— Значит, живых волков ты не видел…

— Нет.

— Ты увидишь, на этого зверя труднее всего охотиться. Псовые охоты длятся порой по нескольку дней, настолько он осторожен. А еще этот зверь быстроног. Поэтому я и охочусь по-своему. Главное, не упустить его. Убить с первого выстрела.

— Одной стрелы разве хватит? — удивился крестьянин.

— Посмотри-ка на эти стрелы, — сказал Землемер и показал ему свой колчан.

— Они у вас особые?

— Да. На волка я всегда беру с отточенным наконечником.

— Почему?

— Потому что она пробивает его толстую шкуру. А для зайца у меня просто дротик со свинцовым наконечником, чтобы его оглушить.

— Понятно. Значит, этих стрел достаточно, чтобы убить волка?

— Чаще всего да. А если не выйдет, у меня есть чем его добить, смотри, — ответил охотник, показывая острие одной из стрел.

Железо было смазано чем-то липким.

— Это яд? — спросил Агерик.

Землемер с улыбкой кивнул. Рядом с ним наготове лежал лук. В тетиву была вставлена стрела.

Агерик не взял с собой оружия. Он хотел просто посмотреть, как будет действовать охотник, и решить, сможет ли и он так же.

Вдруг вдали за деревьями что-то шевельнулось. Землемер пригнулся к земле и сделал крестьянину знак затаиться. Потом медленно взял стрелу и натянул тетиву.

Несколько листочков зашевелилось. И наконец Агерик увидел волка. Его бурый мех так хорошо сливался с осенней листвой, что молодой человек разглядел его только сейчас и залюбовался статной фигурой зверя.

Навострив уши и опустив хвост, волк обнюхивал землю, осторожно приближаясь к барану. Своими завораживающими янтарными глазами он высматривал другого хищника, который мог бы заявить права на добычу. Но похоже, рядом никого не было. Он подошел еще чуть ближе. Нерешительно. С опаской.

Это был великолепный зверь, длинноногий, с широкими лапами. Шерсть густая, мягкая, шелковистая. Взрослый волк, гордый и сильный, вполне возможно — вожак стаи, если только не одиночка, чем вполне можно было объяснить, почему он оказался на опушке леса один.

Агерик взглянул на охотника. Тот не шевелился. У него должны быть на удивление сильные пальцы и руки, раз он так долго может держать лук наготове и не двигаться. Сохраняя спокойствие и невозмутимость, Землемер нацелил на волка наконечник стрелы. Зверь отважился подойти к барану. Приблизившись к добыче, он огляделся по сторонам. Кругом царила тишина. Он обнюхал тушу, разок куснул, сделал шаг назад и оскалил клыки. По-прежнему никого. Он снова подошел и взялся за дело. Глухо урча, волк принялся драть баранью шкуру. Вскоре кожа была разодрана, и хищник запустил морду внутрь, чтобы поживиться мясом.

Теперь он был так поглощен трапезой, что совсем забыл об опасности. Но Землемер все еще ждал. Он мог бы выстрелить прямо сейчас и наверняка убил бы волка, но он хотел, чтобы зверь насытился и не стал убегать на полный желудок.

Агерик смотрел, затаив дыхание. Чавканье и хруст костей на зубах хищника, пожиравшего бедного барана, вызывали у него отвращение, и его поражало спокойствие Землемера.

Наконец, волк поднял голову. Его шерсть была в крови. Он совершенно успокоился. Поглядел на запад, старательно облизал морду и пошел в сторонку, отдохнуть. В это мгновение Агерик услышал щелчок тетивы. Рассекая воздух, свистнула стрела. Все произошло в один миг.

Волк коротко взвизгнул и покатился по земле, сбитый стрелой. Она попала ему точно в бок.

Агерик поднял голову, чтобы взглянуть на бездыханное тело зверя. Половина стрелы торчала из его бока. Вдруг волк шевельнулся. С трудом встал, пошатываясь и издавая жалобные стоны, сделал несколько шагов.

Но Агерик видел, что волк покорился судьбе. Он даже не пытался увидеть, откуда пришла к нему смерть. Не пытался вытащить стрелу. Не выл предсмертным воем. Он просто прошел несколько шагов. И в этих последних шагах были достоинство и благородство, которых крестьянин никогда не смог позабыть.

Наконец, волк тяжело рухнул в траву.

— Алеа Катфад, очнись!

Девушка медленно открыла глаза. Было еще темно, но она различила лицо Эрвана, державшего один из последних факелов. Магистраж улыбнулся ей. Потом наклонился и поцеловал в губы.

— Идем! — затараторил Мьолльн, стоявший позади юноши. — Уходим! Скорее отсюда, не могу больше! Господин Эрван, помогите моей маленькой метательнице камней встать, вот так, и не будем терять ни минуты, нет, ни одного мгновения!

Еще немного, и Мьолльн был готов взорваться. Конечно, он беспокоился за свою подругу, но уже не мог выносить темноту и духоту.

— Как ты, сестренка? — спросил подошедший Тагор.

— Все хорошо, — ответила Алеа, потирая лицо.

У нее страшно болела голова, но она попыталась встать. В темноте сделать это было еще труднее. Эрван взял ее за руку и помог удержаться на ногах. Она глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя, но ее ноги пока плохо слушались, а раненые руки сильно болели.

— Идем, — все-таки сказала она.

Ей самой не терпелось уйти из этой пещеры, и она догадывалась, что все думают точно так же — будь то туатанны или Воины Земли, взрослые или дети. Они снова двинулись в путь, и Тагор скомандовал своим воинам выступать.

Пещера все сужалась, шаги гулко отдавались в темноте.

— Сколько человек мы потеряли? — спросила Алеа у Эрвана, шагавшего рядом с ней.

— Только троих.

— Это уже слишком много! — воскликнула Алеа. — Я не должна была вести людей этой дорогой.

— Мы потеряли бы гораздо больше, если бы не ты, — возразил Эрван. — Тебе не в чем себя упрекать, все здесь тебе благодарны. Скажу больше, они все тобой восхищаются. Большинство из них никогда не видели друидической магии, а твоя еще более поразительна!

— Лучше бы я поразила их своей мудростью, чем этим ужасным зрелищем! — горько посетовала Алеа, склонив голову к магистражу.

— Что до меня, я восхищаюсь тем и другим, — с улыбкой ответил тот.

Алеа прижала к себе руку Эрвана. То, что он рядом, как никогда, придавало ей силы и бодрости духа, помогало примириться со своей судьбой и легче принять те испытания, на которые она обрекла остальных. Когда он был с ней, она меньше боялась того, что ждало ее впереди.

— Ты сейчас назвал меня Алеа Катфад? — проговорила она.

— Так тебя зовут, — ответил Эрван.

— Да, это мое имя. Ты первый, кто вспомнил об этом.

Вдруг раздался испуганный крик Мьолльна. Ему не терпелось поскорей выбраться наружу, и он шагал во главе колонны рядом с Фингином.

— Что случилось? — встревожился Эрван и ускорил шаг.

Фингин и Мьолльн остановились. Сейчас они стояли рядом и разглядывали нечто, лежавшее впереди на земле.

Алеа и Эрван подошли к ним и поняли, что так напугало гнома. Череп дракона. Огромный, длинный и плоский череп, наполовину ушедший в землю. Весь лоб до самых глазниц был покрыт шишковатыми наростами.

— Мьолльн, этот дракон уже давно мертв, я не думаю, что он может причинить нам зло. Идем же!

Мьолльн подошел ближе, наклонился над черепом, помедлил, потом вырвал один зуб. Затем поднес его к факелу Эрвана, восхищенно присвистнул и положил в карман. После этого он снова пошел вперед. За ним, улыбаясь, двинулись остальные.

Пятьсот человек один за другим безмолвно прошествовали мимо останков. Один молодой туатанн заметил, что им повезло, что они повстречали всего лишь летучих мышей, а не такое чудовище.

Так шли они долго, потеряв счет времени, усталые и голодные. Казалось, гора никогда не кончится.

Вскоре остался всего один факел в начале колонны. Фингин с грехом пополам пытался повторить то, что сделала Алеа, но такого яркого света у него не получилось. В темноте можно было различить только силуэты двух-трех человек, идущих впереди. Во главе строя осторожно шагали Фингин и Мьолльн, ощупывая руками стены пещеры, а ногами — почву.

И вдруг, когда все уже начали впадать в отчаяние, впереди забрезжил луч света.

Я позову Киарана. Он нужен мне. Чтобы поразмыслить. Я не знаю, что друиды должны будут делать завтра. Должна ли я взять их с собой? А когда все кончится, исчезнут ли они также, как, согласно легенде, исчезнет сайман? Если все это должно сгинуть, мне будет не хватать этих мгновений. Этих встреч в мире Джар.