Другие известия из метрополии (например, о попытках регулировать декретами цены свободного рынка) тоже не вызывали энтузиазма - даже у тех Монлезье, кто хлопковым бизнесом не занимался… Не дожидаясь, пока руки непредсказуемого Робеспьера дойдут и до колоний, Монлезье стали подумывать, как бы перебраться из-под триколора под сень звездно-полосатого флага - благо в Штатах аболиционисты считались пока наивными чудаками, а Джона Брауна и Эйба Линкольна не существовало даже в проекте. И вот Монлезье-разведчики двинулись вверх по великой реке Миссисипи.

Тогда-то и появились в Иллинойсе, на западном берегу Клайд-Ривер, первые французы. А вскоре они привели за собой часть клана луизианских плантаторов и коммерсантов - самую боевую и легкую на подъем. Впрочем, французами их можно было назвать уже с натяжкой - немалая часть креольской крови в жилах Монлезье позволяла предположить, что идеи равенства с цветными расами иногда находили-таки отклик в гугенотских сердцах - если представительницы помянутых рас отличались молодостью и красотой…

Кэппулы встретили новых соседей, поселившихся за рекой, не то чтобы радушно, но спокойно - земли в Иллинойсе в те годы хватало всем. Тем более, что интересы двух кланов даже дополняли друг друга - вновь прибывшие по привычке занимались торговлей и земледелием, лишь сменив хлопок на сахарную свеклу, подсолнечник, маис и пшеницу; Кэппулы же традиционно отдавали предпочтение скотоводству, и принимали более чем активное участие в становлении и бурном развитии молодой американской промышленности - кожевни, принадлежащие членам клана, росли и превращались в кожевенные заводы, маслодавильни - в заводы масляные. Да и сахар давно уже не варили на заднем дворе в закопченных котлах для патоки…

Поселения на обоих берегах Клайд-Ривер росли, связи между ними становились все более тесными - сырье с принадлежавших Монлезье плантаций превращалось на заводах Кэппулов в товары, расходившиеся по Миссисипи и ее притокам на баржах и барках, владельцами коих были опять же соседи-французы… Берега реки, помимо привычного парома, связал деревянный мост - ежегодно сносимый весенним половодьем и восстанавливаемый совместными усилиями. По мосту постоянно грохотали груженые фургоны - и часто им приходилось по часу ждать своей очереди на проезд.

Все чаще поговаривали, что стоит связать берега Клайд-Ривер еще одним мостом, капитальным, способным выдержать любой паводок. Называли даже наиболее удобное место для его постройки - через безымянный остров, разделивший Клайд-Ривер на две более узких протоки…

Но второй мост так никогда и не был построен.

Остров же стал причиной того, что 27 июня 1821 года полковник Илайя Кэппул схватился за пробитую двумя пулями из «дерринджера» грудь, - и медленно оплыл под копыта своего коня, поводья которого не успел отвязать от коновязи. А его убийца, Робер Монлезье, убрал в жилетный карман крохотный, отделанный серебром двухствольный пистолетик, повернулся и ушел размеренным твердым шагом.

Это оказались первые выстрелы Второй Столетней войны.

– Сними немедленно этот галстук! - сказала я непреклонно.

Кеннеди возмутился:

– Ты сошла с ума! Я полчаса возился с чертовым узлом!

– Причем здесь узел? Эта расцветка никуда не годится! Где тебя вообще учили подбирать галстуки к костюмам?

– Между прочим, в Оксфорде.

– Плохо учили. - Я порылась в его шкафу и извлекла вполне подходящий к костюму галстук. - Вот. То, что надо.

– Да ведь на нем будет видно любое пятнышко от салата или вина! - снова возмутился Кеннеди.

– Знаешь, на эту тему есть один анекдот. Встретились однажды два молодых выпускника Оксфорда и Кембриджа - в туалете корпорации, куда оба устроились на работу…

– В туалет устроились? - ехидно перебил меня Кеннеди.

– В корпорацию! Короче, выпускник Оксфорда говорит: «Знаете, сэр, а вот нас в Оксфорде учили мыть руки после посещения туалета!» А кембриджмен отвечает: «А нас в Кембридже учили не мочиться на руки!»

Кеннеди даже не улыбнулся. Кивнул:

– Да, в Кембридже и не такому научат. Но ты еще не встречалась со студентами Итона - вот уж свиньи, так свиньи. Помню, раз зашел в их общагу, - а они суп варят. В электрочайнике. Из курицы. Не потрошенной и не ощипанной. Она вырывается, кукарекает…

– Тьфу! Где ты видел кукарекающую курицу!? Совсем заврался…

– Ты первая начала. Что, скажи на милость, делал оксфордец в том туалете? В Оксфорде, чтоб ты знала, первым делом учат терпеть до конца рабочего дня!

Вот и разговаривай о серьезных вещах с этим человеком…

… Самым внимательным образом изучив расписание поездов и самолетов, мы с Кеннеди отправились в Иллинойс по железной дороге - иначе после самолета нам пришлось бы почти сутки любоваться местными архитектурными красотами в ожидании начала свадебной церемонии. Я сомневалась, что в этом отношении Ост-Кемпен мог потягаться с Венецией или Санкт-Петербургом. И настояла на поезде.

Мы не прогадали, поскольку нашим соседом по купе оказался некий мистер Монлезье-Луер, преподававший историю в университете Северной Каролины. Профессора истории бывают разные - достаточно вспомнить фильмы про Индиану Джонса. Наш попутчик, правда, не носил мятую шляпу и не размахивал хлыстом по любому поводу. Но удивить сумел с первых минут знакомства:

– О! Мадам и мсье тоже едут в Кемпен, на «свадьбу тысячелетия»?

Кемпен в его устах прозвучал как «Кемпье». Мы с Кеннеди переглянулись. Вариантов имелось ровно два: либо Кеннеди, стоило мне отвернуться, успел проболтаться на вокзале носильщику или проводнику. Либо мы столкнулись с очередным гением дедукции…

Мой коллега изобразил несложную пантомиму, свидетельствующую, что он был нем, как рыба.

– На свадьбу, - подтвердила я, решив, что особого криминала в этом нет. И спросила сама:

– Извините, но что позволило вам прийти к этому выводу?

– Элементарная наблюдательность, мадам…

– Мадемуазель, - поправила я.

– Элементарная наблюдательность, мадемуазель, и банальная житейская логика. Когда ваш спутник доставал из бумажника билеты, я увидел лежавшее там приглашение. Точь-в-точь такое лежит и в моем кармане.

Мы познакомились и разговорились с наблюдательным и банально-логичным профессором. Узнав, что мы представляем детективное агентство (Кеннеди никогда не упускал случая сделать бесплатную рекламу «Бейкер-стриту») и будем присутствовать на свадьбе в профессиональном качестве, Монлезье сказал задумчиво:

– Неужели Джошуа Кэппул опасается, что Столетняя война может вспыхнуть вновь?

Я усомнилась:

– Едва ли. Не думаю, что Елизавета Вторая Виндзорская все еще претендует на французские земли. У нее есть более насущные заботы: отстоять Гибралтар от испанцев, не позволить аргентинцам вновь попытать судьбу на Фолклендах… Наконец, удачно женить принца Чарльза - после развода с леди Ди он совсем отбился от рук…

– Да нет же… - экспрессивным жестом профессор пресек мои рассуждения о проблемах носительницы короны Соединенного Королевства. - При чем здесь та Столетняя война? Я имею в виду совсем другую. Которая началась с того, что в 1821 году Робер Монлезье застрелил вышедшего из церкви полковника Кэппула. Удивительное дело - Илайя Кэппул без единой царапины прошел войну с англичанами[11] и три войны с индейцами - в том числе первую семинольскую, а там было куда как жарко… И надо же - в двух милях от своего дома не уберегся… А последние выстрелы Столетней войны прозвучали в 1930 году - и вновь у самого родового гнезда Кэппулов.

– Получается Сто-с-лишним-летняя война! - продемонстрировал Кеннеди хорошее знание арифметики и посредственное - истории.

О чем я и намекнула ему с присущим мне тактом: