элемент всего мира?

Можно ли считать мир направляемым и видящим, или же он слеп?

Находится ли мир в состоянии торговли и обмена с человеком?

Можно ли утверждать, что на добрые и неблагочестивые поступки человека мир реагирует добром либо злом?

Существует ли после этой тленной жизни еще одна вечная жизнь?

Таких вопросов можно привести еще огромное множество.

Пытаясь ответить на все эти вопросы, наука сталкивается с тем, что ей неведомо, ибо не поддается эксперименту. Наука отвечает только на частные, ограниченные вопросы, но не способна воссоздать полную картину мира. Поясним этот вывод на примере.

Человек может иметь четкое и подробное представление об одном из районов Тегерана, может даже по памяти нарисовать схему расположения улиц, переулков и домов в этом районе; другие люди столь же подробно знают свои районы города. Если сложить их знания, то можно получить полную информацию о городе. Но разве допустимо говорить, что мы полностью и со всех сторон узнали наш город? Сложится ли у нас полная, исчерпывающая картина? Узнаем ли мы, какую геометрическую фигуру напоминает площадь, занимаемая городом? Похож ли город на круг, квадрат, лист дерева (и какого дерева)? Как связаны между собой отдельные районы? Каковы автобусные маршруты, соединяющие между собой несколько частей города? Красив ли в целом Тегеран или нет? Обо всем этом мы не сможем узнать, исходя из подробных, но не цельных сведений.

Если же мы поставим перед собой задачу получить информацию по указанным выше вопросам, в частности, о форме города и его общем виде, нам следует сесть в самолет и окинуть этот город одним взглядом сверху.

Поэтому можно сказать, что наука не способна ответить на самые основополагающие вопросы, стоящие перед мировоззрением, так как она не имеет общего представления о совокупном строении мира.

Таким образом, ценность научного мировоззрения ограничивается собственно научно-технической стороной, не распространяясь на теорию, тогда как основа идеологии должна иметь именно теоретическую, а не практическую ценность.

Теоретическая ценность науки заключается в точном отражении реального мира. В то же время познавательная и техническая ее ценность состоит в том, чтобы, точно или не совсем точно отражая мир, дать человеку практические силы и привести его к нужному результату. Нынешнее промышленное развитие свидетельствует о познавательной и технической ценности науки.

Одной из наиболее удивительных особенностей положения науки в современном мире можно считать то, что по мере увеличения ее технической ценности теоретическое значение науки уменьшилось. Те, кто смотрит на этот процесс со стороны, полагают, что прогресс науки с точки зрения улучшения человеческой морали и создания уверенности в реальном мире (который полностью совпадает с тем, что говорит о нем наука) идет параллельно с практическими успехами данной сферы человеческого знания – а эти успехи нельзя отрицать, – те, кто полагает так, ошибаются, ибо на самом деле все обстоит наоборот.

Из сказанного становится понятно, что идеология нуждается в особом виде мировоззрения, которое:

1) отвечало бы на основные вопросы миропознания, относящиеся ко всему миру, а не к его части;

2) обеспечивало бы человеку надежное, устойчивое и вечное, а не временное и эфемерное познание;

3) давало бы такое представление о сущем, которое имело бы ценность с точки зрения теории и глубинного отображения мира, не будучи только научно-техническим.

Очевидно, что научное мировоззрение, хотя и обладает всеми другими преимуществами, тем не менее не соответствует этим трем условиям.

Для философского мировоззрения не свойственна точность и конкретность научного познания, однако оно обладает определенными преимуществами по отношению к последнему, будучи основанным на совокупности ясных, неоспоримых, логически доказуемых принципов и обладая, кроме того, универсальностью и полнотой. Так, в нем нет неустойчивости и изменчивости, которые наблюдаются в научном мировоззрении. Оно шире, чем научная теория.

Философское мировоззрение отвечает на все те вопросы, которые составляют основу различных видов идеологии. Это мировоззрение дает нам образ мира во всей его полноте.

И научное, и философское мировоззрения являют собой прелюдию практического действия, однако осуществляют они эту функцию по-разному. Научное мировоззрение дает человеку способность изменять природу, наделяя его властью над нею, дабы он смог использовать ее в соответствии со своими целями и желаниями. Философское же мировоззрение определяет само направление деятельности и жизненный выбор индивида. Оно влияет на подход человека к миру, определяет его позицию в мире, формирует его воззрение на бытие и мир, дает ему идеи или отнимает их, придает нашей жизни смысл или ведет нас к абсурду и небытию. Поэтому мы и говорим, что наука не способна дать человеку такое мировоззрение, которое служило бы основой идеологии, тогда как философия может это сделать.

Если любое общее мнение о бытии и мире принять за философское мировоззрение, абстрагируясь от его источников (в частности, от того, основано ли оно на сравнениях, аргументах и доводах либо на откровении о другом мире), то в данном случае религиозное мировоззрение следует рассматривать как часть философского. У этих двух видов мировоззрения общая сфера действия, что отличает их от научного мировоззрения.