Я могла бы поклясться, что удар достиг цели, если бы не видела собственными глазами — выражение его лица не изменилось, только глаза стали еще темнее и взгляд настолько тяжелым, что мне казалось, все вокруг завибрировало.

— С того времени очень многое изменилось, Марианна. Настолько изменилось, что даже представить себе не можешь.

Прозвучало зловеще. Он меня пугал. На подсознательном уровне я его боялась. Странное чувство, будто я знаю, что он может причинить мне зло.

— Для меня все по-прежнему, Николас. Раньше в нашей семье мы друг другу доверяли и никто ни за кем не следил. Возможно, с твоим появлением доверие стало редким качеством?

— Возможно, — он усмехнулся, и его белоснежные ровные зубы сверкнули в полумраке, — я никогда и никому не доверяю, малыш. Даже сам себе.

— Я в этом не сомневалась. Отец тоже тебе не доверял, не знаю, что изменилось сейчас, но я бы предпочла, чтоб было как раньше.

В этот раз я его задела, я была в этом уверенна. В этот момент вернулся отец вместе с Виктором.

— Мы решили, что дальнейшее наблюдение и лечение ты пройдешь дома. Доктор выписывает тебя немедленно.

На секунду я представила себе, что вернусь в унылые стены где все вокруг что-то скрывают и контролируют каждый мой шаг.

— Нет, я хочу остаться в больнице, — возразила я, — Вик, скажи им. Скажи, что мне нужно пройти анализы, поройти как ты там говорил МРТ и…

— Вик? — Николас с нескрываемым любопытством посмотрел на врача, который явно растерялся.

— Да, мы…э мы знакомы. Точнее были знакомы семь лет назад.

— Занятно. Мир тесен, черт возьми.

Отец подошел ко мне:

— Фэй будет лечить тебя и сделает все необходимые проверки. О том, что ты натворила мы поговорим позже. Дома.

— Натворила? Я не имела права побыть одна, без вашего…его надзора, он теперь твой верный пес и приказывает вместо тебя? — с триумфом посмотрела на Николаса, который стиснул челюсти, но стерпел, повернулась к отцу — я не хочу домой. Я хочу, чтобы меня лечил Вик. Я ему доверяю, — секунду поколебалась и добавила, — а вам нет.

Отец побледнел, он взял меня за руку и не глядя на брата и Виктора, который молчал и не вмешивался в наш диалог, попросил:

— Выйдите, нам нужно поговорить. Я хочу кое-что объяснить своей дочери. Подождите за дверью.

Николас смотрел на доктора и чувствовал, как внутри поднимается темная волна гнева. Нет, не на этого смертного, а на себя самого. За то что ничтожно мало знает о той Марианне в жизни, которой еще не было его самого и не было тайн. Он никогда не интересовался как она жила раньше. У него в мыслях не было узнавать о ее прошлом. Оно казалось ему неинтересным и скучным. На первом месте он сам. Эгоистичное чувство стать для нее всем, затмить прошлое и будущее. А ведь она жила и до него. У нее были друзья, увлечения, интересы. Ник хоть раз поинтересовался ими? Никогда. Для него ее жизнь началась с того момента как он понял, что любит. Нет с того момента как он понял, что она его любит. А вот этот ботаник, в очках, знает ее такой, какой никто до этого не знал. Раздражало? Хуже — бесило. Хотелось размазать по стенке этого придурка. Но слишком велика честь для смертного. Да и Фэй не одобрит ее лучший нейрохирург. Но Ник видел, как докторишка смотрел на его жену. Заметил, как только выбил эту чертовую дверь и застиг их за милой беседой. Марианна улыбалась…не Нику. Это еще не было ревностью, но он знал, что проклятая появится неожиданно и быстро и разъест серной кислотой. Когда кто-то просто смотрел на нее, у него чесались десна, когда другие мужчины разговаривали с ней — клыки прорывались наружу. Только по отношению к Марианне у него неизменно возникало это больное чувство собственника.

— Значит, вы раньше тесно общались?

Доктор поправил очки и не глядя на Ника ответил:

— Да, общались. Скорее просто иногда встречались.

— Удивительное совпадение. И ты ничего о ней не слышал на протяжении всех лет? Даже не узнал?

Доктор повернулся к Нику.

— Она изменилась. Я не пойму к чему такой допрос? Вначале ваш брат, теперь вы? Я просто ехал мимо, увидел, как машину занесло в кювет, бросился на помощь. На первый взгляд мне показалось, что у девушки серьезные травмы несовместимые с жизнью. Я отвез ее в клинику. И все. Вы серьезно считаете, что должен был помнить обо всех подружках моей сестры? У меня тогда были иные увлечения.

Что ж ответ достойный. Нику было нечего добавить. По-своему доктор прав, какое ему было дело до семнадцатилетней девчонки. Ник напрасно вспылил. У Марианны могли быть знакомые.

— Вы собираетесь ей сказать?

— Что именно? — Ник закурил сигару и с наслаждением выпустил колечки дыма в сторону врача.

— О том, что вы ее муж?

Николас резко повернулся к Виктору и прищурился.

— Просто не лезь в это и держись от нее подальше, хорошо? Ты выполнил свою работу на «отлично». Спас, притащил в больницу. Ты герой. Тебе за это заплатят. Все, забудь. Дальше мы сами разберемся.

— Марианна сказала о коме. Я уверен, что тому причина вовсе не травма головы, которой у нее не было.

Николас начинал терять терпение, этот смертный действовал ему на нервы, раздражал. «Я ему доверяю, а вам нет». Удар ниже пояса.

— Ты работаешь в этой клинике давно? Я раньше тебя не видел, — вкрадчиво спросил Ник.

Доктор снял очки и спрятал в нагрудный карман. Ника всегда раздражал такой типаж людей, на которых не действуют колкости и ядовитые издевки.

— Два года.

— За это время ты стал известным нейрохирургом, ты достиг того, что к тебе обращаются за помощью сильные мира сего. Верно?

Внезапно Николас схватил врача за грудки.

— Так вот, я могу сделать, так что завтра ты будешь завидовать бомжам на помойке, понял? — прорычал прямо в лицо хирурга, — Прекрати задавать дурацкие вопросы и строить теории. Просто выполняй свою работу.

Смертный испугался, они всегда боялись. Они подсознательно чувствовали тьму и запах смерти. Их смерти. Этот не исключение. Ник разжал пальцы и прислушался.

Мне казалось я не могу дышать, я смотрела на отца и мне не верилось…не верилось, что все что он говорит правда. Зачем…все эти годы. Они молчали. Да, он рассказал, что я узнала, рассказал, как уже пережила эти моменты, как плакала и обвиняла их во лжи. Нет. Сейчас я не чувствовала того, что тогда, в то время которого я не помню. Сейчас мне просто стало трудно дышать и сердце то сжималось, то разжималось. Я видела, как трудно дается отцу каждое слово. Он боится. Смотрит на меня, ожидая реакции и на его красивом лице боль и страх быть отвергнутым мною еще раз. Наверное в тот, первый раз я причиняла ему страдания.