Белава вынырнула из видения, не спеша возвращаясь к действительности. Вновь дорога пролегла под копытами Златы серо-желтой пыльной лентой, набрали сочности цвета вокруг, обрели четкость голоса двух мужчин, разговаривающих в пол голоса. "Они думают, я сплю", — мелькнула мысль, но опровергать это не стала. Девушка думала о том ощущении, когда сила заструилась по телу, закрывая в мягкий теплый кокон. Она вновь прикрыла глаза, отпуская теплый поток, управляя им. И вновь очертания пейзажа размылись, и голоса утонули в вязкой тишине кокона…

— Спите, — шепчет девочкам матушка, — да хранят ваш сон Великие Духи, мои доченьки.

Потом ненадолго замирает над маленькой Беловой и смотрит так же, как смотрела прабабушка. Взгляд матушки немного пугает малышку, потому что ее глаза будто смотрят сквозь девочку, но она не успевает заплакать. Матушка целует дочь и выходит из светелки. Вскоре Белава слышит, что Любава уснула и вылезает из своей теплой уютной кровати, встает на цыпочки и крадется к двери, приоткрывает ее и слушает. Снизу доносятся голоса. Это разговариваю т прабабушка и матушка. Девочка выскальзывает из светелки и начинает спускаться по лестнице.

— Ты должна быть осторожна, Всемилушка, — говорит прабабушка. — Не собирай силу пока, не колдуй.

— Все так серьезно? — спрашивает матушка.

— Я не знаю, внученька, — вздыхает прабабушка. — Мне надо разобраться. Пять лун назад пропал Прибыша, пять лет назад пропала Светислава. Не могу сыскать и Галку. Будто веточки с нашего дерева опадают.

— А другие чародеи? — спрашивает тихо матушка.

— Я проверяла, никто не пропал. Погибли двое, но их тела нашли. Один в болоте утоп. Каждого след найти можно, только наши сродники исчезают бесследно. Не зря, видать, Белавушка родилась, ох, не зря.

— Белава… — в голосе матушки ужас.

— Отведи к чародею ее скорей, — снова говорит прабабушка, но матушка вдруг вскакивает и говорит так громко, что Белава закрывает ушки:

— Не отдам, не отдам ее! Коли силы никакой не получит, так обычной и проходит.

И девочке становится страшно. Она закрывает глаза ручками, но остается и слушает дальше, как матушка спорит с прабабушкой.

— Опомнись, Всемила, — повышает голос гостья, — придет пора, а она не в силе. Не для того такой дар дан нашему роду Великими Духами, чтобы мы его прятали.

— Нет! Не отдам свою дочь! Сама говоришь, что с нашего древа ветви рубят. Чтобы и моя дочь сгинула? Ни за что! — уже кричит матушка, и девочка с ужасом понимает, что Всемила будет плакать. Мамины слезы, это всегда так страшно…

— Внучка!

— Уходи! — кричит матушка. — Уходи, бабушка! Не отдам я Белаву, спрячу. Не будет она чародейкой, никогда. НИ-КОГ-ДА!

— Всемила…

Но прабабушка вдруг затихает. Белава слышит, как она идет к двери, та скрипит и захлопывается. Прабабушка ушла. А мама начинает плакать. Страшно, с громкими всхлипами, будто рыдает над покойником. Потом снова скрипит дверь, и матушкин голос стихает.

Девочка бежит вниз, чуть не оскальзываясь на ступеньках, встает за дверью, не решаясь выйти и обнять матушку. А та продолжает рыдать, сидя на крыльце, и Белава вздрагивает от каждого нового всхлипа. Ее личико перекашевается….

— Матушка, не плачь!

— Что ты, Белавушка? — оба мужчины обернулись на вскрик.

Белава подняла голову и поняла, что взор застилают слезы. Она некоторое время пыталась справиться с рыданиями, пока видение не отступило и не притупилось забытое горе маленькой девочки. Девушка наконец взяла себя в руки и попыталась улыбнуться.

— Что случилось? — с тревогой спросил Радмир. — Тебе что-то приснилось?

— Или привиделось? — тут же заинтересовался Дарей.

— Я сумела уловить выплеск силы, который идет при видении и, — она сглотнула, — и все вспомнила.

— Вспомнила? — не понял воин.

— Про Хвалену? — уточнил чародей. — Разве ты еще не все увидела?

— Я подумала, что не просто так матушка испугалась и захотела увидеть, что было еще во время бабушкиного гостевания.

— И что?

— Она еще тогда поняла, что пропадают наши сродники. — ответила ученица. — Пришла матушке сказать, чтобы она силой не наполняла себя и не колдовала. Сама же хотела все узнать и вернуться. А тут у меня святомиров дар обнаружился. После этого матушка и испугалась за меня по настоящему. Не ее это сила во мне. Да и сама тогда от дара своего отказалась, видать.

— Хвалена… — Дарей грустно вздохнул. — Всегда умной бабой была. Что ж не сказала-то никому? Я бы всегда ей помог…

— Мастер, вы… вы любили мою прабабушку? — ошарашено спросила Белава, уловив затаенное во взоре учителя каким-то чисто женским шестым чувством.

— Что? — чародей вскинул голову, посмотрел на девушку, но ничего не ответил.

— Это сколько же уже пропадают чародеи жизненной силы? — изумился Радмир.

— Я прабабушку пятнадцать лет назад видела, она говорила про какую-то сродницу Светиславу, что за пять лет до этого пропала. Еще двоих называла. Двадцать годков уже получается, — ответила девушка.

— И все незаметно так, — задумчиво произнес Дарей.

Они опять замолчали, обдумывая новую информацию.

На привал путники решили остановиться в пяти верстах от Затонухи, оставив переход на следующий день, чтобы не переходить гиблую реку в темноте. За морок не опасались. Дарей и раньше его не боялся, а Белава уже владела им. Так что Радмир тоже мог быть спокоен, он был под надежным присмотром двух чародеев. И все-таки в темноте Дарей решил на мост не соваться.

Они разложили костерок, и девушка занялась приготовлением ужина. Радмир с чародеем тихо разговаривали о чем-то. Девушка поглядывала на них, но не вмешивалась. С нее сегодня потрясений был достаточно, решила она. Тем более что-то важное ей все равно расскажут. Белава представила как ужасно было для Всемилы однажды обнаружить дочь, поднявшей взглядом к потолку яйцо. Ведь матушка все верно решила: нет чужого дара- нет силы. А нет силы, есть обычная жизнь. Никто и никогда не нашел бы ее, и сама девушка никогда бы не мечтала об участи чародейки. И вдруг у нее откуда объявляется дар жизненной силы, который Белава успешно использовала по мелочам. И в замужестве матушка просто хотела спрятать дочь. И пусть даже обучение началось, а в Ярополке Всемила увидела последнюю надежду. Выйдет замуж Белава и займется мужем хозяйством, а там и дети… Ярополк… Белава вздохнула, бросила взгляд на Радмира и снова вздохнула.

Добрый, заботливый и любящий ее Ярополк. И слово ему дала, и сдержать надо свое слово, иначе кто же поверит тому, кто раз обманул? Только вот… Белава вновь посмотрела на воина, и тот поднял глаза и, заметив ее взгляд, весело подмигнул. Девушка украдкой всхлипнула, и зачем мастер его позвал? Только хуже все стало.

— Ау, кашевар, — весело крикнул Радмир. — Ты чего застыла? Вспоминаешь как кашу варить или новую пакость придумываешь?

— Я тебе тараканов сушеных в кашу натолкаю, — беззлобно огрызнулась Белава.

— И как ты с этой язвой в одном тереме живешь, друже? — вопросил у чародея воин.

— Ты посмотри на мою голову, — ответил чародей, — у меня за этот год седины в пять раз больше стало, успокоительные зелья жбанами пью. А ты спрашиваешь как. — потом добавил таинственным полушепотом. — Изведет она меня, раньше струйкинского Водяного изведет.

— Мастер! — возмущенно воскликнула ученица, и мужчины рассмеялись.

После ужина троица долго сидела у мерцающего костерка, болтая ни о чем, чтобы скоротать вечер. Наконец чародей велел спать и первым лег. Радмир и Белава последовали его примеру. Девушка долго лежала с закрытыми глазами, но сон не шел. Она открыла глаза и сразу встретилась со взглядом воина, который смотрел на нее. Белава улыбнулась, и они, не сговариваясь, встали и подсели к затухающему костерку. Радмир подбросил в огонь сухих веток, и пламя весело затрещало, получив новую пищу. Мужчина и девушка какое-то время сидели молча.