Она кивнула на камин.

— Хочешь огонь разожжем?

— А можно? — откровенно удивился некромант, с опасением посматривая на камин. Потом оглянулся и, привстав в кресле, улыбнулся и взмахнул рукой. Едва заметная волна магии пронеслась по комнате, касаясь свечей и замирая на них трепетными язычками пламени, которые как-то сразу добавили странного уюта в комнату, — А вот за камин я опасаюсь.

— Красиво, — оглянулась Дина, — а по поводу разрешения не беспокойся, в этом доме можно все. И когда я говорю все это не фигура речи, — немного грустно улыбнулась она. — Ограничения, запреты и правила это не для семейства Крахх.

— Наконец то ты это поняла, — хрипловатый, но от этого не менее чарующий голос прозвучал за спиной Дины, и из полумрака холла на Салема выступила копия Дины, только продуманно раздетая и в тщательно нарисованном макияже. Если бы девушка так красилась она точно была мечтой темного колдуна. От матери Дина взяла резкие черты лица и черные волосы. Глаза же у старшей Крахх были не такими как у дочери, видимо там уже отметился отец.

— Меня зовут Летиция Крахх, — обронила готесса и проплыла в сторону кресла, впечатывая в ковер высокие, тонкие каблуки.

— И что же за сопровождающие у моей дочери, которая появилась дома спустя… сколько Деменция?

— Пять лет, — напряженно ответила Дина встав.

— Пять лет, — кивнула подтверждая Летиция, обходя дочь и каким то кошачьим движением падая в кресло. Оттуда она с интересом уставилась попеременно то на дочь, то на Салема, то на Гари, стоящего в углу и так и не откинувшего капюшон.

Салем улыбнулся, оценивая и формы, и раздетость старшей Крахх. Формы были хороши несмотря на возраст, Летиция была старше Карайна раза в два.

— Салем Карайн, польщен знакомством, — некромант привстал, опираясь на посох, который мягко освещал комнату красноватым светом рубина в навершии, и, чуть поклонившись, опустился обратно в кресло, — Гари, подойди и поздоровайся, — скелет шевельнулся, подходя ближе и откидывая капюшон. Остановившись возле кресла Летиции, он поклонился и, взяв женщину за руку, коснулся ее ладони несуществующими губами. Выпрямившись, он отошел к хозяину и остановился за спинкой кресла.

— Очарована, — пропела Летиция хищно улыбаясь молодому человеку. — Деменция, я смотрю что ты научилась заводить приятные знакомства. Я ведь правильно понимаю, господин Карайн, что вы имеете отношение к благородному искусству некромантии?

Дина так и застыла рядом с креслом матери, не зная куда ей лучше сесть. Диван был далеко, а тяжелые резные стулья были неподъемны для девушки. Позвать на помощь Гари или бродящего где то Генри, растерянная девушка не додумалась. Годы вдали от любимой семьи заставили подзабыть какими непредсказуемыми бывают поступки матери.

— Именно, мадам, — Салем улыбнулся и, оглянувшись на Гари чуть шевельнул рукой. Скелет кивнул и, через несколько секунд, вернулся с одним из стульев, который поставил между креслами, оставаться наедине со старшей Крахх, которая слишком прямолинейно на него смотрела, Карайн опасался. Если бы Дина могла читать его мысли, то могла бы уловить разрозненные, но довольно красочные ругательства, которые сейчас кружились в голове некроманта, до которого наконец-то дошло куда он попал, но внешне, Салем был мил и приветлив.

Когда девушка села, Карайн подался вперед и, будто случайно провел по ее руке, поднимая ткань рукава и касаясь пальцами голой кожи выше перчаток. Первый раз прикосновение некроманта несло хоть какую-то информацию, кроме ощущения прохладного касания. «Мы по делу. Говорим и валим.» Судя по эмоциям, которые мерцали на заднем плане, Салем был раздражен и начинал злиться. Через мгновение ощущение мыслей некроманта исчезло, оставив после себя кофейное послевкусие.

— Порадуй меня, Деменция, и скажи, что ты привела в дом этого молодого человека, чтобы он тоже вошел в семью.

Жест Салема Летиция интерпретировала по своему, но смотреть взглядом голодной кошки не перестала.

— Нет, мама, — Дина покачала головой. — Я не могу тебя порадовать. Это мой коллега и друг, я прохожу практику в Страже и мы расследуем преступление. Я хотела получить консультацию. По родственному так сказать. Мы нашли эту вещь, она может быть вам с отцом знакома, — начала открывать завернутую в платок летучую мышь девушка.

— Вот как, — Летиция пренебрежительно дернула уголком идеально прорисованного рта. — Ты в числе тех, кто устанавливает запреты, вот как. И с какой стати, мне помогать? Ты даже не сочла нужным хоть раз мне позвонить за пять лет! А теперь ты хочешь помощи в определении, что это за… — глянула она в платок, — сакральная мышь Ракоши?

— А ты не догадываешься почему я это сделала? — прошипела Дина сжимая в кулаке предмет их интереса. — За пять лет можно было бы догадаться!

— Я хотела как лучше, истеричка малолетняя!

— Ну хватит! — Дина подскочила и кинулась к двери. — Папа! Папа! Проснись и спускайся немедленно! Папа!

. — Деменция, успокойся. — Летиция глухо застучала каблуком по ножке кресла. Он давно проснулся — как же такое событие дочь явилась домой. Ты же помнишь, как твой отец следит за приличиями. Не может же он прийти не накрасив лицо, а годы идут знаешь ли. Теперь на это надо больше времени.

Деменция все еще тяжело дыша и посверкивая глазами, уселась обратно на стул и в упор уставилась на мать, отчего невозмутимая дама даже растеряла часть своей пренебрежительной уверенности.

— Мадам, — голос Салема, вкупе с уже виденной Диной многообещающей улыбкой, звучал как елей, но взгляд и чуть напряженная поза его обладателя говорили о том, что он не собирается расслабляться в этом доме ни на секунду. — Увы так получилось, что мы действительно работаем над делом и нам действительно необходима ваша помощь, — Карайн пытался вспомнить, хотя бы приблизительно, что это за мышь и что это за Ракоши, но в голову не лезло как на зло вообще ничего.

— Господин Карайн, я могу называть вас по имени? Так вот, Салем, мой муж торгует предметами искусства и полезными в жизни аксессуарами. И наши покупатели… это и наши друзья. А подчас руки закона так грязны, а люди так предубеждены к ним… вы должно быть понимаете…

— Мама! В этом случае тут крадут детей! Нагло и цинично! Ты хочешь сказать, что твои друзья могут убивать детей?! — Дина похоже не умела спокойно реагировать на мать. Она привстала опять на стуле и теперь грозно сверкала глазами.

— Минци… Что ты так шумишь? — из темноты к ним вышел еще один представитель семейства Крахх. Мягкий, спокойный голос, с нежностью произнесший детское имя Дины, мог бы принадлежать какого нибудь папе с открытки, в мягком свитере и с открытой улыбкой. Тот же, кто вышел на свет был мягко говоря не похож на нарисовавшийся образ. Лицо вошедшего украшали колечки, проколы, гвоздики… крылья носа, брови, даже скулы были украшены. Уши можно было не упоминать, они чуть ли не звенели. На каждом пальце руки красовалось по кольцу, а одежда главы семьи представляла собой помесь между кожанными украшениями и ремнями — широкий ошейник плавно переходил в кожаные рукава опутывая белую рубашку сложной вязью ремней. Широкая улыбка адресованная дочери показала еще и два наращенных длинных зуба на месте обычных клыков. Подведенные глаза и белое лицо с черными губами можно было даже не упоминать.

Хотя его можно было испугаться, в отличии от изысканной раздетости его жены, в его руки Дина почти кинулась.

— Папа!

— Минци, ты могла бы заезжать чаще. Твои письма были удручающе скудны.

— Я по делу, папа, — умерила пыл Дина возвращаясь на стул и тут же по детски ябедничая. — А она не хочет мне помогать!

Крахх мягко скользнул к креслу, где сидела жена и спокойным тоном, приказал:

— Летиция, место.

Готесса поспешно встала уступая место мужу, да и вообще выглядела присмиревшей и несколько подобострастной. Когда муж сел, она опустилась на ковер, садясь у его ног. Для Дины такое положение дел было похоже нормальным.